Перо динозавра - Сиссель-Йо Газан

— Нет, — сказала Анна, гладя Карен по волосам.

— Ладно, — сказала Карен, продолжая лежать у нее в объятиях.

В половине одиннадцатого они зашли в музей. Рассмотрели всех разноцветных пластмассовых животных, карандаши и плакаты в магазинчике у входа, и Карен купила Лили резинового динозавра, пока Анна вешала их куртки в гардеробе.

— Ты же должна была с кем-то встретиться, нет? — спросила Карен.

— Да, но это только через полчаса.

Они все вместе медленно пошли по залам выставки, подолгу останавливаясь у экспонатов.

— Я не знала, что птицы — это динозавры, — удивленно сказала Карен, рассматривая стенд, на котором была изображена занявшая двести миллионов лет эволюция пера. Анна улыбнулась.

— Так что, воробей — это динозавр, что ли? — спросила Карен.

Анна кивнула.

— Помнишь, как мы в детстве любили динозавров-гриль?

— М-м-м. С запеченной картошкой, — сказала Анна.

— Ох да. Хотя такая картошка уж точно вымерла, — ответила Карен. Анна толкнула ее локтем.

— Ааааай, мама, смотри, какой хорошенький, — воскликнула вдруг Лили.

Она стояла перед низкой витриной, в которой была выставлена модель детеныша тираннозавра. Он был размером с небольшую собаку, с огромными ногами и весь покрыт мягким слоем пуха. Анна нагнулась и долго рассматривала его маленькое тело.

— Что это? — спросила Карен.

— Детеныш тираннозавра, покрытый перьями, — ответила Анна.

— Ага, — сказала Карен.

— Разве это не удивительно? — спросила Анна.

— Что?

— Что у него были перья?

— Мне кажется, удивительнее то, что у него такие короткие руки. Он наверняка страшно бесился из-за этого.

В ту же секунду Лили заметила ларек с мороженым далеко в глубине актового зала, возле кафетерия.

— Мороженое! — завопила она.

Карен пошла за ней.

— Прости, пожалуйста, я испортила тебе ребенка! — крикнула она через плечо.

— Ничего страшного, — крикнула Анна ей в ответ. — Я отойду на часик, ладно? Встретимся на этом же месте, когда я закончу.

Карен кивнула, не оборачиваясь.

Анна вошла в университетскую часть здания через потайную дверь в Китовом зале, выкрашенную двумя разными оттенками голубого цвета так, что она полностью сливалась со стеной. Она успела мельком взглянуть на скамейку, где накануне сидела с Трольсом, потом дверь захлопнулась за ее спиной, и она оказалась в странной системе коридоров. Но Анна хорошо в ней ориентировалась и, пройдя по одному из коридоров, завернула в другой, ведущий к Залу позвоночных, и увидела издали, что Фриман уже ждет ее. Она знала, что он не сможет устоять! И все-таки почувствовала в груди нарастающий восторг. Фриман снял куртку, перекинул ее через руку и скрестил руки на груди. Весь его вид излучал неприязненность. Анна почувствовала, как у нее учащенно бьется сердце, и попыталась сосредоточиться на том, чтобы рука, которую она протянула ему для пожатия, не дрожала.

— Доброе утро, — сказал он.

— Спасибо, что пришли, — спокойно ответила Анна.

Она открыла дверь в Зал позвоночных и зажгла свет. Лампы мигали и потрескивали, и Анна сразу же услышала где-то вдалеке между шкафами звук отодвигаемого стула. Нужно заставить Фримана что-то сказать, чтобы предупредить Тюбьерга о том, с кем она пришла.

— У вас в Университете Британской Колумбии тоже есть коллекция позвоночных? — спросила она.

Слова «Университете Британской Колумбии» она произнесла так громко, что странно, что Фриман никак это не прокомментировал.

— Да, конечно, — ответил он. — Наша коллекция гораздо больше вашей. Самая большая в Северной Америке… но атмосфера в вашем зале, — добавил он вдруг почти приветливо, — совершенно особенная. Шкафы, систематика — все прямо дышит историей.

В дальних частях зала было тихо, Тюбьерг теперь наверняка услышал, что Анна пришла с англоговорящим гостем, и не мог не догадаться, кто это. Накануне вечером Анна до мелочей продумала ход своих действий и теперь целенаправленно вела Фримана к тому месту, где нашла Тюбьерга в среду. Она включила настольную лампу, отодвинула стул и предложила Фриману сесть. Потом открыла сумку, вынула диплом и набросок речи, которую должна была произнести на защите через неделю.

— Так что вы должны были мне передать? — спросил Фриман.

— Я соврала, — сказала Анна, глядя Фриману прямо в глаза. — Я просто хотела, чтобы вы выслушали то, что я должна вам сказать.

Фриман потянулся за своей курткой, которая соскользнула на пол, — похоже, он собрался уходить.

— Если вы уйдете — значит, вы трус, — тихо сказала Анна.

Клайв моргнул и позволил куртке снова соскользнуть на пол.

— У вас есть пятнадцать минут. И ни секунды больше, — угрюмо ответил он.

Анна вздохнула. Ее речь была рассчитана на час, экзамен, который за ней последует, — еще на сорок пять минут. Теперь ей нужно было уложиться в пятнадцать.

— Мой диплом посвящен спору о происхождении птиц, — начала она, — и вы играете важную роль в этом споре.

Клайв смотрел на нее так, будто ему было наплевать на то, что она говорит.

— Я прочла все, что вы написали, и статьи, и книги. Очень тщательно, — она пристально посмотрела на него. — И так же тщательно я прочла все, что написали ваши оппоненты.

Клайв Фриман по-прежнему делал вид, что скучает.

— Наиболее заметные из ваших оппонентов, — продолжала Анна, — это Уолтер Дэррен из Нью-Йорка, Чанг и Лаам из университета в Китае, Т. К. Гордон из Сиднейского университета, Белинда Кларк из Университета Южной Африки, ну и конечно Ларс Хелланд и Эрик Тюбьерг из нашего Копенгагенского университета, — она пролистала свои бумаги. — Общим для всех ваших оппонентов является то, что они критикуют ваши анализы окаменелостей и на основании этой критики опровергают ваши выводы, касающиеся происхождения птиц, — опровержения, которые вы не принимаете, не так ли? — Она продолжила, не ожидая его подтверждения: — Пятнадцать с лишним лет между вами идет позиционная война из-за окаменелостей, хотя эксперты сходятся на том, что спорить больше не о чем. Вот пример высказывания ваших оппонентов, Белинда Кларк в журнале «Nature» в сентябре 2006 года, — Анна взяла бумагу и зачитала: — We basically try to ignore him. For dinosaur specialists it’s a done deal. Birds are living dinosaurs,[5] — она опустила бумагу. — Ваши оппоненты утверждают, что они вас игнорируют, но это не совсем так, не правда ли? Потому что споры продолжаются. Но почему?

— Да, как вы думаете — почему? — спросил Клайв, без выражения глядя на Анну. — Потому что мы не можем прийти к согласию. А почему мы не можем этого сделать? Потому что они ошибаются. Кларк, Лаам, Чанг, Хелланд и Тюбьерг. Они ошибаются.

Анна не обратила внимания на его реплику.

— Вас невозможно уличить в анатомических или связанных с изучением окаменелостей ошибках. Невозможно. Я просмотрела все материалы и увидела, что сценарий всегда один и тот же. Вы и ваши оппоненты по-разному смотрите на одни и те же кости, поэтому вы делаете разные выводы. Это порочный круг. Вы никогда не придете к общему знаменателю. Я была близка к тому, чтобы сдаться, — она вдруг угрюмо посмотрела на Клайва. — Я не представляла, что я могу добавить в этот спор. Вы стояли каждый на своем в течение стольких лет, как же я должна была бы… — Фриман посмотрел на свои часы. Анна сделала шаг по направлению к нему и посмотрела на него испытующе.

— Тогда я проверила ваш фундамент. И он насквозь гнилой.

— Утверждения без доказательств, — сказал Клайв, зевая. — Ненаучные голословные утверждения студента-дипломника, — он снова потянулся за курткой.

Анна протянула ему лист бумаги, который он инстинктивно взял.

— Прочтите, пожалуйста, то, что здесь написано, и скажите, согласны вы с этим или нет.

Фриман на мгновение озадаченно взглянул на Анну, потом опустил голову и быстро пробежал глазами страницу.

— «Основополагающие правила, которых следует придерживаться каждому, кто хочет называть свою работу научной», — прочитал он. — Что это?

— Просто прочтите, пожалуйста, и скажите, согласны ли вы с тем, что здесь написано.

Клайв продолжил читать. Пожал плечами.

— Да, это же элементарно, — сказал он наконец. — Требование внутренней последовательности и убедительной аргументации при выборе любой научной позиции или отказе от нее. Что, вот такому вас учат в магистратуре Копенгагенского университета?

Анна заметила вдруг, что покрылась испариной.

Он направлялся прямиком в ловушку.

— То есть вы согласны с тем, что здесь написано?

— Совершенно согласен, — Клайв положил бумагу на колени и снова без выражения посмотрел на Анну.

— Тогда вы можете объяснить, почему ваша аргументация, в частности касающаяся вопросов, посвященных перьям, страдает именно вопиющей непоследовательностью, которой, как вы только что признали, не должно быть места в научной работе?