Категории
Самые читаемые
PochitayKnigi » Приключения » Исторические приключения » Подземный меридиан - Иван Дроздов

Подземный меридиан - Иван Дроздов

Читать онлайн Подземный меридиан - Иван Дроздов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 77
Перейти на страницу:

Без удовольствия и наспех завтракал Борис Фомич. Не знал, наверное, но сердцем чувствовал причину нерасположения жены. «Ну пошёл бы в ванную да помыл эту проклятую пепельницу, — сетовал на себя в сердцах, — нет же, дернуло за язык».

Решил как–то затушевать свою неловкую выходку. Вошел в комнату жены. Мария лежала у окна, накрывшись клетчатым темно–красным пледом. Маша любит бордовый цвет. У нее много бордовых косынок, шарфов, свитеров. Во что бы она ни оделась, самая заметная деталь туалета непременно бордовая. Если наденет черный плащ, шапочка будет темно–красной. Поверх голубого свитера набросит шарф, похожий на пламя. Бордовый цвет зажигает искры в её веселых, темных, с чуть заметной синевой глазах.

Комната обставлена по её вкусу. Журнальный столик расписан хохломскими мастерами: по черному полю пламенеют листья диковинных растений. На столике — телефон, фарфоровая пепельница. На ней гаванская сигара «Ромео и Джульетта».

Маша не курит, но любит аромат сигар — тонкий, едва уловимый, он несет запах неведомой земли, дыхание морей и океанов.

Борис Фомич тоже не курит и тоже любит запах сигар. Вот он подсел к Маше и, как бы невзначай, положил на женино плечо руку. Маша нетерпеливо повела плечом, но руку мужа не убрала. Так они сидели молча, думая каждый о своем. Каирову пришли мысли о возрасте, о том, что у них с Машей большая разница в годах и что это–то, очевидно, и является причиной все большего отчуждения Маши. Сидячий образ жизни, беспокойства по работе быстро старили Каирова: раздавалась вширь и вглубь его лысина, прибавлялось на лице морщин, да и в ногах убывала пружинная твердость; Маша же с каждым годом хорошела. Даже исчезнувший с лица румянец не сделал её старше: наоборот, лицо её как бы засветилось матовым, но ровным светом. Таким Каиров увидел её лицо в институте, во время своей лекции — длинной и скучной по теме. Студентка Березкина, порвавшая с театром, сидела в заднем ряду и равнодушно смотрела на известного учёного. Каирову тогда шел тридцать восьмой год. Будучи холостым, он как увидел её, так и решил: это и есть его судьба. Окольными путями, в мимолетных беседах он узнавал подробности её жизни. Модно, со вкусом одевался, подыскивал для лекций яркие примеры, иллюстрации, тонко давал понять, что в его лице студенты имеют дело не только с преподавателем, но и большим ученым–изобретателем, — человеком, имеющим в техническом мире имя.

Словно бы ненароком заглядывал на студенческие вечера, пикники. Однажды — будто бы случайно — оказывался возле Маши в момент, когда она шла домой. Два–три раза проводил её до подъезда. Потом пригласил в театр — тоже «случайно», затем тоже по какой–то случайности очутились они возле дома Каирова. Он пригласил её на огонек. Маша, точно птичка, поклевывая зернышки, незаметно вошла в клетку. Дверца захлопнулась, и для нее началась новая жизнь.

— Знаешь ли, какую штуку привез из Франции Леон?

Маша смотрела на мужа, но в её взгляде не было ни теплоты, ни любопытства.

— Прелестную штуку привез Леон из Франции! Экслибрис!.. Слышишь!..

Маша кивнула.

— Чего же ты молчишь? Ведь это же здорово!..

— Что здорово?

— Знак. Книжный, фамильный… Выберем по твоему вкусу, какой пожелаешь.

Мария Павловна вновь принялась за чтение. Несколько минут Каиров сидел неподвижно; он был обижен, обескуражен её холодностью и уже намеревался сказать что–то резкое, но тут же взял себя в руки. Он не хотел ухудшать её настроение. По опыту знал, чем кончается его малейший протест: Маша тотчас замкнется в себе, и тогда уже ничто её не заставит говорить.

«Нет, — думал он, — я не стану портить воскресенье. Хандра её пройдет, и вечером мы пойдем гулять с ней по проспекту».

Каиров — человек чувствительный. Его легко можно уязвить, обидеть. И если бы Борис Фомич не обладал ценным даром скрывать свои чувства, он бы то и дело надувал под жесткой щетиной толстые малиновые губы. К счастью, Борис Фомич владеет собой в совершенстве. Даже его собственная супруга не уловит движения его чувств, не узнает, как отнесся он к тому факту или другому, не поймет улыбки, жеста, позы. Умение владеть собой — признак глубокого ума, дар возраста. Борис Фомич не только умеет скрывать свои чувства, но и выработал привычку анализировать свои поступки. Положим, кто–нибудь выкажет ему неучтивость или проявит неискренность, недоброжелательность, Борис Фомич не возмутится, как случалось с ним когда–то, а спокойно подумает над свершившимся. Спросит себя: «Будет ли хорошо, если я скажу человеку то, что я думаю о его поступке?.. Кому от этого будет хорошо, а кому плохо?..» Цепь подобных размышлений каждый раз приводит его к мысли, что кому–кому, а ему–то от искренних и резких излияний ничего хорошего ждать не приходится. И решает Борис Фомич молчать или делать вид, что никакой глупости или дерзости он не заметил, что, следовательно, его отношения с обидчиком остаются прежними.

Было время, когда Каиров делил людей на важных и не важных, на нужных ему и не нужных — на тех, которыми надо дорожить, и тех, которых можно не замечать. Теперь он дорожит мнением каждого человека.

«Все так, все так, — думал Каиров, поднимаясь с софы и направляясь к окну. — Однако, что с моей Манечкой? Она с каждым днем становится все скрытнее, жестче — все более чуждой и даже враждебной?..»

Сердцем Каиров понимал, что дело тут не только в одном Васильке. В конце концов, она бы могла сказать что–то, защитить сына и притом не обидеть его, мужа. Но Маша, особенно после возвращения с курорта, как бы стала забывать о его, Бориса Фомича, существовании, она все больше отключается от него, отдаляется.

Эти открытия тревожили Бориса Фомича, наводили его на печальные размышления.

— Можно отворить окно? — спросил он жену.

— Да, отвори.

Маша натянула себе на ноги плед из тонкой шерсти, свернулась в клубочек. Она продолжала читать. Борис Фомич с тайной тревогой смотрел на красиво прибранную Машину голову. Луч солнца, просеянный тонкой вязью гардины, расцвечивал светлые с золотистым оттенком волосы жены, придавал им воздушность, трепетно–легкую живость. Ни один парикмахер не делал ей такой красивой прически, как она делала сама — небрежно, без труда, без единой приколки.

Из окна квартиры Борис Фомич оглядел местные «Черемушки». Они начинались за вокзалом — там новые и старые здания взбегали на гору, тянулись, как цыплята к наседке, к молочно–белому красавцу Институту металла. Новый район подступил к берегу пруда. Большие дома встали стеной и разделили город на старый, ветхо–серый, и молодой — торжественно–светлый. Дом Каировых возвышался над районом старого города. Это был один за тех многоэтажных красивых домов, которые были украшением Степнянска.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 77
Перейти на страницу:
Тут вы можете бесплатно читать книгу Подземный меридиан - Иван Дроздов.
Комментарии