Двенадцать подвигов Рабин Гута - Алексей Лютый

В общем, Гомер начал перечислять, какие беспорядки случились на Олимпе, а мои менты его расспросами засыпали о том, кто такая Гера, да почему она именно с Гефестом объединилась, да какого хрена во все это дело Дика вмешалась. Она-то вообще откуда вылезла? Поэт удивленно на них покосился. Дескать, вы не с луны свалились? Но выяснять этого не стал. Первый раз проявил благоразумие. Глубоко вздохнув, Гомер принялся рассказывать о том, как Крон родил Зевса, Зевс родил Ареса, Арес родил… Короче говоря, выложил ментам всю родословную олимпийских богов вплоть до …надцатого колена. И вышло у него это так увлекательно, что примерно к середине повествования все мои трое друзей задремали, да и я начал позевывать. А первым пришел в себя Жомов.

– Ты охренел, что ли? – замотав головой, поинтересовался он у Гомера. – Бдительность российской милиции усыпить своими баснями вздумал? Не выйдет! А ну-ка, докладывай по существу.

Тут Гомер и офигел. Ну, представьте сами, человек из кожи вон лезет, чтобы подробно всю суть олимпийской проблемы изложить, а его в предумышленной даче ложных показаний обвиняют. От неожиданности поэт решил, что повел свое повествование не с самого начала и принялся объяснять нам о том, откуда и сам Крон появился. Вот тут уже и я его готов был покусать, хотя и считаю греков крайне непригодным для втыкания зубов объектом. Хорошо, что хоть мой Сеня вмешался и, стукнув поэта по затылку, перевел разговор в нужное русло.

Гомер пояснил, хотя и совершенно не понимал, почему мы этого не знаем, что верховным владыкой этого мира, творцом всех его законов и высшим судьей (что-то вроде нашего президента, Думы и Верховного суда, вместе взятых) является Зевс. Он здесь работает абсолютным правителем, ему подчиняются все, и без его ведома даже кошка мяукнуть не смеет. Так вот, эта «надежа и опора» всего того мира, в который мы попали, однажды утром просто взяла и исчезла из своей кровати, прямо из-под бока у своей жены, престарелой ворчуньи Геры.

Супруга поначалу не волновалась (мало ли какие государственные дела у верховного бога могут быть?!), а затем, когда Зевс не появился и через неделю, устроила всем олимпийским богам, и в первую очередь Афродите, настоящую истерику. Дескать, муж шляется где-то по смертным любовницам, вы его покрываете, а потом Гераклы всякие появляются! Подать, говорит, его сюда немедля. Я у этого ловеласа пару-другую приличных седых клоков из бороды повыдергиваю.

Боги поначалу бросились искать своего пропавшего босса, а потом совместно решили на это дело плюнуть. Да и действительно, зачем старого начальника возвращать, когда можно слегка подсуетиться и его место занять? Ну, хотя бы на срок до ближайшего конца света! Лично Гомер считал, что тут приложила руку Геката, богиня тайных заговоров, но я что-то в этом не уверен. В конце концов, не может же быть греческая богиня такой же стервой, как наша с Рабиновичем соседка, которая потеряет аппетит, если за день хотя бы кота с собакой не поссорит.

Короче, античные боги принялись объединяться во всевозможные коалиции, которые распадались и вновь образовывались по три раза на дню. Бардак на Олимпе начался страшный. А поскольку тутошные люди так устроены, что во всем подражают своим богам, то и они принялись друг с другом непрестанно скандалить.

Это безобразие решила прекратить Дика, богиня правды и правопорядка, здешний аналог прокуратуры, как я понимаю. Объединившись с Афиной, они собрали весь состав олимпийских небожителей и объявили, что дальше разводить анархию нельзя. Иначе можно до того докатиться, что даже люди на богов плевать начнут. А это, как вы сами понимаете, совершенно неприемлемо. Уж не знаю, могли ли прожить тут люди без богов, но вот богам без людей – никуда. Поскольку забытые небожители уже не боги, а так – предмет для сочинения анекдотов.

Жители Олимпа подумали и с этим согласились, естественно, поинтересовавшись, как им умудриться и выбрать из своих рядов временно исполняющего обязанности пре… то есть верховного бога. Дика с Афиной переглянулись и сказали, что выбрать должны люди, а не боги. Демократия, дескать, в Элладе, а не монархия какая-нибудь. Так вот, кому простые смертные станут больше поклоняться, тот и станет и.о.в.б.

Вот тут и началось все самое интересное. Каждый бог попытался донести до сознания народа все преимущества своего будущего правления. Посейдон рекламировал рыбную ловлю и парусный спорт, Афродита читала с трибуны «Камасутру» в греческом варианте, Асклепий взялся за пропаганду здорового образа жизни, ну а рекламные кампании некоторых остальных богов вы и сами уже видели.

Уж не знаю, на что Афина с Дикой рассчитывали, но мудрецов и прокуроров в античной Греции оказалось на удивление мало. Поэтому рейтинги богинь-инициаторов демократических выборов стремительно полетели вниз, и даже преимущество использования средств массовой информации в лице вестников богов Гермеса и Ириды, полученное на общем собрании олимпийцев (не путать с членами нашей многострадальной спортивной сборной!), им не помогло. Греки почему-то предпочитали пьянствовать, охотиться и заниматься сексом, вместо того чтобы философствовать, наводить порядок в собственных домах и созерцать шедевры искусства. Вот такие они несознательные… В отличие от нас, жителей России!

В общем, в Элладе полным ходом шла предвыборная борьба, свидетелями которой мы и стали. На данный момент ни один из богов решающего преимущества получить не мог, хотя каждый из них ежедневно и вывешивал на стенах храмов свои собственные рейтинг-листы с фантастическими цифрами напротив собственных имен.

– Может быть, все в конце концов и закончилось бы хорошо, но нацменьшинства стали поднимать головы, – с тяжелым вздохом закончил Гомер свой рассказ и, поймав на себе удивленно-негодующий взгляд моего Сени (тоже мне, нацменьшинство!), замахал руками. – Нет, вы не подумайте, я не расист какой-нибудь, но у нас в Элладе в последнее время прижилось очень много египтян, финикийцев, вавилонян и персов. Они, видите ли, требуют допустить к выборам их собственных богов. Ну а вы подумайте, что это такое будет, если у нас, в Греции, верховным божеством станет, например, какой-нибудь Озирис?

– Зажрались вы тут, – недовольно буркнул Рабинович и поднялся на ноги. – Ладно, болтовни на сегодня уже достаточно. Вы, греки, можете развлекаться как вам угодно, а нас дела ждут. Показывай, Гомер, как к ближайшему городу пройти.

Действительно, засиделись мы что-то на месте. Пока Гомер рассказывал историю Олимпа, а мы слушали, солнце не только успело перевалить зенит, но и темпами породистого скакуна стало приближаться к вершинам гор. Тени удлинились, а вместе с ними удлинились и языки у греческого воинства. Естественно, не из-за солнца, садившегося за горизонт, а от непомерного количества выпитого вина, подкинутого им Иридой. Бравые эллины, довольно молчаливые еще в обед, теперь болтали без умолку и распевали свои аборигенские песни. Жомов с завистью посмотрел на них.

– Нечего пялиться. Пока не сориентируемся на местности, ни капли в рот не возьмем, – поймав его взгляд, отрезал Рабинович. – Понял?

– Садист ты, Сеня, – буркнул Ваня и, сглотнув слюну, отвернулся.

Я, глядя на заходящее солнце, наверное, излишне задумался о бренности бытия и попусту потраченном времени, иначе сразу заметил бы новые изменения в пейзаже. Впрочем, винить мне себя не в чем. Я, как истый сын урбанистической цивилизации, не привык замечать легкую дрожь почвы, особенно после нескольких лет проживания около железнодорожной ветки. Поэтому и не сразу обратил внимание на топот целого стада мамонтов, приближавшихся к нам со стороны леса. А вот Попов их заметил. Тем более что у него на этих «мамонтов» особый нюх.

– Твою мать… И здесь эти твари, да еще целыми стадами, – сплюнув, в сердцах проговорил он.

Мы обернулись на его голос. Я, как и очень многие современные псы, с раннего детства страдаю близорукостью. Очки, понятное дело, нам никто не прописывает, вот и принял поначалу приближающееся к нам стадо за обычный лошадиный табун. Однако я ошибся. Надвигающаяся на нас конская лавина лошадьми оказалась только в нижней части. Верхняя же половина у них была абсолютно человеческой. Она размахивала руками с зажатыми в них флажками и транспарантами и вдобавок еще и громогласно скандировала: «Внесите Крона в список кандидатов! Внесите Крона в список кандидатов!» Я удивленно уставился на живых кентавров, раздумывая, как отреагировать на их появление, а вот Попову, кажется, было абсолютно все ясно.

– Нет, я еще могу стерпеть, если лошади – это лошади. Но когда эти мерзкие твари под людей косить начинают, пусть пеняют на себя, – проскрипел он зубами и истошно заорал: – Пошли на хрен отсюда, мутанты парнокопытные!

Первым делом во все стороны из рук кентавров разлетелись транспаранты. Затем попадала с копыт ближайшая к нам линия демонстрантов, а следом, после секундного колебания, решил прилечь и второй ряд. В общем, поначалу получилось точно так же, как в стихах у какого-то поэта: «Смешались в кучу кони-люди, и залпы тысячи орудий затмил поповский вой!» Впрочем, в кучу смешались только первые два ряда. Остальная часть кентавров на ногах удержалась, но, видимо, сразу сообразив, с кем имеют дело, бросилась наутек. Андрюша хотел рявкнуть еще разок им вдогонку, но затем передумал, видимо, полностью удовлетворившись полученным результатом. Его милосердный поступок позволил подняться на ноги сбитым на землю кентаврам, и они с криками: «Атас, менты санкционированный митинг разгоняют!» тут же умчались вслед за своими собратьями. Попов удовлетворенно вздохнул.