В плену королевских пристрастий - Марина Колесова

— Ну не хочет другое, такое же ей сошьем, только новое. Будет у нее два. Не расстраивайся. Запугали, наверное, в монастыре девочку, вот и отказывается она от всего. А поживет с нами и наладится все.

В это время в дом вбежал Николка.

— Мам, — жалобно захныкал он, — скажи Ални, чтоб не обижал Алину, она холосая… а он столкнул ее в кучу навоза и кличит, что она глязная побилушка и должна там сидеть или идти в монастыль… и еще лепьями кидается в ее. И в меня попал. Во… — он показал на застрявший у него в голове репейник.

— Да что же это такое! — всплеснула руками Римма, — Да как он смеет такое вытворять? Грегор, да как же это?

— Побудь тут и Николку с собой оставь. Я разберусь.

Грегор вышел во двор и зашел за хлев, где держали скотину. Именно там работники складывали навоз, перед тем как вывезти его на поле. Однако Алины нигде видно не было. Лишь у дальнего конца хлева стоял Арни.

— Где Алина? — спросил у него Грегор.

— Сбежала ваша нищенка, — усмехнулся тот.

— А ну иди сюда!

— Это зачем? — Арни вместо того, чтобы подойти к отцу попятился еще дальше от него.

— Я бегать за тобой не буду, — грозно проговорил Грегор, — или сам подойдешь или вообще прочь со двора ступай.

— Ну подошел, — Арни несмело приблизился к отцу.

— Это правда, что ты столкнул девочку в навоз?

— Больно надо мне ее толкать. Она сама упала, — хмыкнул Арни.

— А ты ей упасть не помог часом?

— Говорю же: больно надо мне то…

— Судя по твоему поведению надо. Зачем никак не пойму, но видно зачем-то надо, раз делаешь.

— Да не трогал я ее.

— А Николка говорит, что трогал.

— Что он понимает. Мал он еще, вот и говорит ерунду.

— И ты не кричал, что она грязная побирушка и должна сидеть в навозе или идти в монастырь? И репьями в нее не кидался?

— Ну кричал, и что с того? Смешно же, что она в навозе перепачкалась. Ну и репьями пару раз кинул… Ну и что?

— А то, что тебе сейчас еще смешнее будет, потому что ты сейчас же спустишь штаны, — расстегивая и снимая с себя ремень, проговорил Грегор.

— За что, пап?

— А вот выпорю, может и поймешь за что, — хмуро ответил он.

Отпустив сына, Грегор мрачно спросил:

— Понял за что, или продолжить?

— Понял, — глотая слезы и всхлипывая, проговорил Арни.

— Не будешь больше обижать девочку?

— Не буду.

— Тогда иди разыщи ее. Найдешь, извинишься и попросишь вернуться.

— Я не пойду ее разыскивать. Я не знаю, куда она пошла и где ее монастырь.

— Хорошо, девочку разыщу я, а ты извинишься и попросишь у нее прощения.

— Извиняться перед этой нищенкой я не буду! Можешь продолжать пороть, я не буду просить у нее прощения!

— Ах так? — Грегор схватил сына за ухо, — Не будешь, значит? Тогда я тебя сейчас посажу в подвал, и будешь ты там сидеть без еды, пока не извинишься. Понял?

— Сажай. Все равно не извинюсь, — упрямо заявил сын.

— Что ж, значит, сидеть там будешь, пока не образумишься.

Грегор, держа его за ухо, отвел в подвал и запер там.

Потом он зашел в дом, рассказал жене, что наказал Арни, и предупредил, чтоб она не смела давать ему еды, пока тот не извинится перед девочкой.

— Неужто отказался извиняться? — Римма сокрушенно покачала головой, — тогда правильно, пусть голодный посидит, быстрее образумится, нельзя так себя вести. Алина-то куда ушла, он не сказал?

— Далеко все равно не уйдет от пса своего, — усмехнулся Грегор, — пойду пройдусь по округе, наверняка, где-нибудь сидит, плачет.

— Ты скажи ей, что по глупости это он, мал еще, вот и куролесит…

— Она его что ль намного больше? Ведь ровесники они, поди.

— Девочке видать, много хлебнуть пришлось, вот и повзрослела рано, — печально сказала Римма, — Нашел бы ты ее, право, поскорее, а то уж больно нехорошо вышло.

В это время дверь тихонько раскрылась и на пороге показалась Алина. Она несмело замерла у входа, а потом негромко спросила:

— Римма, Вы не дадите мне расческу, пожалуйста?

— Да, конечно, Алина. Сейчас принесу. А где ты была? Мы уж думали, сбежала ты. Идти искать тебя хотели.

— Я на речку ходила, — еще тише проговорила девочка, — Вы сердитесь, что разрешения не спросила? Извините, в следующий раз спрошу, — она потупилась.

— Да не сердимся мы, мы знаем, что Арни обидел тебя. Ты не сердись на него, он глупый еще, — Римма подошла к ней, — Ой, да ты волосы все мокрые и с репьями в косу заплела… Господи, — она взяла ее за рукав платья, — да и платье у тебя все мокрое. Стирала его на речке что ли? А ну пошли, причешу тебя и переодеться тебе что-нибудь найду.

— Не надо, — Алина испуганно попятилась, — Вы мне только расческу дайте… а платье почти высохло у меня, не надо.

— Ничего себе высохло… с него не капает только. Пошли, и не спорь, ишь удумала в мокром платье ходить. Хорошо еще погода жаркая, а то ведь и простудиться так недолго.

Римма решительно взяла ее за руку и повела в свою комнату. Там она, не слушая никаких возражений, заставила девочку переодеться в свое платье, а потом расчесала ей волосы и выбрала из них все репьи.

— Ну вот, теперь совсем другое дело, — проговорила она, удовлетворенно рассматривая девочку, — Вот теперь и ужинать можно идти.

Сев за стол и прочтя вместе со всеми молитву, Алина удивленно посмотрела на Римму, и тихо спросила, — А Арни где? Почему он не пришел ужинать?

— Наказан, — не вдаваясь в подробности, ответила та.

— Папа выполол его и в подвал посадил, — хитро усмехнувшись, пояснил Николка, — Папа сказал, он тепель вообще есть не будит, пока не облазумится.

Алина отодвинула стул, встала и в упор посмотрела на Грегора: — Это из-за меня, да? Пожалуйста, выпустите его. Он же просто не знал кто я, поэтому так себя вел… — она судорожно сглотнула и продолжила, — Он думает, я дармоедка и нарочно все придумала, чтоб жить у вас и вы меня кормили… Ему необходимо объяснить, что я не такая и все… Не надо его так наказывать, пожалуйста.

— Алина, сядь, — Грегор строго посмотрел на нее, — с собственным сыном я разберусь сам.

— Это, конечно, Ваше право, — Алина упрямо нахмурилась, — но это жестоко и вряд ли пойдет ему на пользу. К тому же его нельзя не кормить, он растет. Почему Вы не хотите по-хорошему поговорить с ним и все объяснить? Он не глупый, он должен все понять и так.

— Алина, сядь! Я все объяснил ему и попросил перед тобой извиниться, он этого делать не хочет. Так вот, пока он этого не сделает, он будет сидеть там, и пререкательств на эту тему я не потерплю. Поэтому сядь и ешь, не надо мне еще больше портить настроение, он уже и так испортил его достаточно.