О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 1 - Мацей Стрыйковский

Мацей Стрыйковский

О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 1

Мацей Стрыйковский

Фото книги

Фото книги

Предисловие

Вашему вниманию предлагается книга польского средневекового историка Мацея Стрыйковского «О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная, не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному».

Это произведение является несколько поэтизированной формой его хроники, которая вышла в свет в 1582 году в Кенигсберге. Ее издание оказалось первым печатным изданием, вышедшем на славянском языке, большой части территории Восточной Европы, которая охватывает территории нынешних Белоруссии, Латвии, Литвы, Польши, Словакии, Украины, Чехии а также бывшей Восточной Пруссии. Не очень мало место уделено Москве и Московии и истории Руси.

Организаторы издания приняли решение не давать на страницах книги подробную статью и жизни и творчестве Мацея Стрыйковского. Пользуясь возможностями технологий XXI века, принято решение о выставлении большой статьи о его жизни и творчестве согласно статье подготовившей польское издание 1978 года Юлии Радзишевской на домашней станице переводчика на www.wladmoscownarod.ru/stryj.htm. . Здесь же даны лишь его краткие биографические сведения.

Мацей Стрыйковский был польским солдатом на службе у литовских магнатов. В свое время он был очарован Литвой. Это очарование стало источником его вдохновения на сбор материалов, который был использован в ряде произведений. Главным из них стала «Хроника польская, литовская, жмудская, русская», которая вышла по позволению короля в Кенигсберге в 1582 году. По окончании военной службы Мацей Стрыйковский завершил жизнь священником.

Переводчик выражает благодарность Анне Леонидовне Хорошкевич, Дмитрию Михайловичу Володи- хину за подготовку к изданию и помощь в переводе с польского, Александру Васильевичу Назаренко за консультации по латыни, Дмитрию Вячеславовичу Громову за помощь в подготовке оригинал-макета, Юлису Бруклису (Вильнюс, Литва) за помощь при переводе фраз с литовского, профессору университета (г. Познань, Польша) им. Мицкевича Збыславу Войтковяку за консультации по старопольскому.

Свои отзывы об издании можно оставить в гостевой книге переводчика на, которую можно попасть через домашний сайт переводчика www.wladmoscownarod.ru, . или просто ему написав по адресу электронной почты на [email protected]

Итак, из века шестнадцатого – в век двадцать первый!

Мацея Стрыковского «О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному» книги первые и так далее

Яснопочтенному и вельможному господину, пану Юрию Олельковичу1 по милости Божьей Слуцкому из Великих князей литовских и киевских, князю и проч., господину своему любимому Мацей Стрыковский службу доброжелательно предлагает.

Никто лучше, основательней, полней и короче всей пользы истории, сладости и достоинств ее не охватил, Яснопочтенный и Милостивый князь, только он, который ее мастерицей или учительницей жизни человеческой именовал, Цицерон римский, князь красноречия. Ибо одно лишь слово, что история есть жизни человеческой учительница, заключает в себе и все добродетели и пользу опыта, давая знать, что вся жизнь человеческая к законам истории либо древней истории должна быть направлена. А когда я по сторонам смотрел и о замысле своем часто думал, то видел, что уже все народы христианские: греки, итальянцы, испанцы, французы, немцы, поляки, пруссы, лифляндцы, обитатели Московии, и, наконец, суровые и грубые народы, Магометa ошибочно придерживающиеся, далекие от наук свободных разных: татары, турки, египтяне, арабы и другие, по старанию и добродетели историков, хроники свои имеют, то есть начала, истоки, поступки, дела рыцарские и домашние народа своего ясно описанные и свету представленные. [3v] Видит и в руках держит каждый из них собственных достоинств славные образы и деяния предков своих со времен давно минувших как в зеркале прозрачном, и оттуда всем им слава исходит, и будущие приключения сквозь прошлые лучше просматриваются и хорошо исполняются.

И начала, истоки, дела рыцарские, почти геркулесовы войны одного лишь Литовского Великого преславного княжества, столь многих князей и мужей в основном умелых, королей, гетманов самой близкой родительницы, в слепой и темной ночи в полном забвении до сегодняшнего дня плесневеют, в пасмурной мгле глубоко погребенные. Мы же, подавленные наблюдаем за этим с печалью и унижением для всей Литвы. Потому я, Милостивый Князь, из побуждения Божьего, которому все приписать должен, мыслью своей и осознанностью в науках свободных к славе бессмертной этого древнего государства служить задумал, поскольку много людей ученых, хоть вдоволь щедро литовским хлебом паслись, будучи в состоянии и умея [сделать сие], сим пренебрегли. Потому не ради даров Божьих и фунта, мне отмеренного, не ради подарков каких, а из самого расположения моего к тому государству, из искреннего трудолюбия и прилежания к описанию истоков и начал народа литовского и русского, о делах, умениях рыцарских и домашних, древних и нынешних поступках князей, и о размножении потомства и фамилий их либо домов древних я приступил.

Из искренности, мне присущей, скажу, что предпринятому труду сперва мешало то, что в начале столь великой истории, на многие века забытой и в прахе погребенной, вождя, которому бы следовал, не имел, ибо до меня этой дорогой никто никогда не ходил и не попробовал пройти. Потому [4] сперва добыл несколько русских летописей2 о делах литовских. Но они были никчемные, беспорядочные, грубые, несовершенные, без истока и доказательной определенности времен. К тому же они более форму басни имели, чем истории, которой доводы правды нужны и были списанными и запутанными. В то время старая Литва более войны любила, людей столь смышленых и быстрых, и, кроме московских, простых писарей не имели, и оттого их славные деяния погибли. Но Господь Бог, который меня к этой работе сам пробудил, Ясновельможный и милостивый Князь, сразу же мне подарил неких авторов древних, почти с небес сошедших, особенно Энеусa Сильвиуса Сененского3 , который в тех странах северных легатом часто бывал от паплет двести назад, много вещей в тех краях описал. Затем Крантиуса4 , Эразмуса Стеллу5 , Мюнстера6 , Себастьяна Бранда7 , Каллимаха Флорентина, учителя сыновей Казимирa Ягелловичa, Винцентия Кадлубека, Длугошa, Бонфинусa8 , Меховиусa9 , Олаума Магнума10 , Ваповского11 и Кромера12 , нынешнего варминского епископа. Они литовские, польские, московские либо русские, инфляндские, прусские и венгерские истории широко описывают, но так витиевато и так запутанно, к тому же без разделения книг, что читатель непривычный как в лабиринте без выхода заблудится и тоскливостью чтения утомленным будучи, устать должен. Потому я, Милостивый Князь, желая искреннюю правду истории на свет явно и добросовестно вывести, начал тех хронистов вышеописанных с искренним [4v] прилежанием регулярно изучать. И впервые в книге, которая названа мною «Гонец добродетели»13 , совершил описание краткое начала начал и истоков, дел и князей знатнейших народа литовского. Лишь затем я увидел, что пребывание в чужих странах есть великая помощь пишущему историю, и подался в Турцию с послом, куда тот меня взял с собой помощником посольства приставленным, особенно в делах латинских. А когда при нас Зелим14 , турецкий царь, в Константинополе умер, и сын его Амурат15 , побив братьев, на царство вступил, взял я от него письмо с позволением, куда бы я хотел, я мог перебраться, и таким образом Грецию, Тракию, Болгарию и сербские, до этого могучие, государства посетил, хитростью Улиссовой все замечая.

Неразумно, за моря ходя, не отметить то, что я считал к пользе Речи Посполитой и к предостережению ее. Потому все, что я замечал, описал приличным стихом и, вернувшись в отчизну, отдал все написанное в печать, особенно книгу: «О праве Короны Польской и Великого княжества Литовского»16. И, сделав это, начал первым основательно хронику литовскую, русскую и жмудскую, которую до этого никогда не видел, большим трудом выводить, полировать и доказательно продвигать из закрытой и глубокой тьмы на свет.

Все древние истории литовские собрал и в эти книги, которые Вашему Княжескому Высочеству предлагаю, добросовестно поместил. Из них каждый сможет увидеть литовского государства и народа воинственнейшего начала, его размножения, истоки, упражнения, поступки рыцарские и домашние дела, истории [5] князей. Каким он был когда были готы и когда от них сыновья прусского короля Вейденута17: Саймо, от которого Жмудь, и Литво, от которого Литва с Латвией именованы, в те страны пришли, как затем, по каким причинам, как и когда по странному Божьему прозрению итальянцы с князем своим Палемоном18 либо Публием Либоном19 в эту северную сторону кораблями приплыли.