Зверобой - Джеймс Фенимор Купер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бедная Хетти! Оба они, к счастью, избавлены теперь от всяких тревог за нашу судьбу. Ничто из того, что я могу сделать или сказать, не причинит теперь матери ни малейшей печали – в этом есть, по крайней мере, некоторое утешение, – и ничто из того, что можешь сказать или сделать ты, не заставит ее улыбнуться, как, бывало, она улыбалась, глядя на тебя при жизни.
– Этого ты не знаешь, Джудит. Мать может видеть нас. Она всегда говорила нам, что бог видит все, что бы мы ни делали. Вот почему теперь, когда она покинула нас, я стараюсь не делать ничего такого, что могло бы ей не понравиться.
– Хетти, Хетти, ты сама не знаешь, что говоришь! – пробормотала Джудит, побагровев от волнения. – Мертвецы не могут видеть и знать того, что творится здесь. Но не станем больше говорить об этом. Тела матери и Томаса Хаттера покоятся на дне озера. Но мы с тобой, дети одной матери, пока что еще живем на земле, и надо подумать, как нам быть дальше.
– Если мы даже не дети Томаса Хаттера, Джудит, все же никто не станет оспаривать наших прав на его собственность. У нас остался замок, ковчег, пироги, леса и озеро – все то, чем он владел при жизни. Что мешает нам остаться здесь и жить совершенно так же, как мы жили до сих пор?
– Нет, нет, бедная сестра, отныне это невозможно. Две девушки не будут здесь в безопасности, если даже гуронам не удастся захватить нас. Даже отцу порой приходилось трудно на озере, а нам об этом и думать нечего. Мы должны покинуть это место, Хетти, и перебраться в селения колонистов.
– Мне очень грустно, что ты так думаешь, – возразила Хетти, опустив голову на грудь и задумчиво глядя на то место, где еще была видна могила ее матери. – Мне очень грустно слышать это. Я предпочла бы остаться здесь, где, если и не родилась, то, во всяком случае, провела почти всю мою жизнь. Мне не нравятся поселки колонистов, они полны пороков и злобы. Я люблю деревья, горы, озеро и ручьи, Джудит, и мне будет очень горько расстаться с этим. Ты красива, и ты не полоумная; рано или поздно ты выйдешь замуж, и тогда у меня будет брат, который станет заботиться о нас обеих, если женщины действительно не могут жить одни в таком месте, как это.
– Ах, если бы это было возможно, Хетти, тогда воистину я чувствовала бы себя в тысячу раз счастливей в здешних лесах, чем в селениях колонистов! Когда-то я думала иначе, но теперь все изменилось. Но где тот мужчина, который превратит для нас это место в райский сад?
– Гарри Марч любит тебя, сестра, – возразила бедная Хетти, машинально отдирая кусочки коры от пироги. – Я уверена, он будет счастлив стать твоим мужем; а более сильного и храброго юноши нельзя встретить в здешних местах.
– Мы с Гарри Марчем понимаем друг друга, и не стоит больше говорить об этом. Есть, правда, один человек… Ну да ладно! Мы должны теперь же решить, как будем жить дальше. Оставаться здесь – то есть это значит оставаться здесь одним – мы не можем, и, чего доброго, нам уж никогда более не представится случай вернуться сюда обратно. Кроме того, пришла пора, Хетти, разузнать все, что только возможно, о наших родственниках и семье. Мало вероятно, чтобы у нас совсем не было родственников, и они, очевидно, будут рады увидеть нас. Старый сундук теперь – наша собственность, мы имеем право заглянуть в него и узнать все, что там хранится. Мать была так не похожа на Томаса Хаттера, и теперь, когда известно, что мы не его дети, я горю желанием узнать, кто был наш отец. Я уверена, что в сундуке есть бумаги, а в них подробно говорится о наших родителях и о других родственниках.
– Хорошо, Джудит, ты лучше меня разбираешься в таких вещах, потому что ты гораздо умнее, чем обычно бывают девушки, – мать всегда говорила это, – а я всего-навсего полоумная. Теперь, когда отец с матерью умерли, мне нет дела ни до каких родственников, кроме тебя, и не думаю, чтобы мне удалось полюбить людей, которых я никогда не видела. Если ты не хочешь выйти замуж за Непоседу, то, право, не знаю, какого другого мужа ты могла бы себе найти, а потому боюсь, что нам, в конце концов, придется покинуть озеро.
– Что ты думаешь о Зверобое, Хетти? – спросила Джудит, опуская голову по примеру своей простенькой сестры и стараясь таким образом скрыть свое смущение. – Хотелось бы тебе, чтобы он стал твоим братом?
– О Зверобое? – повторила Хетти, глядя на сестру с притворным удивлением. – Но, Джудит, Зверобой совсем не красив и не годится для такой девушки, как ты.
– Но он не безобразен, Хетти, а красота для мужчин не много значит.
– Ты так думаешь, Джудит? По-моему, все же на всякую красоту приятно полюбоваться. Мне кажется, если бы я была мужчиной, то заботилась бы о своей красоте гораздо больше, чем теперь. Красивый мужчина выглядит гораздо приятнее, чем красивая женщина.
– Бедное дитя, ты сама не знаешь, что говоришь. Для нас красота кое-что значит, но для мужчины это пустяки. Разумеется, мужчина должен быть высоким, – но найдется немало людей, таких же высоких, как Непоседа; и проворным – я знаю людей, которые гораздо проворнее его; и сильным – что же, не вся сила, какая только есть на свете, досталась ему; и смелым – я уверена, что могу назвать здесь юношу, который гораздо смелее его.
– Это странно, Джудит! До сих пор я думала, что на всей земле нет человека сильней, красивей, проворней и смелей, чем Гарри Непоседа. Я, по крайней мере, уверена, что никогда не встречала никого, кто бы мог с ним сравниться.
– Ладно, ладно, Хетти, не будем больше говорить об этом! Мне неприятно слушать, когда ты рассуждаешь таким образом. Это не подобает твоей невинности, правдивости и сердечной искренности. Пусть Гарри Марч уходит отсюда. Он решил покинуть нас сегодня ночью, и я нисколько не жалею об этом. Жаль только, что он зря пробыл здесь так долго.
– Ах, Джудит, этого я и боялась! Я так надеялась, что он будет моим братом!
– Не стоит теперь думать об этом. Поговорим лучше о нашей бедной матери и о Томасе Хаттере.
– В таком случае, говори поласковее, сестра, потому что – кто знает! – может быть, их души
