Брак для одного - Элла Мейз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне нравится, когда ты злишься на меня.
Ее закрытые глаза медленно открылись.
— От этого лучше не стало.
Я отпустил ее, и она слегка покачнулась.
— Думаю, что нет. Слишком черепаха?
— Как раз то, что нужно, но я не забываю о том, что ты не позволил мне взглянуть на мое место.
Похоже, ей нравилось спорить со мной, а когда я расстраивался до предела, она, казалось, наслаждалась этим еще больше. Я просто наслаждался каждой минутой, проведенной с ней.
Я решил сменить тему.
— Что ты думаешь о том, чтобы заменить розы на что-то более зеленое и рождественское? Сейчас как раз то время, не так ли? Скоро наступит декабрь.
Она осталась на своем месте, и я наблюдал, как ее глаза стали большими, а затем она подняла руку к носу.
Мой адреналин всколыхнулся, и я снова оказался рядом с ней, держа ее лицо перед собой, чтобы осмотреть.
— Что случилось? Что происходит, Роуз?
Она подняла руку и заставила меня ждать еще целых десять секунд.
— Я только что научилась не чихать.
Я сглотнула, и мое вялое сердцебиение снова участилось.
— Ты будешь трудным пациентом, не так ли?
— Что? Что я сделала?
Казалось, я не мог оторваться от нее или держать свои руки и губы подальше от нее слишком долго. Я вернулся и обхватил ее лицо, прижавшись к ее виску.
— Давай, давай поднимем тебя на ноги. Ты можешь подняться наверх?
— Тебе нужно работать?
— Да.
— Если ты можешь работать в гостиной, я лягу на диван и составлю тебе компанию. Я буду вести себя тихо, обещаю.
Вместо того чтобы направиться к лестнице, я провел ее в гостиную и помог ей лечь на диван.
— Хорошо? — спросил я, заметив, что она немного запыхалась.
— Да, я в порядке. Как так получилось, что я чувствую себя такой уставшей после одной поездки на машине и подъема на лифте?
— Кроме ходьбы по больничным коридорам, ты мало двигалась последнюю неделю, а ведь у тебя была серьезная операция. Это нормально. Оставайся здесь, пока я принесу несколько подушек, чтобы держать твою голову приподнятой, и что-нибудь, чтобы укрыть тебя.
Я наклонился к ее талии и коснулся ее губ своими.
Ее глаза были частично закрыты, губы изогнулись.
— Кстати, не могу поверить, что слово «рождественское» прозвучало из твоих уст.
— Оно вылетело у меня изо рта только потому, что я повторял твои слова.
— Конечно, продолжай говорить себе это.
Ей удалось промолчать полтора часа, прежде чем она начала говорить со мной, и восемьдесят из девяноста минут она спала. Оказалось, что я мог работать в гостиной, слушая и разговаривая с Роуз, так же хорошо, как и в своем кабинете.
* * *
Мы провели еще неделю в этой квартире. Я ходил на работу, а она оставалась дома и, по ее словам, много занималась планированием своего кафе. Она хотела повесить на окна венки — большие венки. Не всякий венок подойдет, очевидно. Я сказал ей, что отвезу ее туда и повешу их прямо у нее на глазах. Я сказал ей, что мы сможем сделать это только на следующей неделе, если она будет чувствовать себя лучше, и мы начали спорить о том, что она сойдет с ума, сидя дома, и сможет выдержать поездку на работу всего на несколько часов, чтобы все проверить. Мне нравилась каждая секунда, и если наш поцелуй после короткого спора был чем-то значимым, то ей он нравился не меньше. Вскоре после этого она заснула, подтверждая мою точку зрения, что она не была готова никуда уезжать.
В первые несколько дней, когда мы вернулись из больницы, у нее кружилась голова и она задыхалась, просто поднимаясь по лестнице. После этого она стала проводить большую часть времени на диване, пока я не закончу работу — а я все еще наверстывал упущенное — и тогда я нес ее наверх.
В конце первой недели мы поехали в больницу, где ей прочистили нос. Кровь все еще текла, но, несмотря на это, с каждым днем она выглядела все лучше и лучше.
К концу второй недели постельного режима она начала плакать по крайней мере раз в день.
— Джек. Я хочу гулять, пожалуйста.
— Ты хоть понимаешь, как сильно ты разбиваешь мне сердце своими слезами? После этого она поцеловала меня. Она целовала меня очень долго.
Джорджи и Эмма, две ее подруги, пришли навестить ее и узнать, как она себя чувствует. Я разминулся с ними в больнице, но встретил их, когда они пришли в квартиру. Я чувствовал себя влюбленным идиотом, который крутится вокруг нее на всякий случай, если ей что-то понадобится, и пошел на работу, пока они оставались с ней. Каждый день, уходя на работу, я не мог дождаться возвращения к ней, зная, что смогу увидеть ее улыбку, как только она увидит меня и встанет, чтобы поприветствовать меня на полпути в гостиную.
Как только закончились две недели постельного режима, она потребовала пойти проверить, как дела в кафе.
— Ты слышал, что сказал доктор: две недели постельного режима, потом я смогу выйти на работу.
— Роуз, ты все еще не можешь самостоятельно подняться по лестнице без головокружения как ты думаешь, как ты сможешь работать?
— Может быть, мне просто нравится, когда ты несешь меня наверх. Никогда об этом не думал?
— И это все? — спросил я, вздернув бровь.
— Мне нравится, когда ты меня носишь…
— Но…
— Я не собираюсь перетруждать себя, Джек. Поверь мне. Я не собираюсь рисковать и проходить через то же самое снова. Я просто посижу за прилавком, всего несколько часов.
— Если захочешь вернуться, позвони мне, и я либо приеду за тобой, либо пришлю за тобой Рэймонда.
— Договорились.
Она подошла ко мне, взялась за лацканы моего пиджака и изо всех сил потянула меня вниз. Быстро поцеловав меня, что никак не утолило мою неутолимую жажду, она прошептала мне в губы. — Мне кажется, мне нравится, когда ты беспокоишься обо мне. Это очень сексуально, Джек.
С новым блеском в глазах она прикусила губу, и я понял, что она одновременно и соблазняет меня, и отступает от меня. Прекратив эти глупости, я снова притянул ее к себе и встретил ее ждущие губы лучшим и более долгим поцелуем, чем она подарила
