Тропами горного Черноморья - Юрий Ефремов

Да, мы многое приобрели на этой работе. Но и не потеряли ли мы на ней чего-то дорогого, кровного, сокровенного? Неужели мы так быстро повзрослели и увлеченность научная заменила увлечения просто радующихся людей?

...Дорога через Аишха к Лабе начинается из долины Пслуха. Пихтовый Пслух, впадающий в просто Пслух, наблюдатели ласково называют Пслушонком. Перевал Аишха * лежит на пути из долины Пслушонка в долину значительно более крупной реки, носящей, однако, столь же уменьшительное название: Лабенок. Так ласкательно именуют на Западном Кавказе Малую Лабу, особенно ее верховья, в отличие от еще более крупной Большой Лабы, которую, видимо, считают взрослой...

Перевал Аишха, несмотря на значительную высоту (2400 метров), невзрачен: он лежит в долине, пересекающей широкий гребень, и нет точки, которая радовала бы панорамами в обе стороны сразу. Но когда минуешь перевальную долину, северный склон Кавказа предстает исполненным нового, невиданного величия. Горы рассечены здесь узким и глубоким, угрожающе крутосклонным ущельем. Мы уже видим, что и оно сглажено ледником, то есть представляет собою трог. Крутизна явно превосходит углы естественного откоса - такую мы видели только под Лоюбом на Верхней Мзымте. И вздымающийся

* Седловина между Первым и Вторым Аишха.

справа массив горы Скалистой и взметнувшиеся слева кручи Псеашхо посылают дну долины свои обломки, и дно это буквально завалено хаосом скатившихся сюда каменьев. Тропа на километры погребена обломками. Даже людям мучительно скакать по острым камням, а каково скользить и спотыкаться груженой лошади?

Псеашхо, теперь со всех сторон знакомый Псеашхо! Ведь это у зданий бывает фасад и тыл, и зная внешность Большого театра спереди, не обязательно стремиться запомнить, как он выглядит со стороны задворок. У горного массива все стороны фасадные, а отличаются только привычные от малопривычных.

Восточный фасад Псеашхо впечатляет совсем новой, не похожей на знакомую нам красотой. Особенно выделяется острый пик над большим восточным ледником - мы этот переметный ледник видели под собою с Южного Псеашхо.

Пик словно пронзает небо. Такие формы есть и в Альпах - значит, было с чего зодчим, авторам готических соборов, перенимать силуэты и пропорции своих замечательных сооружений.

Трудная переправа через бешено вздувшуюся речку Мутную, напоенную талой водой Восточного ледника.

А следующий левый приток Лабенка называется по контрасту с Мутной речка Чистая. Кто-то еще задолго до нас увидел разницу между соседками. Не только сама речка была кристальной по сравнению с только что перейденной Мутной. Вся долина с ее привольными полянами и четкими парковыми группами пихт, разбросанными в разных планах и на разных высотах, и все горное окружение - восточный фасад Псеашхо и торцовая сторона горы Мраморной, тыльная по отношению к видной из Холодного лагеря,- все это создавало ощущение прозрачности, совершенства. Не с мраморами ли, не с карстовыми ли водами связана и сама чистота воды речки Чистой?

И снова таким ограниченным, даже убогим показался нам обычный репертуар туристских маршрутов из Красной Поляны. Как маятники, ходят туристы к одному и тому же Холодному лагерю. Насколько многообразнее, щедрее, разноплановее этот аишхинский маршрут. А ведь отсюда нетрудно и перевалить к Холодному! Значит, можно рекомендовать путешествие вокруг Псеашхо!

Новизна и прелесть росистых полян, исчерченных тропками. Да, необитаемое людьми царство, и в нем много тропок, притом торных, словно заботливо поддерживаемых. Почерком копытец и катышками помета на них написано, кто об этом заботится. Чистая речка - мир оленей. За день пребывания здесь мы повидали немало этих грациозных животных. На мою долю досталась ланка с двумя крупными - уже подростками - оленятами. Мирно паслись, потом спокойно, не обратив на меня внимания, ушли за пихтовый перелесок. Какое ощущение тепла, уюта, обжитости сообщили бассейну Чистой речки эти добрые звери...

Нет, напрасно я беспокоился, что мы уже повзрослели и увлекаемся только наукой. Мир Чистой речки - как прекрасен этот огромный амфитеатр, буйство лугов, кулисы пихтовых перелесков, щедрость цветов и ручьев.

Приходится прощаться с раем. Идем вниз по левому берегу Малой Лабы. Лабенок мужает. Приняв воды Мутной и Чистой, это уже не ребенок, а внушительная, трудная для переправы река.

Крутосклонная лесистая долина. Дикость, глушь. Ниже устья еще одной реки Безымянной справа высится торцовый облом хребта Герцена, хребта, поразившего нас своим недоступным величием еще при взгляде с Аишха... А вот и устье Цахвоа, в верховьях которой мы видели из-под пика Кардывач крупное озеро...

Плотные ребристые камни посверкивают серебристыми блестками. Что это? Руды? Нет, это блестят мельчайшие вкрапления слюды. Мы пересекаем выходы древнейшего фундамента Кавказа - так называемых слюдистых гнейсов. Здесь и мелкозем, возникший при разрушении этих гнейсов, переполнен частичками слюды, он весь искрится холодными елочными блестками. Туристы наверняка будут приносить отсюда эти игристые камни, думая, что обнаружили залежи серебра...

А вот и луговой оазис в море лесов - Умпырская поляна. Впоследствии здесь оборудуют базу для восстанавливаемого в заповеднике стада зубров. Прямо с поляны видна брешь в зубчатой горной гряде - это Лабенок прорывается сквозным Шахгиреевским ущельем через продольную гряду стойких пород, которая замыкает поляну.

Слева в Малую Лабу вторгается бурная струя мутно-коричневых вод. Вот он каков стал, Уруштен, тот самый Уруштен, обезглавленные истоки которого так жалки в Перевальной долине Псеашхо. Здесь он темен и мощен. Жители низовьев Лабы давно уже называют этот ее приток по-русски: Черная речка. И даже караулка, приютившаяся в устье Уруштена, называется Черноречье...

Измеряя речные террасы Малой Лабы, встретились с геологами, проводящими в галечной пойме этой реки разведки на золото. Удивили их сведениями о существовании высоких террас в верхнем течении Лабенка (геологи эти до сих пор перемывали только современные наносы реки). Невольно вспомнились казуистические тезисы Смирнова-Чаткальского о практической бесплодности геоморфологических исследований, обслуживающих якобы лишь нужды самой науки.

Лабенок увел нас далеко на север, в предгорья, к подножию Скалистой куэсты, где раскинулась большая казачья станица Псебайская. Обо всем этом походе, об исследовательских буднях, о встречах с людьми можно было бы написать отдельную книгу. Но я и не брался изложить все походы с равной подробностью, тем более такие далекие от Красной Поляны.