Жемчуг королевской судьбы. Кубок скифской царицы - Анна Зоркая

Проблема состояла еще и в том, что сама Соня не знала, зачем она сюда приехала и что хочет дальше делать. Но, раз она находится в деревне, наверняка надо осмотреть дом покойного Сергея Матвеева.

– Но и в дом мне тоже хочется попасть, – проговорила девушка. – Знаете… с домом же как с человеком… я-то думала, что… дядя Сережа живой еще, – пролепетала девушка, вовремя осознав, что называть «якобы родственника» Сергеем Матвеевым ну никуда не годиться, и выбрав наиболее нейтральный вариант. Ну не дедушкой же его звать! Хотя по возрасту подходит, они с Женей Ильяшовым практически одногодки… были, пока он живой был. И – сработало!

– Да, будто душа его еще в родных стенах осталась, – истово закивала Антонина Павловна. – Понимаю тебя, эх, понимаю. Я сама-то потому и не уезжаю отсюда, хотя многие уже переселились в город. Там всяко попроще!

– Ой, а дядя Сережа… он же тут всю жизнь прожил? С рождения, да? А то я и не знаю, – спохватилась Соня.

– Они с матерью, с Агафьей покойной, приехали. Та представлялась вдовицей, болела всю жизнь, но хозяйство на себе тянула – и козочку завели, и куры у них были, и огородик, – охотно рассказывала женщина. – Сама-то я еще несмышленышем была в те годы, я ж постарше Сергея всего чуть, а он еще и в школу не ходил. Но бабы болтали, а я уши грела, – хихикнула по-девичьи женщина. – Ходили слухи, что не просто так Агафья из Новгородчины в нашу деревеньку-то перебралась. Вроде как мужа у нее замели эти… кагэбисты. Эх, ты молоденькая совсем и не помнишь, до чего страшно в городах бывало! За одно словечко, не ко времени сказанное, целыми семьями люди пропадали.

Соня кивнула, мысленно подталкивая собеседницу продолжать и отмечая про себя, что сын археолога всю сознательную жизнь провел в этой деревне.

– Ну вот… и жили они здесь. А нам что? Вдова так вдова. Мужики поперву-то к ней подкатывали, но она всем от ворот поворот давала. Сын подрастал, помогал матери. Окончил школу в соседнем селе, учиться дальше не пошел – говорит, на кого мать оставлю. Ну и правда, она с годами совсем сдавать стала. Все на нем держалось. Женился, так и жена его, Еленка, помогать стала. Но вот ведь судьба какая… Еленка, считай, только Аньку родила, я тогда вторым сынком разродилась, тут и Агафья ушла, похоронили. А лет семь Аньке исполнилось, и мать ее, жена Сережина, с миром распростилась. Один он дочку-то растил-воспитывал.

– Он нигде не работал? Только огородом занимался? – удивилась девушка.

– Как это так, не работал? Поперву трактористом при колхозе, а как Еленка того… в скотники перешел. Все не сутками в поле, за дочкой-то присмотр нужен. А так придет Анька со школы, возьмет он ее – и идет скотинку обихаживать. Так и жили. Да еще и снимки для сельпо делал, и в Ленинград… тьфу ты, Санкт-Петербург тоже возил свои фотографии – говорил, публикуют в газетах, все денежка. У него, знаешь, какой фотоаппарат был! Старый, трофейный, и Сережка им орудовал как мастер. Учиться бы ему… Эх, жаль, внучка у меня увезла старый альбом – говорит, бабка, это раритет, его нельзя в деревне хранить. Дома у себя поставлю, – болтала Антонина Павловна. – Я бы показала тебе снимки. Ох, заболталась я совсем с тобой! – всплеснула руками Антонина Павловна. – Иди уж к дому дядьки своего, да только поосторожнее.

– А кладбище, где похоронен дядя Сережа, где находится? – уточнила Соня, совершенно не желая ни идти на кладбище, ни искать его самостоятельно, если вдруг туда потребуется наведаться. А теперь ей казалось, что такая необходимость может возникнуть. Все-таки Сергей Матвеев, судя по всему, про клад знал. До Питера отсюда рукой подать, можно сказать. А значит, мог и перепрятать чашу.

– Кладбище за деревней, – пояснила Антонина Павловна. – Пойдешь по дорожке, там дальше дома заканчиваются, найдешь сосновый лес. Дальше иди по той же дороге, увидишь кладбище. Там дальше по главной аллейке, за церквушкой, у дальнего заборчика он и лежит, рядом с матерью да с женой.

– Спасибо! – поблагодарила Соня. – А дом дядькин который?

– Рядом с моим. – Женщина показала на почти развалившееся строение, которое когда-то было уютным деревенским домиком.

Большой сад возле дома полностью зарос сорняками и деревьями, и дом буквально тонул в зеленом море.

Соня с неприязнью посмотрела на заброшенное здание. И куда опять ее понесла нелегкая?.. Сидела бы себе спокойно дома, писала бы книгу … Так нет, потащилась в Иванькино одна, теперь придется лезть в разваленный дом, который того и гляди разрушится от неосторожного движения. И у нее ведь даже фонарика с собой нет!

– Будь осторожна, – словно прочла ее мысли Антонина Павловна. – Там могут быть мыши всякие и крысы, так что лучше бы ты одна туда не ходила.

– А что же его никто не купил? Тут и место у вас такое хорошее, и от города не так уж далеко, – искренне заинтересовалась Соня. Нет, сама она на природе бы жить не хотела, но ведь сейчас это, можно сказать, тренд, отстраиваться в селах, проводить сюда инфраструктуру и гордиться «экологичностью».

– Да кому эта развалюха нужна? Женька-то заглядывал, да, почитай, уж после смерти деда. Видать, как подрос да самостоятельным стал, и решил приехать. Все тут бродил что-то, в доме шуршал. Может, и он продавать не хочет. Но и не ремонтирует, вот ведь!

«Уже и не отремонтирует», – грустно подумала Соня, кивая собеседнице.

Та продолжала:

– А вообще-то все у нас больше в города едут. К нам никто не хочет. Что тут, говорят, делать, коровам хвосты крутить? Да и то верно. Колхоза давно нет уже, фермерам наши места не больно-то нужны – земли здесь не сказать чтобы много под посевы да урожаи. Частное хозяйство – это труд, знаешь, сколько возни с несушками? А цыплята? А… да что тут говорить! Сейчас даже у нас магазин продуктовый известной сети открылся, там что хошь тебе – хоть окорочка, хоть грудки, хоть яйца…

Соня покивала и шагнула по направлению к развалюхе. Выслушивать пламенную речь о грустном состоянии сельского хозяйства ей не хотелось.

Антонина Павловна, видимо, вновь вспомнила об оставленных дома делах:

– Ладно, и правда заболталась я с тобой. Пойду уж. Ты, если вдруг чего, стукни ко мне в калитку. Мало ли, испугаешься чего или еще спросить надумаешь. Вон тот дом, с синими ставнями!

Соня искренне поблагодарила женщину. И, набравшись решимости, шагнула