Перегруженный ковчег - Джеральд Даррелл

Джеральд Даррелл

Перегруженный ковчег

© И. Лившин (наследники), перевод, 2016

© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016

Издательство АЗБУКА®

Предисловие

Предлагаемая вниманию читателя книга рассказывает о шестимесячной экскурсии, совершенной мной и моим компаньоном в глубь больших тропических лесов Камеруна в Западной Африке. Поездка наша вызвана была двумя причинами: во-первых, мы хотели поймать и привезти живыми наиболее интересных животных, птиц и ящериц, обитающих в этом районе; во-вторых, мы оба давно уже мечтали увидеть Африку. Не Африку белых людей, с шоссейными дорогами, многочисленными барами и скорыми поездами, грохочущими по местности, лишенной под благодетельным влиянием цивилизации и флоры и фауны. Мы хотели увидеть один из немногочисленных оставшихся на континенте уголков, избегнувший пока подобной участи и сохранившийся примерно в таком же состоянии, в каком находилась Африка в период ее открытия европейцами.

Это была первая наша поездка за экспонатами. Джон Иелланд интересовался птицами, меня интересовали млекопитающие и пресмыкающиеся. Вместе мы составили план и собрали необходимые средства для поездки. Подобные поездки, если только зоологические сады не берут на себя их финансирование, требуют больших денег. Нас зоологические сады снабдили списками животных, наиболее интересующих их в районе предполагаемого путешествия, так что мы заранее знали, к поимке каких животных следует стремиться в первую очередь.

Много написано о ловле диких зверей, и в большинстве случаев описания эти дают искаженную картину происходящего. Охотнику не приходится двадцать раз на день рисковать жизнью при встречах с враждебными племенами и дикими зверями; с другой стороны, не приходится сидеть целый день в кресле в ожидании, пока «черные» сами выполнят всю работу. Ловля диких зверей связана с известным риском, но доля этого риска сильно преувеличена. В девяти случаях из десяти опасности, с которыми мы сталкивались, возникали по собственной нашей вине. Без помощи местных жителей, родившихся в лесах и прекрасно в них ориентирующихся, трудно поймать нужных зверей; но, когда зверь пойман, дело коллекционера сохранить его живым и здоровым.

Девяносто процентов времени уходит на содержание пойманных экземпляров и лишь десять процентов – на розыски зверей, укрывшихся в лесах и не желающих быть пойманными. Вполне естественно, однако, что, когда пишутся книги о подобных путешествиях, авторы подробнее рассказывают о ярких, запоминающихся эпизодах, чем о скучной, повседневной, будничной работе. В конце концов, не доставляет большого удовольствия писать о чистке обезьяньих клеток, лечении животных от поноса и тому подобных вещах, которыми ежедневно приходится заниматься. Именно поэтому последующие страницы содержат по преимуществу описания наиболее интересных эпизодов нашего путешествия. Из этого отнюдь не следует, что нам не пришлось пережить и скучные, тягостные дни, до отказа заполненные грязными клетками и больными зверями. Временами мы удивлялись, зачем вообще затеяли эту поездку.

В заключение я хочу снять с моего спутника обвинение в том, что он является соучастником опубликования этой истории. По моей вине перенес он много тяжелых испытаний в тропиках, теперь ему предстоит еще раз пострадать в печати; не сомневаюсь, что и это он вынесет с обычным своим спокойствием. Когда я сказал, что пишу книгу о нашей поездке, Джон ответил мне серьезно: «Послушай меня, старина, не делай этого…»

Введение

Судно пробивалось сквозь утренний туман по спокойному, ровному океану. Едва различимые возбуждающие запахи доносились к нам с невидимого берега – запахи цветов, сырой растительности, пальмового масла, тысячи других опьяняющих запахов, поднятых с земли восходящим солнцем – бледным, влажным сиянием света, слабо мерцающим в тумане. Поднимаясь выше и выше, солнце жаром своих лучей разрывало пелену тумана, висевшего над водой и над берегом. Клочья тумана, медленно поднимаясь вверх, растворялись в воздухе, открывая взору залив и очертания береговой линии. Впервые я увидел Африку.

По переливающейся в лучах утреннего солнца воде было разбросано несколько маленьких островков, каждый из которых настолько перегружен растительностью, что казалось удивительным, почему он не опрокидывается под тяжестью огромной шапки листьев. Позади островков поднимался берег, покрытый непрерывной густой стеной леса; вдали, в утренней позолоте, смутно вырисовывался величественный горный массив Камерун. После мягких пастельных тонов пейзажей Англии краски открывшегося ландшафта выглядели слишком яркими, почти кричащими, поражая глаз своей резкостью и силой. Над островками летали стайки серых попугаев, к нам доносились издаваемые ими пронзительные крики и свист. За кормой нашего судна два коричневых коршуна лихорадочно кружили в поисках чего-либо съедобного. Из редеющей паутины тумана в небе неожиданно появился охотящийся за рыбами орел, крупный, грациозный, сверкающий черно-белым оперением. Земля и запив все более освобождались от рассеивающегося тумана; все явственнее ощущался магический запах берега, запах этот становился сильнее, богаче, опьянял наше воображение картинами огромных лесов, заросших тростником болот и широких таинственных рек, мирно текущих под балдахином листвы гигантских деревьев.

Высадившись на берег, мы почувствовали себя в мире грез, но были грубо возвращены в мир действительности: в течение получаса нам пришлось объяснять таможенным чиновникам назначение нашего необычного багажа. Наконец по грунтовой дороге мы направились в Викторию. По обе стороны дороги бежали живые изгороди кустов гибискуса, покрытых цветами; попадались участки желтой, с едким запахом мимозы. Мы остановились на неделю в гостинице – небольшом белом домике, расположенном на холме, и продолжали знакомиться со всем окружающим. У нас было много всяких дел, и в любом другом месте мы утомились бы очень быстро. Здесь же мы отвечали на многочисленные вопросы, регистрировали бесконечные бумаги, покупали множество различных предметов, обедали со многими приятными людьми, купались в океане, делали тысячи других вещей – и все это в состоянии какого-то необыкновенного экстаза. Куда бы мы ни пошли – всюду видели что-то новое, необычное. Город раскинулся на берегу залива, весь в пальмах, шуршащих пышной листвой, в живых изгородях, усыпанных цветами. В каждом саду, на каждом участке виднелись ровные ряды лилий, создававших впечатление ярких огней на тонких зеленых подсвечниках. Город был очарователен, тем не менее мы с нетерпением ожидали начала нашей поездки по стране. И этот день настал.

Мы заказали грузовик к половине восьмого утра, рассчитывая быстро погрузить в него вещи и в половине девятого быть уже в пути. Было ясно, что мы новички в Африке. В десять часов мы нервно расхаживали по веранде гостиницы вокруг груды багажа, курили, ругались и пристально глядели на дорогу в ожидании обещанной машины. В одиннадцать часов на горизонте показалось облако пыли, в середине которого, подобно жуку, захваченному порывом ветра, мчался грузовик. Он со скрипом затормозил внизу, и водитель выскочил из кабины. Я заметил в кузове человек двенадцать пассажиров, мирно беседовавших друг с другом; там же находились козы, цыплята, мешки с ямсом, бутыли с пальмовым вином и другие дорожные принадлежности. Я быстро спустился к шоферу и убедился, что в Камеруне лучше не выяснять причины опоздания машин. Мне были названы по меньшей мере шесть различных, противоречащих друг другу причин, каждая из которых представлялась убедительной лишь самому шоферу. Благоразумно отказавшись от этой темы, я заинтересовался людьми в кузове грузовика. Оказалось, что это жена шофера, кузина жены, отец механика, теща механика и т. д. После продолжительной, шумной и бестолковой перебранки пассажиры были высажены из машины со всеми хозяйственными предметами и домашним скотом. Затем шофер подогнал машину для погрузки; в связи с тем, что он при этом два раза наехал на живую изгородь и крепко задел стену гостиницы, мое доверие к его профессиональным способностям значительно уменьшилось. Имущество наше было погружено в машину с такой ужасающей быстротой и небрежностью, что я принялся гадать, какая его часть доедет до Мамфе неповрежденной. Позднее выяснилось, что пострадали лишь наиболее необходимые и труднозаменимые вещи.

Джон не принимал участия в моей беседе с шофером и в изучении генеалогии пассажиров грузовика. Позднее, когда страсти улеглись, он подошел к машине и обнаружил что-то чрезвычайно забавное. Над фронтовым стеклом большими неровными белыми буквами было выведено: «Счастливого пути. Виктория – Кумба». Джону показалось смешным, что грузовик с такой милой надписью мог опоздать на три с половиной часа. Только значительно позже мы поняли, какой насмешкой звучала надпись на машине. Выехали мы в двенадцать часов и пронеслись по улицам Виктории, поднимая тучи пыли и распугивая цыплят; мотор мужественно гудел, стремясь оправдать доброе имя машины.