Записки из Тюрьмы - Бехруз Бучани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я переходил короткую мощеную дорогу, все время дрожа от страха, и сворачивал в тихий лес, огороженный со всех сторон деревянным частоколом. Думаю, это была частная собственность: находясь там, я ощущал себя так, будто совершаю преступление; но никто так и за мной и не пришел. Там, в центре огромной кокосовой плантации, стоял красивый коттедж. В его дворе каждый раз возился невысокий мужчина, окруженный стаей любопытных собак, виляющих хвостами. Он улыбался мне и дружески махал рукой. Эта добрая улыбка приободряла меня, и я спускался дальше по грунтовой дороге через плантацию, уже чувствуя себя в безопасности.
Возле тропинки, тянущейся вдоль затопленного рисового поля, лежало большое упавшее дерево. Я присаживался на его ствол, закуривал сигарету, наслаждался окружающей природой и прогонял тревожные мысли и голод. К тому времени, как я докуривал, начинало восходить солнце, и я возвращался в отель по той же тропе через джунгли. Невысокий мужчина снова махал мне рукой, все с той же доброй улыбкой. Прекрасные моменты, которые я провел там, глядя на высокие кокосовые пальмы рядом с тропинкой и маленькое зеленое рисовое поле в конце пути, стали для меня божественным благословением.
Моя жизнь в течение тех последних трех месяцев была в основном наполнена страхом, стрессом, голодом и скитаниями. Но в ней были и краткие часы покоя, когда я сидел на бревне на этой божественной плантации.
Сейчас эти три месяца пугающей неопределенности достигли кульминации, в это страшное мгновение, когда детский крик может вернуть нас к началу нашего путешествия.
* * *
Грузовик проезжает несколько метров вдоль безмолвного побережья, затем выключает двигатель. Он крадется по пляжу, словно охотник, затем замирает – неподвижно и тихо. Мои эмоции зашкаливают. Вся эта затея может быть разрушена одним махом.
Я прижимаю рюкзак к груди, готовый выпрыгнуть из грузовика, готовый к погоне, к бегству на этом темном и незнакомом пляже. Даже если полиция нас найдет, мне нельзя попадать в тюрьму. Я вспоминаю рассказы других скитальцев поневоле, которых я наслушался за последние несколько месяцев. Полиция никогда не стреляет… Когда они приказывают остановиться, нужно бежать как можно дальше. Не замирать… Мои ботинки туго зашнурованы.
Грузовик снова трогается с места, проезжая немного дальше, чем раньше. Еще один рывок – и мы окажемся у океана. Я нервничаю, как ребенок, ожидание меня мучает. Я хочу, чтобы смуглый обветренный мужчина приказал нам выйти из грузовика. Но он занят разговором с водителем и машет рукой, давая сигнал не шуметь. Мелкий засранец продолжает озорно хихикать себе под нос. Он наверняка единственный, кому не страшно, – для него это просто захватывающая игра.
Пара из Шри-Ланки сидит, обнявшись и склонив друг к другу головы. Эта картина дарит надежду.
Это успокаивающее чувство /
Когда двое сплелись всем своим существом /
Их руки, головы, талии, тела /
Их связь не ослабла, а только окрепла /
В невзгодах они держатся друг за друга /
Вместе сражаясь с тревогой и испугом.
С новым скрежетом – на этот раз более громким – грузовик трогается с места, а затем останавливается, не проехав и ста метров. Мотор визжит – грузовик-охотник, изо всех сил пытающийся поймать добычу, кричит уже от удовлетворения, когда она у него в руках.
Контрабандист с обветренной кожей приказывает нам выйти. Мы с Беззубым Дураком уже в конце кузова и, не дожидаясь медлительных женщин и детей, сразу спрыгиваем с борта грузовика. Шум возобновляется, гвалт мужчин и женщин и крики детей нарушают спокойствие пляжа.
Мы не видим лиц контрабандистов, которые идут впереди нас и машут руками, указывая нам на океан. Они кричат на нас, чтобы мы замолкли. Мы словно группа воров в ночи, пытающихся пересечь границу как можно быстрее.
Голубоглазый Парень и Друг Голубоглазого, как всегда, впереди всех. Они ждут на берегу, их рюкзаки лежат рядом с ними. Контрабандисты поторапливают нас. Грохот волн ревущего океана заглушает остальные звуки. После трех страшных месяцев в аэропортах и прибрежных городках Индонезии я впервые за это время увидел океан.
Наконец мы прибыли к океану /
Волны облизывают пляж жадно /
В вечном движении и снова отползают /
Рядом с берегом крошечная лодка ожидает /
Но время не ждет /
Нам пора на борт.
2. Горы и Волны / Каштаны и Смерть / Эта Река… Это Море
Борьба людей за территорию /
Всегда пахнет насилием и кровью /
Даже если спор идет за угол /
Для одного человека, всего на два дня /
Все перессорятся друг с другом /
На борту крохотного корабля.
На мостике оглушительный переполох. Конфликт между обезумевшими от ярости мужчинами, соперничающими за сидячее место, достиг апогея. Беззубый Дурак и Пингвин улеглись рядом с капитанским креслом, оставив одно свободное место для кого-то еще. Я кладу свой рюкзак между их усталыми телами и прислоняюсь к нему. Просидев несколько часов на жестком деревянном полу грузовика, я с облегчением пристраиваю свой ноющий зад в относительное удобство.
Все парни нашли места, где можно сидеть, после борьбы, которая кажется мне бессмысленной. Они заняли все пространство на полу каюты, и семьи теперь вынуждены ютиться на носу лодки.
Друг Голубоглазого устраивается поудобнее рядом со своей девушкой Азаде, возможно, в самом худшем месте на лодке. Несмотря на то, что он поднялся на борт быстрее всех остальных, в итоге ему приходится тесниться рядом с семьями. Конечно же, он объясняет это тем, что Азаде не должна лежать в каютах рядом со всеми этими глазеющими на нее парнями. Голубоглазый Парень устроился отдохнуть на самом лучшем месте, прямо рядом с капитаном, на старом куске поролоновой подушки, оставшейся от стула.
Парни в каютах кричат и ругаются на несколько семей, тоже вытесняя их на нос лодки. Даже супружескую пару из Шри-Ланки выгоняют из кают – и из-за этой несправедливой перебранки они остаются без места. Они долго просто стоят со своим младенцем, высматривая место на носу лодки, пока другие враждебно смотрят на них.
Я вижу, как трудно найти подходящее место, чтобы сесть внизу, на той части палубы. Так трусливо наорать на всех женщин – это совершенно неподобающее поведение. Любое свободное пространство здесь мокрое и неудобное, и неясно, какой смысл в победе во всей этой суете, криках и борьбе за места. Проигравшей из-за всех этих стычек и ссор в итоге оказалась
