Фаворитка (СИ) - Цыпленкова Юлия

— Ох, — восторженно выдохнула баронесса Стиренд.

Сосредоточившись на видах за окном, я улыбнулась – мы въезжали в главный город Камерата. Мне подумалось, что вскоре мы проедем через ворота королевского дворца, и я увижусь с его хозяином… Не буду лгать, я успела соскучиться по моему коварному оглифу.

Так всегда бывало. Уезжая из Канатора, я грустила, что не могу задержаться в моем герцогстве подольше,  но чем больше приближалась столица, тем ярче ощущалась предвкушение скорой встречи. И в эти минуты я думала только о том, что вскоре я войду в двери королевского кабинета, и государь произнесет удовлетворенное:

— Ну, наконец-то! Наконец-то в тебе проснулась совесть, душа моя! — а потом он добавлял: — Я безумно скучал, лучик. Даже хотел кого-нибудь казнить, чтобы развеяться, но негодяи попрятались, представляешь?

— Жестокие люди, — сочувственно вздыхала я. — Ну, иди ко мне, мой свирепый хищник, я почешу тебе за ушком.

Он обнимал меня и, понизив голос, мурлыкал:

— И не только за ушком.

— Если ты был хорошим мальчиком…

— Самым лучшим.

— Посмотрим, — и он накрывал мои губы своими губами.

Впрочем, придраться мне оказывалось не к чему. Пока Ив ни разу не дал мне повода усомниться в его верности. Это не означало, что он не изменял, но сплетен не ходило. Никто не спешил мне донести на королевские шалости, даже из желания уколоть. Айлид Энкетт, мои глаза и уши, после моего отсутствия в подробностях рассказывала, что происходило при Дворе за это время. Я не просила, она сама взяла на себя эту обязанность. Ее сиятельство осваивала ремесло сыщика и дознавателя.

— Моя дорогая, я глаз не спускала с государя, но так и не заметила ничего подозрительного, — в окончании всех сплетен докладывала она.

— Значит, подозревать его не в чем, благодарю, — отвечала я.

На самом деле я знала ум, хитрость и осторожность короля, а также некую бестолковость и наивность моей подруги. А еще понимала, что даже если кому-то что-то и известно, то он не рискнет открыть рта. Еще жива была память о чистке Двора после нашего разрыва. Его Величество с некоторых пор к сплетникам относился с острой неприязнью. Так что, пусть Ив и не был пойман на измене, это не означало, что ее не было, но! Я предпочитала не терзать себя подозрениями и недоверием.

Если никто не мог прямо сказать, что государь опять нарушил свои обещания, значит, так и было. Пока не пойман с поличным, стало быть, невиновен, иначе можно было бы сойти с ума, пытаясь отыскать подвох. В этом случае надо было бросить все свои дела и устремления, перестать покидать Двор и только и заниматься тем, чтобы следить за монархом. А это уже, согласитесь, форменное издевательство над собственными нервами и гордостью.

Нет, ничего подобного я делать не намеревалась. И если уж меня вдруг начинала покалывать мысль, что Ив может быть мне вновь неверен, то я приходила к выводу: «Раз уж об этом никому неизвестно, стало быть, ему важно сберечь меня от дурных вестей». Да и встречал он меня всегда с искренней радостью, доказывая на деле свою тоску и страсть, скопленную за время, пока мы не виделись. Я по-прежнему оставалась для него единственной из многих. И это успокаивало.

Впрочем, не скажу, что последние три года, прошедшие с нашего воссоединения, мы прожили тихо и мирно. Конечно же, мы спорили, даже бранились. Причиной скандалов являлось разное: его ревность, мое недовольство, его упрямство, моя настойчивость. Я уже давно себя не сдерживала в выражении эмоций. Причин тому было несколько.

Во-первых, подчинение вело к тому, что монарх начинал подавлять мою волю, а это возвращало нас на несколько лет назад и немало раздражало. Во-вторых, я, помнила, что передо мной король, но больше воспринимала это должностью, а не поводом для благоговения. А в-третьих, подобные всплески не давали «пыли» осесть на плечи государя.

С того дня, как мы воссоединились, наша жизнь, моими стараниями, уже не была, как прежде. Раньше между нами, если и случались размолвки, то я старалась либо доказать наглядным примером свою правоту, либо смирялась и давила в себе обиду, которая, разумеется, никуда не девалась. А теперь я жертвовать собой не желала. Говорила прямо и без обиняков. И если монарх не желал меня услышать, то могла и хлопнуть дверью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Так несколько раз я переезжала в покои наследного принца. А был один раз, когда из королевских покоев был изгнан сам король. Он, конечно, пытался возмутиться:

— Это мои покои, ваша светлость!

— Это королевские покои, — возразила я.

— А я-то кто?! — вопросил Его Величество.

— Вы – король, — не стала я спорить. — Но если вы переедете в другие комнаты, то уже они станут королевскими, а эти, утеряв статус, превратятся в обычные покои, а значит, останутся моими. Так вот я прошу вас покинуть мои покои и отправиться в ваши, где бы они ни находились. Не жалю делить эти стены с бездушным упрямцем, для которого важней его прихоти, чем здравый смысл.

— А если откажусь?

— Значит, я сменю не только стены, но и крышу, и перееду в свой особняк. Если вам это угодно, то скажите, я уже ничему не удивлюсь.

— Боги знает что! — воскликнул Ив и вышел, хлопнув дверью.

 В случае таких размолвок, мы с королем становились подчеркнуто вежливыми. Обращались друг к другу только на «вы» и избегали всяких встреч, кроме как по делу. Впрочем, дела всегда находились, и слуги сбивали ноги, превращаясь в почтальонов. Они бегали от кабинета к кабинету и от покоев к покоям, спеша передать послания, наполненные поначалу холодом, после ядом и иронией. В конце концов, один из нас не выдерживал и шел, чтобы в лицо высказать всё, что думает. И после этого взрыва, когда изъязвив друг друга, мы выдыхались, наконец, начинался диалог, за которым следовало не менее бурное примирение, и дворец вздыхал с облегчением. Покой снова воцарялся в королевских чертогах.

Впрочем, не стоит думать, что мы жили с королем на пороховой бочке. Вовсе нет. Были у нас и развлечения, и шалости, и уютные вечера, когда никого кроме нас двоих в нашей гостиной не было. Ив в такие минуты мог вытянуться на диване, закинуть ноги на подлокотник и, уместив голову у меня на коленях, слушать мое чтение вслух. Бывало, что мы сбегали от всего Двора на день, и тогда отдыхали, как душе было угодно: от любимых нами скачек, до простых прогулок по лесу или же катания на лодке. Так что скандалы являлись лишь периодической, но неизбежной частью наших взаимоотношений, обусловленной складом наших характеров с государем. В упрямстве и целеустремленности мы друг другу не уступали.

Но сейчас у меня вовсе не было настроения спорить и ругаться. Даже наша общая тайна пока отошла на второй план, я предвкушала встречу с закоснелым ревнивцем, ожидавшим моего появления еще вчера. Представив, как будет ворчать недовольное величество, я хмыкнула. Пусть ворчит. Добрый Ив – подозрительный Ив. Если король приветлив, стало быть, стоит ждать подвоха.

— Это дворец? — с придыханием спросила Ильма. — Боги, он великолепен!

— Это вы еще не видели резиденцию в Лакасе, ваша милость, — со знанием дела произнесла Тальма. — Вот уж где краса необыкновенная. Краше только дворец ее светлости в Тибаде. С ним ничто не сравнится.

— Верно, дорогая, — улыбнулась я. — Но всему свое время. Летом ее милость полюбуется и этими красотами.

Ворота распахнулись и стражи склонились, приветствуя мою светлость. Я с улыбкой поглядывала на Ильму, сейчас более всего напоминавшую ребенка в магазине игрушек. Она едва не захлопала в ладоши, когда мы приблизились к дворцу, но стоило дверце открыться, и моя подопечная испуганно ойкнула, осознав, что сейчас мы покинем уютное нутро и войдем в чертоги самого государя Камерата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Идемте, дорогая, — сказала я, взяв баронессу под руку, когда мы уже выбрались из экипажа. — Вам сейчас предоставят покои. Тальма, позаботься.

— Слушаюсь, госпожа, — поклонилась моя камеристка и поспешила на поиски кастеляна.

Мы с Ильмой вошли во дворец. Я поручила девушку моему распорядителю и его супруге, следовавшим за нами, а после отправилась к королевской половине. Между покоем баронессы Стиренд и приветствием короля я выбирать не могла, да особо и не хотела. Ильма за время пути с моими придворными успела познакомиться, даже немного освоилась среди них, потому что абсолютно все были с ней милы и доброжелательны, как я и рассчитывала. Я знала, что ее милость не оставят, а вскоре она заселится в выделенные покои. Так что за свою подопечную я была спокойна.