История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов

7. МСТИСЛАВСКОЕ ДЕЛО

Процессы ритуальных убийств не исчерпывали «чрезвычайных» скорбей николаевского царствования. Были случаи массовых наказаний по более весомым основаниям, когда проступки нескольких лиц возвеличивались в общественные преступления и жестоко обрушивались на целые общины. Рекрутские ужасы того периода, когда кагалов переводили в полицейские органы за «поимку» новобранцев, породили среди еврейских общин болезнь «осведомления». Они произвели тип профессионального осведомителя, или мозер, который шантажировал кагалские власти своего города, угрожая раскрыть их «злоупотребления», побеги кандидатов в армию и различные нарушения в проведении призыва, и таким образом вымогали у них «деньги за молчание». Эти негодяи делали жизнь невыносимой, и бывали случаи, когда народ брал правосудие в свои руки и тайно расправлялся с самыми неугодными из них.

Случай такого рода обнаружился в Подольской губернии в 1836 году.

В городе Новая Ушица найдены мертвыми два мозера, по имени Оксман и Шварц, терроризировавшие евреев всей губернии. Ходили слухи, что одного убили в синагоге, а другого по дороге в город. Российские власти расценили это преступление как коллективное дело местной еврейской общины, а точнее нескольких соседних еврейских общин, «совершивших это злодеяние по приговору собственного трибунала».

Около восьмидесяти кагаловских старейшин и других видных евреев Ушицы и окрестных городов, в том числе два раввина, предстали перед судом. Дело было передано в военно-полевой суд, который постановил «присудить виновных к примерному наказанию». Двадцать евреев были приговорены к каторжным работам и к военной службе с предварительным «наказанием Spiessruten через пятьсот человек». Такое же число было приговорено к ссылке в Сибирь; остальные были либо оправданы, либо скрылись от правосудия. Многие из тех, кто прошел через перчатку, умерли от ударов, и еврейский народ в России помнит их как мучеников.

Бич стукачей был ответственен и за мстиславское дело.

В 1844 году еврейская толпа на базаре Мстиславля, города Могилевской губернии, вступила в конфликт с отрядом солдат, искавших контрабанду на еврейском складе. Результатом драки стали несколько евреев в синяках и несколько сломанных винтовок.

могилевскому губернатору и начальнику гарнизона, что евреи устроили «мятеж». Местный осведомитель, Арье Брискин, новообращенный еврей, нашел в этом происшествии не менее удобный повод отомстить своим бывшим единоверцам за презрение, с которым они относились к нему, и позволил официальным противникам евреев взять себя на буксир.

В январе 1844 г. тревожные сообщения о «еврейском мятеже» достигли Петербурга. Об этом доложили царю, и последовало быстрое и краткое решение: «Отдать под трибунал главных виновных в этом происшествии, а тем временем, в наказание за буйное поведение евреев этого города, возьмите у них по одному рекруту на каждые десять человек». Снова были применены принципы того периода: один за всех; сначала наказание, потом суд.

Указ прибыл в Мстиславль накануне Пурима и поверг евреев в ужас. Во время поста Есфири синагоги оглашались плачем. Город был в состоянии ужаса: самые видные лидеры общины были брошены в тюрьму и должны были подвергнуться обезображиванию, сбрив половину головы и бороды.

Рекрутов-штрафников преследовали без учета возраста, так как, по царскому постановлению, десятая часть населения должна была быть призвана на военную службу. До окончания суда ни одному еврею не разрешалось покидать город, а выходцев из Мстиславля в других местах брали в плен и переводили в родной город. Большой еврейской общине грозило полное уничтожение.

Евреи Мстиславля через своих представителей ходатайствовали перед св.

В Санкт-Петербурге отложить призыв на военную службу до окончания судебного процесса и пытался убедить центральное правительство в том, что местная администрация исказила характер происшествия.

в столицу отправился народный защитник интересов своего народа, купец Исаак Зеликин из Монастырчины, которого ласково называли рабби Итцеле. Ему удалось заговорить с начальником «Третьего отдела» и ознакомить его с ужасами, творимыми властями в Мстиславле.

В результате из Петербурга были быстро отправлены два комиссара. Расследовав дело на месте, они обнаружили происки чрезмерно ретивых чиновников и отступнических доносчиков, представлявших уличную ссору организованным восстанием. Новая следственная комиссия, в состав которой входил один из петербургских комиссаров граф Трубецкой, выявила тот факт, что еврейская община как таковая не имела к происшедшему никакого отношения. Выводы комиссии вылились в «императорский акт милости»: заключенные евреи были отпущены на свободу, призывники-штрафники возвращены со службы, несколько местных чиновников предстали перед судом, могилевскому губернатору было вынесено суровое порицание.

Произошло это в ноябре 1844 года, после того как мстиславская община в течение долгих девяти месяцев вкусила ужасы осадного положения. Синагоги были заполнены евреями, прославляющими Бога за дарованное им облегчение.

мстиславских евреев, днем поста и праздновать третий день месяца кислева, в который жестокий указ был отменен, как день радости. Если бы все бедствия той эпохи увековечивались таким же образом, еврейский календарь целиком состоял бы из этих воспоминаний о национальных несчастьях, будь то в форме «обычных» гонений или «чрезвычайных» бедствий.

ГЛАВА XV ЕВРЕИ В КОРОЛЕВСТВЕ ПОЛЬСКОМ

1. ПЛАНЫ ЕВРЕЙСКОЙ ЭМАНСИПАЦИИ

Особо следует отметить положение, занимаемое евреями в обширной провинции, образованной в 1815 г. на территории бывшего Варшавского княжества и присоединенной к России под названием «Королевство Польское». Эта провинция, которая с 1815 по 1830 год пользовалась полной автономией, с местным самоуправлением в Варшаве и парламентской конституцией, управляла делами своего многочисленного еврейского населения, насчитывавшего от трехсот до четырехсот тысяч душ, независимо и независимо от законодательства Российской империи. Даже после восстания 1830 г., когда покоренная Польша была более тесно связана с империей, евреи продолжали подчиняться отдельному провинциальному законодательству. Евреи Королевства оставались под опекой местных опекунов, которые в первую половину этого периода усердно занимались решением еврейского вопроса.

Первые годы автономной Польши были временем бури и стресса.

Пережив перипетии периода разделов и надежды и разочарования наполеоновской эпохи, польский народ жадно ухватился за клочья политической свободы, оставленные ему Александром I в виде «Конституционного регламента» 1815 г. Поляки приложили к строительству нового королевства весь пыл своей национальной души и весь свой энтузиазм к политическому возрождению. Лихорадочная организаторская деятельность между 1815 и 1820 годами сопровождалась бурным взрывом национальных чувств, а такие моменты энтузиазма всегда сопровождались в Польше нетерпимым и недружественным отношением к евреям.

За несколькими блестящими исключениями, польские государственные деятели были далеки от идеи еврейской эмансипации. Они отдавали предпочтение либо «исправительным», либо карательным методам, хотя и построенным по образцу западноевропейского, а не примитивного русского антисемитизма.

В 1815 году Временное правительство в Варшаве назначило особый комитет под председательством графа Адама Чарторыйского для рассмотрения аграрного и еврейского вопроса. Комитет разработал общий план