Город - Наталья Котрасева

Видимо, мужчине помнить о долге тоже не очень уж хотелось, так как он воспользовался советом. Правда, хмурое выражение нет-нет да и проскальзывало, но реже чем прежде.

Дальше все было будто в тумане.

Опомнился Хэй только тогда, когда обнаружил себя страстно целующим своего нового знакомого. Он застонал и отстранился, облизывая распухшие губы. Лисьи чары он не использовал, значит все произошло естественным путем, что было очень странно. Да и потом, Хэй начал первый, будто это его околдовали! Лисы вообще, в человеческом смысле этого слова, никогда сексом ради удовольствия не занимались. Ради размножения — да, конечно. Но в основном с секс был нужен, чтобы забрать энергию у человека. Техника тут хитрая, она передается от лисы к лисе. Есть несколько путей это сделать, например, замкнуть на себе оба канала, по которым ци проходит по телу человека. Как известно, между каналами существует разрыв — во рту. Именно поэтому во время медитаций и занятий определенными практиками требуется прижимать язык к верхнему небу — чтобы замкнуть цепь. Но то же самое можно сделать и во время поцелуя своей жертве. Есть еще несколько способов, и в результате любого из них у мужчины энергии ян становится чуть (или сильно) меньше, а у лисы — чуть больше. Лисам эта энергия нужна для совершенствования и продления жизни. У самих у них энергии ян очень мало, так как, принадлежа частично к миру нечисти, они ближе к инь, темному женскому началу.

Естественно, что в тот момент, когда человек испытывает наивысшее наслаждение, происходит выброс энергии. Этим и пользуется лиса. Так же понятно, что из этого следует — сама лиса никакого наслаждения не испытывает, даже будучи в мужском обличии, иначе это лишит все ее действия смысла. И тут есть определенные техники, но о них лисы никому не рассказывают. Впрочем, некоторые люди и сами давно догадались.

Если лиса слишком часто пользуется услугами одного и того же человека, то энергия у того истощается, и человек долго болеет. В лучшем случае. В худшем он сходит с ума или умирает.

Сейчас если кто и сошел с ума, так явно Хэй, а не человек, потому что секунду назад он целовал того без всяких задних мыслей.

— Прости! — мужчина, кажется, тоже понял, что занимаются они чем-то не тем. — Нам нельзя этого делать. Все неправильно.

Хэй согласно кивнул и отстранился. Он задумчиво смотрел на человеческое лицо и думал, почему с ним вдруг такое происходит. Может, это любовь? Во всяком случае, на платоническую мужскую дружбу это было не очень похоже.

Хусянь слышал раньше о нескольких лисах, которые влюблялись в своих будущих жертв, обычно такие истории плохо заканчивались. Видимо, как раз для того, чтобы проверить эту теорию, Хэй поцеловал человека снова. На этот раз тот сам разорвал поцелуй.

— Нет, мы не можем этого делать! Прости! — его голос снова звучал печально и смущенно. — Прости за все, но это моя работа.

— Да я не обиделся, — Хэй обижено отодвинулся в свой угол, и спрашивать, что человек хотел сказать странной фразой, не стал.

Хэй даже подумал, не использовать ли все-таки чары, чтобы добиться своего, но это было бы нечестно, а с этим незнакомцем ему к трюкам прибегать не хотелось. Вообще лукавить не хотелось, что для лисы было достаточно противоестественно. Хусянь уже давно боролся с искушением рассказать тому все, как есть, и про свою природу и про род занятий.

Может быть, он и рассказал.

Проснувшись на следующее утро, Хэй этого вспомнить не смог. Первое, что он почувствовал, была жуткая головная боль. Это доказывало, что даже у лис бывает похмелье. Вторым было ощущение, что что-то здесь не так. Что именно, Хэй затруднялся определить, лежа с зарытыми глазами, поэтому попробовал встать. Это ему не удалось. Тогда Хусянь просто открыл глаза и огляделся. Все было очень, очень плохо. Во-первых, Хэй сейчас был лисой, а не человеком. Во-вторых, лапы и голова его были примотаны человеческими волосами к камушкам, лежащим в лучах пятиконечной звезды, выложенной на полу из веревки. В-третьих, неподалеку сидел вчерашний мужчина и шептал в полголоса заклятия.

Хэй снова закрыл (то есть, уже закрыла — лисой она все же была женского пола) глаза и застонала. Осматриваясь, она приподняла голову, и из-за этого волос врезался в кожу, даже несмотря на густую шерсть.

Затем она застонала во второй раз, вспомнив, как вообще оказалась в такой ситуации — ну надо же, она пыталась соблазнить, не используя колдовство, мужчину, чьего имени даже не знала! Причем, насколько Хэй помнила, свое она ему назвала. Конечно, оно было вымышленным, но это все равно давало ему какую-то власть, так как пользовалась она этим псевдонимом уже достаточно долго.

Очевидно, что вчера она была во власти заклятия, иначе никогда не наделала бы столько глупостей за один вечер.

— Поздравляю! — сказала она, с трудом ворочая челюстью, — все же говорить, будучи лисой, было не очень удобно, и голос выходил какой-то странный и потусторонний. — Ты смог меня поймать, радуйся теперь, Абэ но Ясутика! — она была уверена, что правильно определила обидчика. Тот славился своим пристрастием к пятиконечным звездам, это, можно сказать, был его фирменный семейный знак.

Тот почему-то не радовался. На самом деле, он смотрел на Хэй с очень странным выражением.

— Прости, — сказал маг, — но я должен выполнить повеление императора. Ты чуть было его не убила и теперь должна понести наказание. Да и до этого, говорят, ты много натворила всего, и в будущем ведь собираешься заняться тем же?

Хусянь посмотрела на мага внимательнее. Казалось, что он пытается убедить сам себя в правомерности своих действий.

Хэй зашептала заклинания, свои, лисьи. Чудовищным усилием она превратилась в человека, в девушку. После она какое-то время приходила в себя — все же перевоплощаться без подручных средств, таких, как человеческая кость, да еще будучи прикованной к полу, было совсем не легко.

— Ты зря это делаешь, — сказал Абэ. — Я все равно не клюну на твою красоту, а лисьи чары ты сейчас использовать не сможешь.

— Мне просто так говорить легче, — сказала Хусянь. Хотя, конечно, на случай, если все же маг падок до красивых прикованных женщин, она стала абсолютно голой девушкой. Она еще подумала, что, может, стоило бы превратиться в голого мужчину, но на это ее энергии не хватило бы.

Абэ промолчал. Он писал что-то на листке бумаги. Заклинание, наверняка.

— А вчера я совершенно ничего не заметила, — сказала Хэй горько. — Радуйся, ты единственный, кто смог меня обмануть! До этого ни один даос не мог со мной справиться!

Это тоже не было правдой, так как она встречала нескольких мастеров инь-ян, которые вполне моли бы одержать победу. Если бы ее поймали.