Избавитель. Том 2 (СИ) - Соколов Макс

— Ты мне тоже не все рассказал, — спокойно ответила Элисса. В ее голосе не было ни злости, ни упрека. Можно подумать, он спросил, что она ела на завтрак.

Он кивнул:

— Я не хотел, чтобы ты видела меня таким.

— Каким? — ласково спросила Элисса, оставила метлу и скользнула к нему, положив ладонь на руку. — В шрамах? Я видела немало шрамов.

Он отвернулся, и она не стала задерживать ладонь.

— Я сам нанес себе шрамы.

— Как и все мы.

— Мери взглянула на меня и убежала, как от подземника.

— Бедный. — Элисса подошла и обняла его со спины.

Меченый хотел отстраниться, но растаял в объятиях Элиссы. Он обернулся и обнял ее в ответ, вдохнул знакомый аромат и смежил веки, открываясь боли и позволяя ей течь сквозь него.

Через некоторое время Элисса отстранилась… слишком скоро.

— Покажи мне то, что показал ей.

Он покачал головой:

— Я…

— Тсс, — тихо сказала Элисса и прижала палец к его губам. Он напрягся, когда ее руки медленно скользнули по лицу и откинули капюшон. Страх охватил его, выстудил кровь, но он безропотно терпел, недвижимый, словно статуя.

Как и Мери, Элисса поразилась и ахнула, но не отшатнулась. Она пристально всмотрелась.

— Я прежде не ценила метки, — сказала она, помолчав. — Они были просто инструментом, как молот или пламя.

Она протянула руку к его лицу, коснулась ласковыми пальцами меток на надбровных дугах, челюсти, черепе.

— Лишь теперь, работая в этой мастерской, я поняла, до чего они бывают красивы. Все, что защищает наших любимых, — прекрасно.

Он задохнулся от слез, неловко пошатнулся, но Элисса подхватила его и крепко обняла.

— Идем домой, Арлен, — сказала она. — Хотя бы на одну ночь.

Глава 23. Двор Юкора. 333 П. В., весна

Выйдя из мастерской, Меченый немного прошелся перед тем, как взобраться на крыши. Он проверял, не проследили ли за ним до особняка Рагена и Элиссы.

Дом оказался меньше, чем ему помнилось. Когда одиннадцати лет от роду Арлен приехал в Форт Милн, то окруженные высокой стеной сад, домики слуг и хозяйский особняк казались целой деревней внутри города. Теперь Меченому было тесно даже во внутреннем дворе, казавшемся безбрежным, когда он учился ездить верхом и сражаться. Он привык свободно разгуливать по ночам, и стены его душили.

Слуги у ворот пропустили его без вопросов. Элисса отправила гонца в особняк и послала человека в трактир за Сумеречным Плясуном и сумками. Меченый пересек внутренний двор, вошел в дом и поднялся по мраморной лестнице в свою старую комнату.

Там все осталось по-прежнему. Арлен обзавелся множеством вещей, пока жил в Милне, — книгами, одеждой, инструментами, образцами меток. Вестник может взять с собой лишь столько, сколько увезет его лошадь. Большинство нажитого добра пришлось бросить. Время в комнате словно замерло. Кровать сверкала свежим бельем, и нигде не было видно ни пылинки, но все вещи лежали на своих местах. Сохранился даже беспорядок на столе. Меченый долго сидел, наслаждаясь привычным покоем. Казалось, ему снова семнадцать.

В дверь резко постучали, и Меченый очнулся от грез. Он открыл дверь и увидел мать Маргрит. Она сердито смотрела на него, скрестив могучие руки на груди. Маргрит заботилась об Арлене с тех пор, как он приехал в Милн, лечила его раны, помогала разобраться в городском укладе. Меченого позабавило, что он до сих пор ее побаивается.

— Ну-с, посмотрим, — сказала Маргрит.

Можно было не спрашивать, что она имеет в виду. Меченый собрался с духом и откинул капюшон.

Маргрит долго разглядывала его, не выказывая ни удивления, ни страха. Наконец она хмыкнула и кивнула своим мыслям.

Затем врезала ему по лицу:

— Это за то, что разбил сердце миледи!

Удар оказался неожиданно сильным, и Меченый не успел толком прийти в себя, как Маргрит ударила снова.

— А это за то, что разбил мое! — всхлипнула она, вцепилась в него, прижала к груди и зарыдала. — Слава Создателю, ты жив.

Вскорости вернулся Раген, хлопнул Меченого по плечу, посмотрел ему в глаза и не сказал ни слова о татуировках.

— Рад, что ты вернулся.

Зато Меченого вид Рагена потряс. На груди бывшего вестника была приколота тяжелая золотая краеугольная метка — символ гильдии метчиков.

— Ты стал цеховым мастером метчиков?

Раген кивнул:

— Мы с Кобом стали партнерами после твоего отъезда. Наша компания — самая крупная в Милне благодаря обмену метками, который ты затеял. Коб три года был цеховым мастером, пока рак не лишил его сил. Вполне естественно, что преемником выбрали его наследника.

— Решение, которым в Милне довольны все, — с гордостью и любовью добавила Элисса, взглянув на мужа.

Раген пожал плечами:

— Я делаю, что могу. Конечно, — он посмотрел на Меченого, — на моем месте должен быть ты. Еще не поздно. Коб ясно дал понять, что контрольная доля должна перейти тебе, если ты когда-нибудь вернешься.

— Мастерская? — Меченый был потрясен, что старый учитель включил его в завещание, хотя прошло столько времени.

— Мастерская, биржа меток, склады и стеклодувни, — ответил Раген. — Вплоть до контрактов подмастерьев.

— Ты станешь одним из самых богатых и могущественных людей в Милне, — добавила Элисса.

Меченый представил, как идет по коридорам цитадели герцога Юкора, как дает его светлости политические советы и приказывает десяткам, если не сотням метчиков. Торгует влиянием… заключает альянсы…

Читает отчеты.

Делегирует полномочия.

Предоставляет толпам слуг исполнять его прихоти.

Задыхается в городских стенах.

Он покачал головой:

— Я не хочу. Ничего этого. Арлен Тюк мертв.

— Арлен! — воскликнула Элисса. — Как ты можешь так говорить, стоя перед нами?

— Элисса, я не могу вернуться к прежней жизни с того места, где остановился. — Он снял капюшон и перчатки. — Я выбрал свой путь. Стены не для меня. Даже сейчас воздух кажется гуще, мне трудно дышать…

Раген положил руку ему на плечо.

— Я тоже был вестником, — напомнил он. — Мне знаком вкус свежего воздуха, знакома жажда в городских стенах. Но эта жажда со временем проходит.

Меченый посмотрел на него потемневшими глазами:

— Зачем это мне? И тебе? Зачем сидеть в тюрьме, если у тебя есть ключи?

— Ради Марьи, — ответил Раген. — И ради Арлена.

— Арлена? — озадаченно спросил Меченый.

— Да не тебя. — Раген тоже озлился. — Моего пятилетнего сына, Арлена. Отец нужен ему больше, чем его отцу — свежий воздух!

Удар оказался не слабее, чем отвесила Маргрит, и Меченый знал, что заслужил его. На мгновение он забылся и заговорил с Рагеном, как со своим родным отцом. Как с Джефом Тюком из Тиббетс-Брука, трусом, который беспомощно смотрел, как демоны рвут на части его жену.

Но Раген не был трусом. Он доказал это тысячу раз. Меченый своими глазами видел, как он выходит против демонов лишь с копьем и щитом. Раген отказался от ночи не потому, что боялся, а с целью преодолеть страх.

— Прости, — сказал Меченый. — Ты прав. Я не должен был…

Раген выдохнул:

— Все в порядке, сынок.

Меченый подошел к веренице портретов на стене приемной Рагена и Элиссы. Они заказывали по портрету каждый год, чтобы следить за течением времени. На первом были только Раген и Элисса, поразительно молодые. Следующий был сделан через несколько лет, и Меченый обнаружил свое собственное лицо без меток, которого не видел давным-давно. Двенадцатилетний Арлен Тюк сидел в кресле перед стоящими Рагеном и Элиссой.

С каждым портретом он становился все старше и наконец встал между Рагеном и Элиссой с малышкой Марьей на руках.

На следующем его не было, но вскоре появился новый Арлен. Меченый ласково коснулся холста:

— Жаль, меня не было рядом, когда он родился. Жаль, я не могу с ним остаться.

— Можешь, — решительно сказала Элисса. — Мы одна семья, Арлен. Ни к чему тебе вести жизнь нищего. Твой дом здесь.