Танцовщица из Идзу - Ясунари Кавабата

Кавабата Ясунари

Танцовщица из Идзу

Ясунари Кавабата

Танцовщица из Идзу

перевод З. Рахима

1

Дорога петляла все чаще, и перевал Амаги, казалось, был совсем уже близко, когда сзади с бешеной скоростью налетел "На меня дождь, высветливший добела лес криптомерии у подножия горы.

Мне было двадцать лет. Я носил форменную фуражку Высшей школы, хлопчатобумажное синее узорчатое кимоно и хакама. Я шел по Идзу, совсем один, закинув за плечи простенький студенческий портфель. Уже четвертый день я был в пути. Первую ночь я провел на горячих источниках Сюдзенд-зи, две другие - на горячих источниках Югасима и теперь, обутый в дешевые гета на высоких опорах, поднимался к перевалу Амаги. Осень, царившая на склонах гор, в лесных чащах и сумрачных ущельях, чаровала меня, но я торопил до->рогу, подстегиваемый надеждой, которая будоражила мое сердце...

На меня горохом посыпались крупные капли дождя, и я пустился бегом по извилистой дороге, круто уходившей вверх. На северной стороне, недалеко от вершины горы, была маленькая чайная. Я влетел в нее, с облегчением перевел дух И... замер. Невероятно, но моя надежда сбылась: в чайной расположилась на отдых труппа бродячих актеров.

Увидев меня, застывшего на пороге, танцовщица соскользнула с подушечки для сидения, перевернула ее и положила возле меня.

- Э-э-э...

Лишь одно это неопределенное восклицание вырвалось из моего горла, когда я опустился на подушечку. Слово "спасибо" не получилось, потому что у меня перехватило дыхание от быстрого бега и изумления.

Очутившись рядом с танцовщицей - совсем близко! - я. окончательно растерялся, вытащил из-за пазухи сигареты и закурил. Она пододвинула мне пепельницу, стоявшую перед ее соседкой. И опять я не смог произнести ни слова.

Танцовщице на вид было лет семнадцать. Ее волосы, причесанные на старинный лад, возвышались крутыми причудливыми волнами над тонко очерченным продолговатым личиком. Лицо казалось совсем маленьким, но удивительно мило гармонировало с прической. Никогда я не видел таких причесок. Мне казалось, будто эта девушка с пышно уложенными волосами сошла с картины художника, чье вдохновение было навеяно старинными преданиями. Кроме танцовщицы, в труппе были женщина лет сорока, две молоденькие девушки и мужчина лет двадцати пяти-двадцати шести, одетый в хаппи с эмблемой гостиницы Нагаока на спине.

Я уже дважды на своем пути встречал танцовщицу и всю их труппу. Первый раз по дороге в Югасима мы встретились у моста Югава. Тогда в труппе была еще одна молодая женщина. Танцовщица несла в руках большой барабан. Я все оборачивался и оборачивался, все глядел им вслед, и мне казалось, что это было обычное сочувствие путника к другим усталым путникам. А потом, уже в Югасима, я увидел их еще раз. Они пришли в гостиницу развлекать публику. Она танцевала в вестибюле, на дощатом полу, а я пристроился на лестнице, смотрел на нее, не отрываясь, и душа моя рвалась к ней. Тогда я подумал: недавно они побывали в Сюдзендзи, сейчас они здесь, а завтра, наверно, пойдут через перевал к югу, к горячим источникам Югано... И потом всю дорогу я ужасно спешил и верил, что обязательно догоню их - ведь семь ри не такое уж большое расстояние. Но все же встреча в чайной, куда я забежал переждать дождь, была слишком неожиданной.

Вскоре пришла старуха-хозяйка и провела меня в какую-то каморку, без дверей и без сёдзи. Наверно, здесь не было в них нужды. Я посмотрел вниз где-то в бездонной глубине лежало ущелье, недоступное глазу. Тело у меня покрылось мурашками, зубы стучали, я никак не мог унять дрожь.

- Ой, господин, никак вы промокли? Извольте пройти сюда, обсушитесь, обогрейтесь. Пожалуйте, пожалуйте! - Старуха чуть ли не силой повела меня в свою комнату.

Там пылал очаг, и, как только раздвинулись сёдзи, на меня повеяло приятным, сухим теплом. Но я остановился на пороге. У огня лежал старик, синий и распухший, как утопленник. Он поднял на меня тускло-желтые мутные глаза. Вокруг него громоздились горы старых писем и бумажных пакетов, он был почти погребен под этим бумажным хламом. Мне не хотелось приближаться к этому полуживому существу, к неподвижному страшилищу.

- Это мой старик, - сказала хозяйка, - вы уж извините нас! Стыдно показывать свои немощи. Но не сердитесь, господин, он у меня не двигается, совсем неподвижным стал...

И она рассказала, что ее муж уже долгие годы лежал в параличе, а недавно паралич разбил его окончательно. Горы бумаги - это письма с наставлениями, как лечиться от паралича, и пакеты из-под лекарств. Старику пишут и присылают лекарства изо всех провинций. И со всей страной он переписывается, и разные снадобья шлют ему отовсюду, даже из самых отдаленных уголков Японии... Кто его знает, может 'выть, среди этого бумажного хлама ему легче жить - все-таки развлечение...

Я сидел у очага, потупившись, и не знал, чем бы утешить старуху. Почему этого деда держат на перевале? Отвезли бы вниз, здесь уже и сейчас холодно, а скоро все побелеет от ... Дом задрожал - мимо проехала машина. От моей одежды поднимался пар, огонь в очаге был нестерпимо жарким. Старуха вернулась в чайную и заговорила с женщиной из бродячей труппы.

- Девочка-то... это она ведь с тобой в прошлый раз была?.. Совсем большая стала. И красавица какая!.. Повезло тебе, милая... Надо же, как быстро растут девчонки...

Прошло около часу. Из чайной донесся шум - актеры собирались в дорогу. Мне захотелось вскочить и броситься вслед за ними, но робость сковала меня по рукам и ногам. Я все сидел и сидел перед очагом. Ничего, далеко не уйдут - Хоть и привычные к ходьбе, но как-никак женщины. Ну, отстану на два-три те, подумаешь, какое дело... Догоню одним махом... Мне было жарко от пылавшего огня и от нетерпения. Когда они ушли, мое воображение разыгралось, словно освободившись от пут. Вернулась старуха, ходившая их проводить. Я спросил:

- Где они на ночь остановятся, эти люди?

- А кто их знает, господин... Такие бродяги поди и сами не знают, где заночуют. Найдется какой-нибудь клиент, У него и расположатся. Им ведь все едино.

В голосе старухи звучало откровенное презрение, но для меня ее слова были маслом, подлитым в огонь. И прекрасно, подумал я, если так, приглашу танцовщицу в свой номер...

Дождь стал редким, перевал просветлел: Старуха упорно удерживала меня минут через десять небо и вовсех>чиетит-ся, но я уже сидеть не мог.

- Дедушка, берегите себя, скоро холода наступят, - сказал я старику, от всей души желая ему добра, и поднялся. Старуха догнала меня, кланяясь и громко выкрикивая:

- Господин, господин, вы слишком много мне оставили!.. Разве можно!.. Мне стыдно столько брать...

Она схватила мой портфель, прижала к груди и никак не хотела отдать, сколько я ни протестовал. Так и несла его, ковыляя за мной по дороге. Мы прошли уже метров сто, а она все шла рядом и бормотала:

- Не заслужила я такого вознаграждения... Стыд-то какой! Я ведь за вами и не поухаживала как следует, добрый господин. Но уж я вас запомню, не забуду. Как будете возвращаться этой дорогой, загляните к нам, я уж вас отблагодарю. Прошу вас, обязательно зайдите на обратном пути...

Я был смущен и растроган чуть не до слез. За пятьдесят сэн такая благодарность! Но мне страшно хотелось поскорее догнать танцовщицу, и еле-еле плетущаяся старуха меня раздражала. Все же она дошла со мной до самого туннеля на перевале.

- Большое вам спасибо, бабуся! Идите, пожалуйста, домой, дед-то совсем там один, - сказал я, и она наконец отдала мне портфель.

Я вошел в туннель. С его сводов падали холодные редкие капли. Впереди светлело крохотное пятнышко - выход на южное Идзу.

2.

Из туннеля, напоминая стрельчатую молнию, стремительно падала вниз горная дорога, с одной стороны защищенная от пропасти выкрашенным в белый цвет каменным парапетом. Где-то там, внизу этой панорамы, похожей на макет, маячили крохотные фигурки актеров. Нас разделяло не больше шести те, и я скоро догнал их. Но мне было неловко сразу замедлить шаг, и я, изображая холодное равнодушие, обогнал женщин. Мужчина, шедший немного впереди, когда я с ним поравнялся, сказал:

- Быстрые у вас ноги!.. А хорошо-то как стало - совсем посветлело.

Я облегченно вздохнул и пошел рядом с ним. Он задавал мне разные вопросы, один за другим. Заметив, что мы разговорились, женщины догнали нас.

Мужчина тащил на спине большую ивовую корзину. Сорокалетняя женщина держала на руках собачку. Две девушки шли с поклажей - та, что постарше, несла какой-то узел, вторая - ивовую корзину. У танцовщицы за спиной висел барабан и подставка к нему.

Старшая девушка тихонько сказала танцовщице:

- Этот господин - студент. Я обернулся к ним.

- Правильно? - спросила она. - Я сразу догадалась, ведь и у нас на острове бывают студенты.

Оказалось, они с острова Осима, из портового городка Хабу. В путь отправились еще весной, а теперь должны уже возвращаться - к зиме они не подготовились. Побудут еще дней десять в Симода, а там с горячих источников Ито двинутся к дому.