Любовь — всего лишь слово - Йоханнес Зиммель

— Что?

— Что вы, Оливер, влюбились в мою жену. Да сядьте же вы, не будем разыгрывать мелодраму! Почему, собственно, вы не могли бы влюбиться в Верену? Или вы хотите ее обидеть?

— Что… что вы ответили Геральдине, господин Лорд?

— Ответил? Я — ей? За кого вы меня принимаете? Я велел ее выставить вон и категорически потребовал впредь меня не беспокоить. Я полагаю: есть определенные рамки, не так ли? Но какова маленькая стерва! Потребовалось два человека, чтобы выволочь ее из моего кабинета. Она кричала, что представит доказательства. Доказательства! Разве не смешно? Верена, дорогая, не надо ничего трогать! Я позвоню и позову Лео, чтобы он вытер, у него это лучше получается. Если не вытереть как следует, то на паркете остаются пятна. А вот и вы, Лео! Поглядите, что случилось! Моя жена уронила бокал…

Седьмая глава

1

— Моя дочь гениальна, — говорит миссис Дюрхэм. — В двенадцать лет она получила первый приз за участие в школьном самодеятельном спектакле. Затем пошла на сцену. В четырнадцать! Подумайте только, мистер Мансфельд, в четырнадцать!

Миссис Элизабет Дюрхэм шестьдесят четыре года. Она сама мне об этом сказала. Но стрижется, красится и одевается как сорокалетняя. Красная помада, черные крашеные волосы. Яркая, пестрая рубашка-распашонка, брючки «капри» в обтяжку, сандалии. Она уже трижды делала пластическую операцию. И это мне она сама сказала. Скоро будет четвертая.

Её лондонский врач осенью сделает из нее новую миссис Дюрхэм. Но только осенью, потому что прежде миссис Дюрхэм желает отдохнуть на Эльбе, куда и направляется, совершая весь путь в автомобиле! На Эльбу миссис Дюрхэм ездит каждый год. Это ее двенадцатая поездка.

Миссис Дюрхэм одинокая женщина. И, как все одинокие люди, она очень много говорит, когда предоставляется возможность. Она говорит с того самого момента, когда на окраине Флоренции остановила свой красивый «форд», заметив, что я стою с поднятой рукой, прося подвезти меня. Страшная жара. К счастью, у «форда» раздвижная крыша. Я вижу твердую серую землю, пинии, ослов, маленькие домики, обветшавшие здания и множество рабочих с отбойными молотками и кранами, ремонтирующих автостраду. Небо такое же голубое, как на фотографиях, которые мне показывала Верена, а я в Италии первый раз в жизни!

Четверг, 15 июня 1961 года.

Между предыдущей главой и этой образовался разрыв в несколько месяцев. Я скоро его ликвидирую. И прошу лишь немного подождать.

Миссис Дюрхэм отличный водитель. Мне здорово повезло. Всего каких-нибудь полчаса мне пришлось постоять на обочине с поднятой рукой перед тем, как она остановилась. И едет она — прямо-таки невероятное везение! — прямой дорогой на Эльбу. Она сказала, что через три-четыре часа мы будем в Пиомбино. А еще полтора часа спустя на острове, который она так любит и где ждет меня Верена. Очень непривычно и как-то даже странно ехать не за рулем, а сидеть рядом с водителем, после того как сам долго имел машину. Так вот: я сижу рядом с миссис Дюрхэм, а машины у меня больше нет. Мой «ягуар» стоит у «Коперра и Кє» во Франкфурте, выставленный на продажу. Покупатель пока еще не нашелся. Скоро я объясню, почему остался без машины.

— В четырнадцать ваша дочь была уже на сцене. Да это просто фантастика!

— Ведь правда? Мы так ей гордились! Кстати: ваш английский тоже фантастика, мистер Мансфельд! Откровенно признаюсь: рада, что встретила вас. Так скучно ехать одной. Я люблю, когда со мной попутчик, с которым можно поговорить. Так на чем я остановилась?

— На вашей дочери, миссис Дюрхэм. Сейчас она наверняка великая актриса. Может быть, я знаю ее фамилию или псевдоним?

— Нет. Потому что она уже больше не актриса.

Туннель. Множество юрких «фиатов», которые, все время сигналя, обгоняют нас. Леса высоко над головой, на выжженных склонах округлых холмов.

— Понимаете, Вирджиния была настоящая красавица. И, конечно, вокруг нее толпа богатых молодых мужчин… из лучшего общества… все они хотели на ней жениться.

Вдоль дороги сплошь рекламные щиты.

RISTORANTE STELLA MARINA — SPECIALITA GASTRONOMICHE E MARINARE![153]

— Значит, она вышла замуж?

— Нет, мистер Мансфельд. Все мужчины оказались для нее неподходящие.

NUOVISSIMO! ELLEGANTE! CONFORTEVOLE! «IL MASSIMO HOTEL». SARA IL VOSTRO PREFERITO![154]

— Сейчас моя дочь работает директором на наших заводах. Я же говорила вам, что она гениальна. Обратите внимание, сейчас мы свернем с автострады. Следующий город — Пиза. Но сначала пообедаем в «Калифорнии».

2

Вам известно это чувство?

Вы едете. Кто-то рядом с вами говорит, говорит и говорит — часами. И вовсе не ждет от вас ответов. Он блаженен уже оттого, что вы его слушаете… Миссис Дюрхэм, должно быть, действительно очень одинокая женщина.

И ко всему тому же жарко. Вы немного переели, потому что впервые приобщились к итальянской кухне. Потому что никогда еще не вкушали таких hors d'oeuvres[155], таких спагетти, таких saltimbocca[156], такого сыра, такого красного вина!

Сознаюсь: когда мы выходим из ресторана и садимся в машину, я пьян. Миссис Дюрхэм не пьяна. Она все рассказывает и рассказывает. Время от времени я вставляю «да» или «нет».

А она счастлива: есть кто-то, кто ее слушает!

Я тоже счастлив: с каждым километром я все ближе к Верене.

Пинии.

Целая аллея пиний, по которой мы сейчас едем. Жара. После еды. Если бы меня так не клонило в сон, я бы понимал, что рассказывает миссис Дюрхэм. А так…

А так я вспоминаю и вспоминаю все, что произошло, начиная с того вечера, 4 марта, когда Манфред Лорд, затягиваясь своей гаванской сигарой, сказал, улыбаясь:

— Представьте себе, эта фройляйн Ребер на полном серьезе утверждала, что вы любовник моей жены. Разумеется, я велел вышвырнуть маленькую стерву.

— И совершенно правильно, — говорит Верена. (Господин Лео вытер пролитый ею коньяк.) — Может быть, она шантажистка. И ты бы никогда уже от нее не отвязался.

— Ну, не думаю.

— Что не думаешь?

— Что она шантажистка, дорогая. В этом случае она пришла бы к Оливеру. Меня-то ей нечем шантажировать! Разве не логично, Оливер?

И тебя можно шантажировать, коли сунуть тебе под нос твои буковки, проколотые иголкой, думаю я, но, разумеется, отвечаю:

— Совершенно логично, господин Лорд.

— Видишь, Верена, и он той же точки зрения. Бог ты мой, может быть, вы и действительно как-нибудь встретились где-то случайно.

— Случайно, — говорю я.

— Может быть, эта девушка видела вас. Или кто-то еще. Фройляйн Ребер любит Оливера — это факт, верно? И поскольку Оливер убежден, что это месть, я вас прошу: избегайте встреч, после того как Верена — теперь уже скоро — переберется на виллу в горах. Пусть нас всегда все видят втроем! Не будем давать лишнего повода для сплетен, а юной фройляйн — нового шанса!

— Какого еще шанса?

— Ах, дорогая, ты же знаешь, насколько злы люди, как быстро грязный слух облетит город! Мои деловые партнеры, мои знакомые… Извините, что я об этом говорю, Оливер, но мне дорого мое доброе имя. Ведь я могу стать мужем, над которым будут посмеиваться. А я пока еще слишком молод для такого. — Он прижимает кончик своей сигары к дну пепельницы и тушит ее. — Я не хотел бы, чтобы надо мной смеялись, Оливер. У меня к вам просьба, чтобы вы уладили дело с этой ревнивой девушкой. И хватит об этом! Давайте выпьем…

3

— Мистер Мансфельд!

Я вздрагиваю. Где я? В чьей машине? Кто меня везет? Моя башка трещит. Сколько времени? Какое число?

Миссис Элизабет Дюрхэм дружелюбно улыбается.

— Вы уснули?

— О, простите! Должно быть, это от жары. И еще от «Кьянти»…

— Посмотрите-ка!

Миссис Дюрхэм указывает своей узкой рукой вперед. Она свернула с дороги, и я вижу перед собой Лигуруийское море. Оно совершенно спокойно и выглядит, как голубое стекло. Далеко в дали плывут несколько пароходов. На узком пляже загорает много людей, среди них стройные девушки в крохотных бикини. Другие плавают. Яркие ленты. Яркие водные велосипеды. Яркие мячи, купальные костюмы и шляпы. Все очень яркое и пестрое.

Мы едем дальше. Много ресторанов у воды — один рядом с другим. Маленькие отели. Без конца повторяется одно и то же слово: БАР. БАР. БАР.

Вот пошли дома с небольшими квартирами для туристов. Бунгало. Современные виллы. Мы уже едем по Ливорно. БАР. БАР. Ночной кабак со стриптизом…

В такой же кабак тогда, на Рождество, отправился из Эхтернаха мой отец с тетей Лиззи.

Следующая поездка в Эхтернах состоялась после моего последнего визита к Манфреду Лорду…

В интернате я, конечно, встречаюсь с Ханзи и Геральдиной. И мне совершенно ясно, что Геральдине обо мне рассказал Ханзи. И тоже из мести. За Рашида. Месть. Месть. Каждый мстит. Но кто в этом признается? Может быть, Ханзи? Или Геральдина — что была у Манфреда и что ее оттуда вышвырнули? Ни за что в жизни. К чему начинать выяснение отношений? Я предпочитаю не делать этого.