Бисмарк: Биография - Джонатан Стейнберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Война уже была не за горами. В понедельник 27 марта 1866 года король Пруссии и его министры собрались на коронный совет, на котором Вильгельм согласился провести частичную мобилизацию и объявить призыв резервистов. Роон беспокоился, что «невротическое нетерпение Бисмарка приведет к беде»204. Действительно, уже на следующий день Бисмарк написал Роону: «Крайне желательно, чтобы король завтра же отдал необходимые приказы. В четверг он уже будет в другом настроении и не сделает этого. Вы увидите его завтра. Не могли бы вы устроить так, чтобы мы пришли к нему вместе?» Роон все устроил, и в среду 29 марта, накануне Пасхи, приказы были подписаны205. Мольтке приступил к действиям. Его мобилизационный план за последние два года значительно усовершенствовался, и 5 апреля он уведомлял Роона:
...
«В том, что австрийцы – если им дать достаточно времени – способны развернуть столько же войск, сколько и мы, нет ничего нового. Я говорил об этом на всех совещаниях. Вопрос не в численности войск, а во времени, которое понадобится обеим сторонам для их развертывания. Таблицы, приведенные в конце моего доклада, ясно и наглядно указывают на то, что у нас будет преимущество в три недели, если мы начнем мобилизацию первыми или по крайней мере одновременно с австрийцами»206.
14 апреля Мольтке доложил королю о следующем этапе подготовки к боевым действиям. Всю свою мобилизационную стратегию он основывал на оптимальном использовании сети железных дорог. План Мольтке предусматривал переброску трех армий по трем главным и шести второстепенным железнодорожным линиям. Для Эльбской армии отводился железнодорожный маршрут Берлин – Дрезден – Фридланд; для Первой армии – линия Франкфурт – Гёрлиц – Лигниц; Второй армии предстояло передвигаться по линиям Штеттин – Бреслау – Ламгашуц – Рехенбах – Франкенштейн и Бриг – Нейссе. Война, собственно, и велась по тому сценарию, который Мольтке разработал за два с половиной месяца до ее начала207.
Перспектива войны привела в смятение кронпринца. Он написал генералу фон Швейницу:
...
«Король не желал войны, но Бисмарк месяц за месяцем взвинчивал его и довел до такого состояния, что старому государю ничего не оставалось, как согласиться на войну, которая взбаламутит всю Европу. Способностям Бисмарка манипулировать фактами и представлять их королю в нужном свете можно лишь позавидовать. С такой же фривольностью и пиратскими замашками он скоро потребует реформы рейха и предложит избрать новый федеральный парламент. И это в разгар нашего конфликта с парламентом! Он заводит нас в пропасть. Но от такого человека всего можно ожидать»208.
Австрийцы, безусловно, согласились бы с кронпринцем. Германская проблема их встревожила не на шутку. 7 апреля граф Бломе, подписывавший в Бад-Гаштейне конвенцию вместе с Бисмарком, а теперь служивший австрийским послом в Баварии, писал в Вену статс-секретарю ( Hofrat) Людвигу фон Бигелебену:
...
«Любой человек, внимательно следящий за общественным мнением, согласится с тем, что идея «реформы союза» всех взбудоражила и оттеснила на второй план проблему Августенбурга и независимости Гольштейна. Одновременно и страшась и желая реформы, баварские консерваторы надеются, что благодаря ей Бавария превратится в великую державу. Идея реформы союза привлекательна для всей «демократии», то есть парламента»209.
Кронпринц верно оценил намерения Бисмарка, а Бломе дал правильную характеристику настроений «демократии». Война с Австрией и реформа союза дополняли друг друга. 8 апреля был подписан прусско-итальянский договор, по мнению Эйка, «откровенно пренебрегавший конституцией Германии»210. По его условиям Итальянское королевство обязывалось вступить в войну против Австрийской империи, если она начнется в ближайшие девяносто дней, в чем Бисмарк совершенно не сомневался. Назавтра произошло еще более эпохальное событие. 9 апреля 1866 года прусский посланник представил союзу предложение, изменившее всю историю Германии. Из всех дерзких инициатив Бисмарка именно этот проект произвел самые кардинальные и долговременные перемены в жизни германской нации. Официальное сообщение, опубликованное 11 апреля 1866 года, гласило:
...
«Прусское правительство представило союзному сейму предложение чрезвычайной важности. Федеральному собранию предложено принять решение о созыве ассамблеи, избранной на основе прямого голосования и всеобщего избирательного права, и назначить дату для рассмотрения предложений германских правительств по реформе федеративной конституции, а до созыва указанной ассамблеи подготовить такие предложения по взаимному согласию между правительствами»211.
Предвидение кронпринца сбылось: Бисмарк выступил с предложением сформировать «парламент рейха». Но даже либеральный кронпринц никак не предполагал, что речь пойдет о демократически избранном парламенте. Бисмарк прибег к магии демократии, чтобы облапошить австрийцев и германские малые государства, поскольку хорошо знал: Габсбурги с их одиннадцатью национальными группами и нарастающей угрозой национализма не могут состязаться с ним на этом поприще. Он размахивал знаменем демократии, как крестом перед вампирами, хотя, возможно, мы и зря упоминаем всуе несчастного Дракулу, так как он был румынским князем и его замок находился в контролируемой венграми Румынии, где никто даже и не помышлял о всеобщем избирательном праве.
Германская общественность была шокирована проектом Бисмарка. Либеральная «Кёльнише цайтунг» написала иронически: «Если бы Мефистофель забрался на кафедру и начал читать Евангелие, разве кто-нибудь поверил бы в его проповеди?»212 Австрийский посол в Саксонии информировал Вену о реакции саксонского премьер-министра Бейста:
...
«Пока прусское предложение сформировать германский парламент в Дрездене вызывает лишь смех, поскольку оно исходит от графа Бисмарка. Но с учетом того германизма, которым заражена немалая часть населения Саксонии, никто не может гарантировать, что этот смех не перейдет в нечто более осмысленное и серьезное»213.
Проект Бисмарка привел в смятение и его бывших патронов и сторонников, правоверных христианских консерваторов и читателей «Кройццайтунг», соседей, друзей и родственников. Граф Адольф фон Клейст с тревогой написал Людвигу фон Герлаху:
