Обещай мне - Кэтлин Харингтон

– Я не шучу! – – с необычной резкостью произнесла Филиппа, присела и заглянула Киту в глаза. – Запомни, что я сейчас скажу: что бы ни случилось, не убирай от лица шаль. Не убирай от лица шаль! Ты понял или нет?

– Si, mamma, – ответил мальчик, и по тому, что он перешел на итальянский, она поняла: предостережение достигло цели.

На дне тазика для умывания было немного мыльной воды. Филиппа намочила простой хлопчатобумажный халат, благодаря провидение за то, что он не из шелка, обвязала его вокруг головы, прикрыв нос и рот, взяла подсвечник. Без свечи им не обойтись: на лестнице даже днем было сумрачно, а ночью, должно быть, темно, как в могиле.

– Возьми меня за руку, carissimo, —обратилась она к Киту. – Обещаю, что буду держать тебя крепко.

– И я тоже буду держать тебя крепко, – торжественно пообещал Кит, – и ни за что не отпущу.

Филиппа сделала глубокий вдох, набираясь мужества, и пошла к двери, ведя за собой сына. У двери она остановилась.

– Когда мы выйдем на лестницу, может быть, там окажется много дыма, и тогда мы не увидим ступеньки. Нам придется идти по стене, чтобы плечо все время касалось камня, понимаешь? Просто спускайся шаг за шагом и не выпускай моей руки.

Вместо ответа Кит только кивнул.

– Что бы ни случилось, не вздумай повернуть назад. В спальне нам не спастись Даже если туда не доберется огонь, мы задохнемся от дыма. Не бойся, иди все вниз и вниз, потому что другой дороги нет. И еще, не спеши. Бежать нельзя, чтобы не споткнуться и не скатиться с лестницы. Мы просто будем идти так быстро, как сможем.

Башня была самой старой частью дома. Когда-то на месте Мур-Манора стояла крепость, впоследствии превращенная в поместье, и только эта башня осталась от прежних времен. Сделанная из грубого песчаника, она представляла собой укрепление, задуманное с единственной целью – преградить врагу доступ к осажденным. Именно потому лестница была так узка и неудобна. Нападающие могли подняться по ней только цепочкой, и те, кто укрылся в башне, расправлялись с ними поодиночке.

Филиппа думала: если пожар захватил только верхние этажи, им повезло. Но что, если случилось худшее? Если пожар начался внизу? Тогда они спускаются навстречу смерти!

Новая волна ужаса окатила ее. Воля к жизни, казалось, испарилась, и она хотела только забиться в угол, уткнуться лицом в колени и ждать, ждать – чего? Все равно, лишь бы не открывать эту дверь в ад! Что же делать?

«Не бойся, Филли! – сказал ласковый женский голос из глубин ее памяти. – Мама и папа здесь, с тобой, и ничего страшного не случится».

Неожиданно на Филиппу снизошло чувство глубочайшего спокойствия и уверенности. Она протянула руку и взялась за щеколду, облегченно вздохнув: металл был все еще прохладен, и это означало, что огонь не успел подступить вплотную.

Когда дрожащее пламя свечи осветило узкую лестницу, стали видны струйки дыма, поднимающиеся снизу, из кромешной тьмы. Они вползали по ступенькам, как блекло-серые змейки, парили под потолком. Пламени не было видно.

Из темноты выпрыгнул Fancuillo. Щенок нисколько не был испуган и, казалось, воспринимал происходящее, как забаву. Он радостно тявкал и всем видом приглашал хозяев следовать за собой. Это подбодрило Филиппу, и она потянула Кита на лестничную площадку. Дверь в спальню она плотно прикрыла, чтобы уменьшить тягу, мысленно произнесла молитву о счастливом избавлении и первой начала спускаться по крутым ступенькам.

Первое, что бросилось в глаза Корту, когда он рас-ахнул дверь башни, были ярко-оранжевые языки пламени. От притока свежего воздуха они высоко взметнулись вверх, и Корт быстро захлопнул дверь.

Поначалу он не мог понять, что происходит. Столы, стулья, скамейки – все, что составляло скудную меблировку нижнего этажа, было свалено в кучу и подожжено. Пламя ревело неистово, словно во время лесного пожара, и уже успело прожечь дыру в потолке. Башня превратилась в вытяжную трубу и вскоре неизбежно должна была стать адским горнилом.

Перед этим гигантским костром стоял с факелом в руке Эразм Кроутер. Он смотрел на Корта, вытянув шею и не мигая. Должно быть, он не ждал гостей и растерялся.

Корт сделал шаг, и дядя Филиппы метнулся к лестнице, ведущей на верхние этажи, загородив ее своим телом. Он безумен, с ужасом подумал Корт. Кроутер пританцовывал на месте, словно шут, проделка которого удалась. В колеблющемся отсвете огня глаза его горели злобным торжеством.

В этот момент в башню ворвался Слейни, задержавшийся снаружи, чтобы привязать коренников к коновязи.

– Уходи! – крикнул Корт, отступая на шаг, но не оборачиваясь. – Возьми в карете пистолет! Отстегни полог и неси сюда!

Не задавая вопросов, Слейни исчез, и Корт снова навалился на дверь.

– Фу ты ну ты, какой он грозный, наш Уорлок! – Эразм Кроутер засмеялся лающим смехом. – Хочешь не хочешь, голубчик, а придется тебе подождать у двери. Видишь ли, в комнате было прохладно, и я решил немного ее обогреть. Какая жалость, что моя племянница и ее сорванец не могут погреться у огня… впрочем, что это я? Они скоро согреются получше нас с тобой!

Последняя фраза заставила Корта потерять всякое самообладание. С бешеным ревом он ринулся через комнату.

– Прочь с дороги, ты, сумасшедший ублюдок! До этой минуты ему казалось, что он знавал в жизни все степени ненависти, но то, что он чувствовал сейчас, было ненавистью поистине адской, было непреодолимой жаждой убийства. Стереть с лица земли этого мерзавца! Убийца, вор, обманщик, лишивший маленькую беззащитную девочку и родителей, и дома, и денег! И все это в угоду чему? Собственной похоти!

Кроутер попятился вверх по лестнице, но не уступил дорогу. Наоборот, он начал размахивать перед собой факелом, дико крича:

– Не подходи! Не подходи, а не то я подожгу и тебя! То-то славно ты будешь гореть да потрескивать… совсем как этот идиот, Филипп Мур! Тот тоже думал, что спасет Филиппу… – Он снова разразился смехом, кудахтая как курица. – Ах, ваша милость, вы меня поймете, если я скажу, что не мог, никак не мог позволить ему жить. Пока он жил. Гиацинта не желала иметь со мной ничего общего. Я был для нее развратником, а он – сосудом добродетели. Ханжа! Лицемер! Будь он добродетелен, он бы отдал жену мне! Так нет же, он цеплялся за нее, он мне мешал, и пришлось покончить с ним навсегда… – Кроутер ненадолго перестал махать факелом и как будто задумался. – Какой был план, Уорлок, какой план! Моя сладкая красотка осталась бы жива, чтобы оплакивать безвременно погибших. И я был бы жив, чтобы утешить ее…

Корт дюйм за дюймом продвигался вперед, но когда подошел к безумцу совсем близко, Кроутер ткнул ему в лицо факелом, едва не опалив волосы, и он вынужден был отступить.