Код тьмы - Дмитрий Владимирович Лазарев

попытка напоить Зонину едва не закончилась для Фролова плохо – она клацнула зубами у самых его пальцев, и он только в последний момент успел отдернуть руку, пролив воду. Покрышкин тогда сказал: «К черту! Без воды человек может прожить до недели, а без еды – до месяца. Этим силы пока не нужны, а вот нам понадобятся. Если мы свалимся от слабости – все, пиши пропало». Логика была железная, и Фролов согласился. И еще одно «к счастью» – в помещении охраны имелся отдельный туалет, чтобы не приходилось надолго покидать пост. Правда, солярников туда водить никто не собирался, так что в комнате постепенно начинало плохо пахнуть.

Но это все мелочи, это можно пережить, как и голод, а вот звуки… Звуки отвлекали. Слава Богу, зараженные снаружи перестали долбить в дверь – поняли, видимо, что не пробиться, а вот эти, внутри, нет-нет да и принимались рычать. Хорошо еще, что не вопить, как приснопамятный Крикун: веди они себя так же, люди рисковали сойти с ума задолго до часа икс. Кстати, странно…

– А почему эти не вопят? – поинтересовался Петр Леонидович. – У них ведь, по идее, должна начаться ультрафиолетовая ломка без солнечного света.

Тот утомленно потер виски.

– Думаю, дело во второй фазе. Солнца требуют солоциты в крови… поначалу. А потом организм перестраивается и учится уже обходиться как-то… А может, тут и кровавая диета способствует… Не уверен.

– Но наши-то крови не пили. Она – вообще, а охранник – по меньшей мере, двенадцать часов.

Олег пожал плечами.

– Тут я ничего сказать не могу. По этой части у нас Анна Дмитриевна… была специалистом. Да и о второй фазе мы знаем не так уж и много. Возможно, они скоро начнут выть.

– Если начнут – я оглушу обоих лопатой, – мрачно посулил Петр Леонидович.

Какая-то мысль про солоциты зацепилась за его сознание. Он замолчал и поспешил вернуться к планшету.

* * * *

35 часов до применения директивы семь-четыре

Компьютер в комнате охраны тоже имелся. Не ахти какой мощный, но программное обеспечение «кода тьмы» он с грехом пополам тянул. Так что Фролов расположился за ним, и напарники могли трудиться, не мешая друг другу.

Материалы на экране планшета плыли перед глазами Покрышкина, он периодически клевал носом и, наконец, поймал себя на том, что почти ничего уже не соображает. Ничего удивительного: спал он в прошлый раз сорок часов назад, да и сколько того сна было – всего ничего, часа два с половиной – его же неурочно разбудили после ночного дежурства. От последней чашки кофе эффект был уже нулевой.

– Мне нужно поспать, – произнес он, зевая. – Хоть немного. Хоть пару часов. Иначе толку-то с меня такого.

– Разумно, – кивнул Фролов. – Ложитесь. А потом и я прикорну чуть-чуть. Кто-то один должен бодрствовать – мало ли. Там, на тумбочке плед есть. Вы возьмите, чтоб не на голом полу.

– Может, уже на «ты», а? – предложил Покрышкин. – Глупо как-то «выкать» в нашей ситуации.

– Да я только за.

– Стало быть, договорились…

* * * *

33 часа до применения директивы семь-четыре

Вой разбудил Петра Леонидовича буквально за несколько минут до звонка будильника на его сотовом. Он вскочил и яростно уставился на завывающего, как стая волков, охранника. Зонина тоже подтягивала, но потише. Лица у обоих были искажены. Похоже, ломка у них все-таки началась.

– Я вас предупреждал, сволочи! – процедил Покрышкин и решительно взялся за лопату.

– Постой! – вмешался Олег, поднимаясь. В руках он держал транквилизаторный пистолет. – У меня есть еще пара дротиков.

– Они нам могут для другого пригодиться, – возразил Покрышкин.

– Обойдемся как-нибудь, – уперся инженер. – Она… Анна Дмитриевна… Ну не могу я, понимаешь?

Петр Леонидович устало махнул рукой.

– Делай как знаешь. Только поспи потом – на тебя вон тоже смотреть жалко.

Он отвернулся и не смотрел, как два дротика со свистом вонзились в тела солярников, которые сразу же замолчали. В голове крутилась какая-то смутная мысль, похоже, оставшаяся ему в наследство от последних мгновений короткого сна. Мысль-то вроде дельная… Когда Олег улегся на плед и почти мгновенно провалился в сон, Петр Леонидович уже ничего не замечал – он весь уже был в планшете.

* * * *

30 часов до применения директивы семь-четыре

– Иди-ка сюда, Олег, – позвал Покрышкин. – У меня тут, кажется, идея…

Тот встрепенулся – одно это слово, «идея», вывело его из состояния полудремотного ступора, в котором даже мысли не особо хотели шевелиться.

– Что такое?

– Вот глянь. Я тут подумал об альфа-ритмах и каппа-ритмах мозга. Спокойное, расслабленное состояние и нормальная умственная деятельность, без стрессов. Примеры обычного состояния для здорового человека есть. А здесь, в материалах, имеется целый ряд электроэнцефалограмм больных солярным синдромом, правда в первой фазе, но на вторую это, в общем-то, можно экстраполировать. У нас тут нет энцефалографа, то есть в отделении-то есть, но до него не добраться. Зато у тебя с собой имеется спектрограф. А графики и таблицы зависимости мозговых волн от количества солоцитов в крови тоже в наличии. Понимаешь, о чем я говорю? Мы же фактически получаем два состояния: «имеется» и «должно быть». Что, если последнее можно получить из первого простым суммированием или вычитанием волновых характеристик? Так мы сможем вычислить искомый «код тьмы» как слагаемое в этой операции.

Какое-то время Фролов молчал, и Петр Леонидович совсем уж было решил, что инженер сейчас назовет его идею бредом – а Покрышкин и сам-то, по большому счету, не был уверен, что она таковым не является – но лицо Олега вдруг прояснилось и он на эмоциях хлопнул Петра Леонидовича по плечу.

– Слушай, да ты гений! Ведь может сработать! Давай попробуем!

* * * *

26 часов до применения директивы семь-четыре

Подготовка заняла больше времени, чем они думали. Может, виной всему была адская усталость, может, страх провала – каждый график, каждый расчет, каждую выкладку они оба проверяли по нескольку раз, чтобы свести вероятность простой человеческой ошибки к минимуму. Да и все уменьшающийся запас времени, отведенный им на борьбу с солярным синдромом в отдельно взятой больнице, тоже, как ни крути, нервировал. И есть хотелось адски – содержимое холодильника они давно прикончили, а печенье из пачки брали изредка, по одному, как драгоценность, да его, собственно, уже и оставалось всего пять штук. С водой было получше – бутылка уже казала дно, но воду, в конце концов, можно будет в туалете из крана налить