Код тьмы - Дмитрий Владимирович Лазарев

нафиг! А тут еще и почти непрерывно воющая рядом Зонина мешала сосредоточиться. Эх, сделать бы с ней как с Крикуном – посветил на него ультрафиолетом, он побесился-побесился да и успокоился. Только где ж его взять, этот ультрафиолет – тут ни окон, ни синей лампы…

Так, стоп, как это где?! А излучатель на что? Он же настраивается на любой спектр. Ну-ка, ну-ка… А если… Твою вакцину! Петр Леонидович в сердцах хлопнул себя ладонью по лбу, да так смачно, что потом, наверное, синяк останется. Боже, что за идиот! Как он сразу-то об этом не подумал?!

– Олег, вы в своей группе разработчиков когда-нибудь наблюдали под микроскопом, как ведут себя солоциты в крови под воздействием ультрафиолета?

Тот слегка удивился и задумался:

– Ну да, они начинают интенсивнее двигаться, несколько увеличиваются в размерах и становятся химически активными – впитывают различные вещества.

– Вот! – Покрышкин торжествующе поднял палец. – А у медали химической активности есть и оборотная сторона: эти частицы становятся менее устойчивы к внешнему воздействию, особенно энергетическому, и менее стабильны.

– Так… И что? Прости, туплю, к чему ты клонишь?

– Да к тому самому! – чуть ли не закричал Петр Леонидович. – Как я и говорил, мы с тобой все сделали правильно, кроме одного – предварительно не обработали больного ультрафиолетом. Сол-частицы подверглись мощному воздействию излучения, но они ему сопротивлялись, что вызвало внутри организма зараженного настоящую бурю – частиц-то огромное множество. Вот он и не выдержал. А если эти чертовы солоциты предварительно ослабить ультрафиолетовым излучением, а потом ударить твоим «кодом тьмы», готов держать пари на что угодно, что они разрушатся!

Несколько секунд Фролов сидел с видом человека, которого ударили пыльным мешком по голове.

– Черт возьми-и-и! – протянул он потрясенно.

– Вот именно! Так что давай-ка ты, братец, настраивай второй излучатель на чистое ультрафиолетовое излучение и будем пробовать.

На мгновение Покрышкину показалось, что в глазах инженера вспыхнули два факела, а затем тот подскочил, словно пружиной подброшенный, и ринулся к излучателю.

* * * *

17 часов до применения директивы семь-четыре

Их обоих колотило от нервного напряжения, а Зонину, к которой они приблизились с излучателями в руках, – от ужаса. Она снова начала непрерывно верещать, что твоя баньши, разве что сорванный голос мешал выдать действительно впечатляющее соло… к счастью.

– Давай! – голос Фролова слегка дрогнул.

Понимание, что вот уж этот шанс – действительно последний, спокойствию как-то не способствовало. Но на колебания и рефлексию времени уже не оставалось, это понимали оба, так что Покрышкин направил излучатель на зараженную и нажал кнопку.

На ультрафиолет та среагировала мгновенно – бешеным рывком. Таким, что Петру Леонидовичу на мгновение даже показалось, что цепь наручников не выдержит. Но выдержала – больную отбросило обратно к ножке стеллажа. Олег выждал еще секунд пятнадцать и, глубоко вздохнув, словно собираясь нырять, нажал кнопку на своем излучателе. Зонину сначала скрючило до позы эмбриона, затем распрямило, как разжавшуюся пружину. Она еще раз взвыла, клацнула зубами… и потеряла сознание. Покрышкин и Фролов замерли и переглянулись. В их глазах читался один и тот же страх: неужели снова?! Но нет – на сей раз никакой крови и пены. И дыхание – грудь женщины едва заметно вздымалась. Для верности ее окатывали излучением еще секунд десять и выключили приборы.

– Интересно, как скоро можно снимать гематограмму? – спросил Петр Леонидович.

– Думаю, где-то через полчаса. Для верности… – Фролов помолчал несколько секунд, а затем нервно хихикнул: – Но мы ее хотя бы не убили.

– Да, это определенно плюс, – не мог не согласиться Покрышкин, после чего оба заразились громким безудержным смехом, давая выход нервному напряжению.

* * * *

Пожалуй, это были самые долгие полчаса в жизни Петра Леонидовича Покрышкина. Когда же Олег достал спектрограф и направился ко все еще лежащей без чувств Анне Зониной, Покрышкин даже уж и не знал, что сделать – скрестить пальцы на удачу, держать кулаки или молиться. Жаль, что он не был ни верующим, ни суеверным. Да, есть в жизни случаи, когда это можно считать недостатком.

Укол Фролов постарался сделать побыстрее и сразу отпрянул – он хорошо помнил, как вцепился Зониной в руку при подобной же процедуре ныне покойный охранник, тело которого они выбросили в коридор, предварительно убедившись через камеру наблюдения в отсутствии у двери с той стороны других солярников. Конечно, оба старались мыслить позитивно и верить в успех, но мало ли что…

Но она не пошевелилась. Олег отошел в сторону и какое-то время боялся смотреть на экран спектрографа, а когда взглянул… Лицо его было таким ошеломленным, что все другие эмоции на фоне этого ошеломления просто терялись.

– Не может быть… – повторял он. – Не может быть…

– Да что там уже?! – не утерпел Покрышкин и вскочил с места.

Фролов в ответ просто молча повернул к нему спектрограф экраном. Экраном, который заливала изумрудная зелень, означающая, что…

– Все в порядке! – все так же ошеломленно продолжал Олег. – Офигеть – у нас получилось!

А Петр Леонидович, не в силах сдержать эмоции, издал победный клич индейцев сиу (ну как он его представлял, конечно) и бросился обнимать напарника.

* * * *

15 часов до применения директивы семь-четыре

Пока заряжались основные и резервные аккумуляторы для излучателей, Петр Леонидович закачал в планшет с компьютера охраны план поликлиники и, сверяясь с камерами наблюдения, отметил на нем все основные скопления солярников, которые к этому времени захватили почти всю территорию больницы. Впрочем, несколько помещений, в которых, когда все стало очень плохо, успели забаррикадироваться немногочисленные счастливчики, избежавшие заразы, до сих пор держались. К ним следовало отправиться в первую очередь. Покрышкин и так чувствовал себя виноватым перед всеми теми, кого он вынужден был бросить, запершись здесь. Кто-то из них, конечно, бегал сейчас с дикими глазами и искал, у кого бы выпить крови, – этих еще возможно вернуть к нормальной жизни, но многих ведь солярники просто убили. В основном лежачих больных, которые не могли сопротивляться. Их уже не вернешь, так что победа, на грани которой они стояли, получалась с неслабым таким привкусом горечи. Но хотя бы тех, забаррикадировавшихся, надо спасти… Да и помощь в зачистке больницы очень не помешает. Это только кажется, что пятнадцать часов – это очень много. Но, учитывая размеры здания и его четыре этажа…

– Как будем действовать? – поинтересовался Фролов. В руках он держал два травматических пистолета с дополнительными обоймами, которые извлек из оружейного шкафа.

– Предлагаю сначала отправиться сюда, сюда