Предначертано судьбой - Элизабет Деланси

Джиб засунул руку под подушку и решил немного вздремнуть перед важным делом.

Солнце уже садилось за горизонт, когда Джулия разбудила его. Она пришла к нему, чтобы снова осмотреть его раны, сменить лед и покормить его.

Как хорошо, что она меня разбудила, подумал Джиб. Она низко наклонилась над Джибом, и он почувствовал тот самый очаровательный запах лимона, которым он наслаждался в прежние времена. Пальцы Джулии легко коснулись живота и его старый, славный Адам вновь вскочил как ошпаренный.

Джулия слегка покраснела. — Что бы ты сейчас ни думал, — сказала она, — тебе лучше оставить эти мысли. Это очень вредно для человека в таком состоянии. — Она помогла ему встать и поставила ему на колени поднос с ужином.

— Я полагаю, ты скоро поедешь в город? — сказал он.

— Нет, я передумала.

— Что? — Джиб от неожиданности чуть было не столкнул поднос на пол. — Почему, черт возьми, ты передумала?

— Потому что у меня есть пациент, который, как я подозреваю, может попытаться сбежать. — Она посмотрела на него строгим взглядом. — Пока ты здесь спал, я попросила Гэрриэт Тейбор заменить меня на этом вечере. А сейчас ешь свой ужин и выпей всю эту воду. Тебе нужно пить как можно больше жидкости.

Она оставила Джиба, угрюмо поглощавшего свой ужин. Теперь ему придется искать какой-нибудь другой выход из положения. Он посмотрел на окно и подумал, что оно находится слишком высоко, чтобы он мог безболезненно спрыгнуть вниз. Затем он вспомнил о веранде, которая находилась за окном ее спальни. Он однажды уже использовал этот путь. Почему бы не попробовать снова. Но последующие события значительно облегчили ему эту задачу. Не успел Джиб закончить свой ужин, как зазвенел звонок в операционной.

Некоторое время спустя в комнату Джиба вошла Джулия. — Это приходил мистер Блюм, — взволнованно сказала она. — У Рут начались роды. Доктор Бичем уже находится там, но дело в том, что у нее появились серьезные осложнения. По всей вероятности, — сказала Джулия, — я задержусь там на всю ночь.

ГЛАВА 25

Обследовав и ощупав брюшную полость Рут, Джулия поняла, что роды будут нелегкими. Как только она провела наружные замеры и определила внутреннее строение таза, стало ясно, что первоначальные результаты обследования, проведенного доктором Бичемом, были ошибочны. Тазобедренное строение Рут было опасно плоским, примерно шесть сантиметров. Этого было явно недостаточно для нормального прохождения ребенка.

Джулия очень сожалела, что не провела такие исследования раньше, хотя это ничего не меняло. Все равно пришлось бы принимать какое-то решение, чтобы спасти и мать, и ребенка. Фактически с первых дней беременности Рут судьба ее ребенка была под большим сомнением.

— Рут, — сказала Джулия, поглаживая ее рукой по лбу. — Твой ребенок здоров, но он не может родиться естественным способом.

Рут лежала спиной на подушке, плотно сжимая дрожащие губы, чтобы не заплакать. — Он умрет? Я умру?

Джулия всегда верила в то, что пациентам нужно говорить правду. — Понимаешь, в чем дело, — начала она объяснять ситуацию, — мы можем пожертвовать ребенком и почти наверняка спасем твою жизнь. Но мы можем также сделать тебе кесарево сечение и извлечь ребенка из разреза в твоей брюшной полости. Разумеется, эта операция будет сложной и опасной. Твои шансы остаться в живых будут равны примерно пятидесяти процентам.

Рут не задумываясь хлопнула Джулию по руке. — Делайте операцию. Пожалуйста. Я не могу допустить, чтобы умер мой ребенок.

Джулия сжала ее пальцы. Решение Рут значительно облегчило ей задачу. Одна только мысль о том, что ей придется убить живого ребенка, приводила ее в ужас, хотя многие врачи предпочитали именно этот метод решения проблемы, опасаясь делать более радикальное в таких случаях кесарево сечение.

— Я сделаю все возможное, чтобы спасти и тебя, и ребенка, — сказала Джулия. — Но прежде мне нужно поговорить с доктором Бичемом и твоими родителями. А сейчас ты отдыхай и береги силы.

Она вышла из комнаты Рут и направилась в переднюю комнату Блюма, где в нервном ожидании сидел сам старик Блюм с Ренатой и доктором Бичемом. При ее появлении они все замолчали и выжидающе посмотрели на нее.

— Боюсь, что проход у нее слишком узкий, чтобы родить живого ребенка, — сказала Джулия.

— Я пришел к такому же выводу, — поддержал ее доктор Бичем. — Я объяснил уже мистеру и миссис Блюм, что нужно пожертвовать ребенком, чтобы спасти Рут.

Рената достала носовой платок и вытерла лицо. Джулия заметила, что она плачет.

Старик Блюм положил ей руку на плечо. Как он постарел за последние дни, подумала Джулия. Его совсем одолели эти заботы, а борода стала совершенно седой.

— Рут должна жить, — твердо сказал он и посмотрел на Джулию измученными от бессонницы глазами. — Она наш ребенок, наша радость.

Джулия сама хорошо знала, что означала для них единственная дочь. Она слышала когда-то, что они много страдали из-за ее детских болезней и успокоились только тогда, когда она счастливо вышла замуж. Потерять ее было бы для них слишком тяжелым ударом.

— Но Рут дала свое согласие на проведение кесарева сечения, мистер Блюм, — осторожно сказала Джулия.

Доктор Бичем издал возглас удивления. — Но миссис Мэткаф, уровень смертности…

Джулия резко повернулась к нему и глазами дала ему понять, чтобы он замолчал. Затем она снова обратилась к мистеру Блюму. — Это будет довольно рискованная операция для матери. Вы должны хорошо понимать это. Но мне кажется, что в данном случае риск оправдывает себя. Ребенок находится в хорошем состоянии, Рут вполне здорова, а роды находятся на самой ранней стадии. Сама же она хочет, чтобы ей сделали эту операцию.

Старик Блюм посмотрел на доктора Бичема, затем на Джулию. Его глаза заблестели от слез. — Вы говорите, что она может умереть? Нет. В таком случае я не даю своего согласия. — Его борода задрожала от гнева и горя.

— Я должна видеть ее, — сказала Рената.

Ее миловидное лицо было красным и мокрым от слез. Джулия хотела обнять свою старую подругу, но сдержала себя. Она давно положила себе за правило не давать волю эмоциям во время исполнения профессиональных обязанностей. Врач не должен впадать в отчаяние или рыдать перед проведением сложной операции. Он всегда должен сохранять самообладание и держать свой ум ясным и чистым.

— Вы оба пойдите к Рут и поговорите с ней, — сказала Джулия. — Выслушайте ее и постарайтесь понять ее желания.

Когда супруги Блюм вышли из комнаты, доктор Бичем снял очки и не спеша протер стекла, что свидетельствовало о его неодобрительном отношении к предстоящей операции. — И все же мне кажется, — сказал он, — что более гуманным было бы сделать краниотомию, вынуть из брюшной полости остатки ребенка и таким образом спасти жизнь матери.