Назови меня своей - Кира Стрельникова

— Завтра у нас выходной, Лёля, — произнёс старший вампир, заходя в дом. — Если какие-то пожелания, чем хочешь заняться, говори.

— Хорошо, — снова послушно кивнула я, пока не представляя, чем займу себя завтра.

Наверное, стоило бы отвлечься в лаборатории, но… Не знаю, если руки будут дрожать, то не получится правильно отмерять количество нужных компонентов. Подумаю утром, когда немного приду в себя. Оцепенение не уходило, но я чувствовала себя комфортно в этом своеобразном коконе, отделявшем от внешнего мира и от болезненных переживаний, которые неизбежны при очередном переходе на ступеньку ниже, чем я была. Мартин поднялся наверх, до моей комнаты, и не останавливаясь, понёс дальше в ванну. А вот это хорошо, да, вода успокоит натруженные мышцы и позволит расслабиться окончательно. Старший вампир поставил меня на пол и начал неторопливо раздевать, пока Валентин включал воду и что-то добавлял туда из бутылочек и баночек на полках. Помещение заполнилось нежным цветочным ароматом и тёплым паром, окутавшем невесомым облаком. Мартин провёл по плечам, и тонкая ткань платья соскользнула вниз, собравшись у ног, и я переступила уже ненужный наряд. Корсет остался в той комнате, в доме у Карины, и скорее всего я его уже не увижу. За платьем последовал пояс и чулки, потом Мартин развернул меня и подтолкнул к ванне.

— Забирайся, Лёля.

Уже знакомая мне приятная процедура омовения в четыре руки, но и она не пробила странную скорлупу, сковавшую мои чувства. Спустя какое-то время меня вытащили, вытерли, заботливо укутали в большое махровое полотенце и вынесли обратно в спальню, уложили на кровать. Рассеянно созерцая потолок, я безропотно перенесла намазывание меня знакомым кремом во всех нужных местах, которые того требовали. Всё происходило в тишине. Я говорить не хотела, а мои хозяева — и подавно, как мне думалось. Но я опять ошиблась, посчитав, что на мою молчаливость не обратят внимания. Точнее даже, полагаю, заметили отсутствие во мне всяких эмоций по сравнению с недавним фейерверком.

Закончив с кремом, Мартин отложил коробочку и опёрся ладонями на кровать по обе стороны от моей головы, внимательно глядя в глаза.

— Почему ты молчишь, Леллиаль? — тихо спросил он, и по серьёзности его тона я поняла, что… он беспокоится?

Его волнует моё состояние? Я слабо улыбнулась, не отводя взгляда от янтарной радужки с тёмным провалом зрачка.

— Я просто устала… Мартин, — прошептала непослушными губами, всего на мгновение запнувшись перед его именем — немного непривычно вот так сразу без титула.

А в горле совершенно неожиданно встал ком, и я поняла, что ещё мгновение — и расплачусь. Просто так, без истерики и криков, тихо и спокойно. Всё же, надлом в душе наступил, и требовалось как-то ослабить возникшее напряжение, и слёзы — лучший способ.

Глава 23

Тоскою беспробудной скована душа.

И не вернуться к прежнему пределу.

Прощаясь с прошлым, плакала она,

Смиряя душу с положеньем дела…

Но не так, Господи, не под его пристальным взглядом! Я не хочу сейчас разговаривать, что-то выяснять, объяснять, потому что сама толком не понимаю, что происходит со мной! Я просто хочу отдохнуть, вот и всё… Зажмурилась и попыталась отвернуться, чувствуя себя как никогда беспомощной и обнажённой куда больше, чем если на мне нет одежды. Ведь тело — это просто тело, а когда сдирают покровы с души… Это гораздо болезненнее и глубже. И я не готова к откровенности на таком уровне, иначе точно сломаюсь. Мне надо пережить самой, только вот как объяснить это моим хозяевам, которые хотят знать всё, что со мной происходит?

Ладони Мартина поймали мои запястья и прижали к кровати, не дав свернуться клубочком, и он склонился ещё ниже.

— Лёля? — а вот теперь в его голосе совершенно точно слышались нотки беспокойства.

Я ничего не ответила. Только почувствовала, как горячие капли прочертили дорожки из уголков глаз по вискам, и слёзы уже было не остановить. Обмякнув и отвернув голову, по-прежнему не открывая глаз, я молча плакала, давая выход тому тихому отчаянию, зревшему подспудно в самой глубине души ещё с момента моего появления здесь и сейчас нашедшему наконец выход. Я прощалась со своими мечтами и прошлым, теперь уже окончательно, с той Леллиаль Локхвуд, которую, казалось, я знаю всю жизнь очень хорошо. Не знаю. Совсем. Кто эта девушка, которая охотно принимает участие в порочных играх на грани, да ещё и получает от этого удовольствие, я точно не знала, и пока не хотела знакомиться с ней близко. Она… не я. Она другая, совсем, и она откровенно пугала.

Дальнейшие действия Мартина вызвали слабый всплеск удивления: вместо того, чтобы злиться на мою молчаливость и снова слёзы, он выпрямился, без слов сгрёб в охапку и прижал к себе, поглаживая по ещё слегка влажным волосам. Я съёжилась, беззвучно глотая слёзы и пытаясь спрятаться от всех, сжаться в как можно более маленький комочек. Подтянула колени, низко опустила голову, уткнувшись в грудь Мартина и орошая его рубашку солёной влагой. Я слышала от старших девчонок в пансионе, что мужчины не любят женских слёз, и что это — одно из самых сильных орудий в руках женщины, если она хочет чего-то добиться. Однако, похоже, вампиры не из пугливых, потому что ни один сейчас не вышел из моей спальни. Мартин наоборот даже, обнял крепче, и я ощутила прикосновение его губ к макушке.

— Поплачь, крошка, полегче станет, — услышала я тихий голос старшего носфайи.

А по спине медленно провела ладонь Валентина. Это вот безмолвное участие и забота сделали только хуже, я словно ухнула в ледяную, чёрную воду, и меня затрясло крупной дрожью. Любимая игрушка… Её готовы баловать и потакать маленьким слабостям за хорошее поведение, а с точки зрения моих хозяев на том проклятом приёме оно, безусловно, было именно таким, каким они его хотели видеть. Им всё равно, что творится у меня в душе, как мне даются такие резкие и неотвратимые изменения в моей жизни. Мартин и Валентин целенаправленно, не делая одолжений и не снисходя до моей малой осведомлённости о чувственной стороне отношений мужчины и женщины, давят, ломают, подстраивают под себя. И да, думая о том, что смирюсь со своим положением, я даже представить не могла, что меня ждёт в недалёком будущем. Но теперь дороги назад не было, только вперёд, во тьму.

Сильно глубоко уйти в переживания я не успела: вдруг начала наваливаться сонливость, сопротивляться которой стало невозможно. Я длинно, прерывисто вздохнула, понимая, что это проделки вампиров, но сейчас для меня это действительно было спасением. Сознанию требовался отдых, и я с облегчением скользнула в объятия мягкой, бархатной темноты, надеясь, что никакие сны тревожить этой ночью не будут. Последнее, что помнила, всё те же сильные руки, обнимавшие с двух сторон, и странное ощущение покоя и уюта от осознания, что мои хозяева остались этой ночью в моей кровати до утра. И вовсе не для того, чтобы снова заняться со мной сексом.