В плену Черноруссии. Вместе, навсегда - Сергей Латышев

Сложив поклажу в мешок и надев штаны, наступил мой завтрак. Рюкзак был слишком мал в размерах. Он для пары учебников с тетрадями предназначен, а не для турпоходов с ночевками. После небольшой трапезы в нём осталось только пара яблок, да банка с неизвестным содержимым. Вот кончатся яблоки и что дальше? Так и помру с голоду в обнимку с консервами, которые просто нечем было открыть. Ножницы слишком тонкие, они скорее согнуться в трёх местах, а на банке не останется и вмятины. С этими мыслями я поднялся с земли, огляделся и, убедившись в отсутствии кого-либо, двинулся дальше.

Шуршанию гравия под ногами, подыгрывал неутомимый ветер и разнообразное пение птиц со всех сторон. Они пытались перекричать друг друга, напеть как можно более красивые и длинные мелодии, соревнуясь за первенство на этой лесной эстраде. И лишь шелест листьев аплодирует пернатой какофонии.

Ещё через пару километров пути, выйдя из-за очередного поворота, неподалёку показались очертания ворот с квадратной металлической аркой. А справа от них, выглядывала большая вывеска на двух опорах. Ветер слегка покачивал кроны деревьев и тени двигались из стороны в сторону по буквам и, местами, облупленной краски, обнажившей пятна ржавчины. На металлических столбах, выкрашенных в синий цвет, была привинчена табличка «Летний лагерь «Дружба». А над воротами приветственное «Добро пожаловать» с рисунком пионеров, радостно задувающих в трубы.

Очевидно это был некий пионерский лагерь. Когда-то работающий и усердно принимающий к себе множество пионеров со всех городов и посёлков. ВЛКСМ был расформирован ещё несколько лет назад, а это место, похоже, до сих пор функционировало. Местами, создаётся впечатление, что ещё в этом году здесь проживало некоторое количество людей. Перед первым двухэтажным деревянным зданием располагалась земляная площадка с несколькими деревянными столами. Трава в этих местах, произрастала лишь частично. После многих лет утрамбовки грунта ногами местных посетителей, растения с трудом пробивались сквозь уплотнённый слой. В отличии от всех остальных строений, которые встречались мне раньше, здесь большинство окон блистали целыми стёклами. Кажется, что по этой дороге я попал в другое измерение. Время здесь, словно остановилось, ещё лет десять назад. Летний лагерь, скрытый со всех сторон чащей леса, как будто не замечал движение жизни вокруг. Не заметил он ни распада СССР, ни инфекции, которая обезлюдела, как минимум, эту часть Черноруссии. И лишь улыбался с арки лицами счастливых пионеров, слегка потертых коррозией.

По обе стороны от ворот, лагерь окружал двухметровый забор. Он состоял из металлической сетки, которая соединяла столбы, вбитые в землю и уходящие в глубину леса. В центре ворот болтался замкнутый амбарный замок. Если учесть, уже виденную в офисе дату, восемнадцатое апреля, можно судить о том, что в этом году лагерь так и не успел открыться.

Этот замок открыть сложнее, чем английскую личинку, да и придётся ножницы выгибать под вид рычага. Не говоря уже об времени, потраченном на ковыряние во внутренностях. По этому я, не долго думая, перемахнул через забор и приземлился на бетонную плиту внутренней дороги. Она состояла из квадратов, уложенных в два ряда примерно в метр шириной. Уходил данный путь всего лишь метров на пятьдесят, после чего разветвлялся на несколько узких тропинок, уложенного такими же плитами, но меньшего размера, и терялся среди деревьев и маленьких домиков.

Подойдя к первому дому и потянув за ручку, оказалось, что дверь заперта. Можно было и взломать, однако справа от неё оказалось единственное разбитое и открытое окно. Заглянув в него, моему взору представилось большое помещение с множеством небольших столов, с поставленными на них сидением вниз, стульями. А справа располагалась стойка, за которой виднелись холодильники, умывальники и печи. В рабочее время лагеря, здесь находилась столовая. В определённые промежутки времени сюда стекались все пионеры, мелькая белыми рубашками и красными галстуками. Воспоминания собственного детства нахлынули на меня. Даже начало казаться, будто нос учуял запах компота, который так любил. Яблочный, грушевый, абрикосовый и даже иногда вишнёвый. Я прошёлся среди столов и провёл руками по пластиковому покрытию, оставив полоски от пальцев среди запылившейся поверхности. После подошёл к пункту раздачи еды. Давным давно, в подобном месте, он, вместе с другими ребятишками, стоял в с своей очереди, смеялся и постоянно что-то громко обсуждал со своими друзьями, от чего порой вызывал гневные возмущения некоторых поваров.

После минутной ностальгии, я обогнул препятствие и зашёл на кухню. Еда хранилась на складе, а вот хороший нож для разделки мяса только здесь. Ручка же от двери на склад была оторвана и валялась рядом на полу. Но ничего страшного, склад имел два входа, внутри для поваров и снаружи для выгрузки продуктов из грузовиков, так что я повременил туда соваться. Все мои поиски сопровождались громким звоном металла об металл и эхом отражались от стен. Порывшись ещё среди вилок, ложек, и поварёшек, удалось отыскать ящик с холодным оружием. Достав самый большой я покрутил его в руке, осматривая со всех сторон и оценивая состояние. Выдвинув нижнюю губу и довольно кивая, произнёс про себя – «Почти мачете». По мимо этого нового оружия самообороны, я взял с собой столовую ложку, вилку и открывашку. Теперь, когда у меня есть чем открыть таинственную банку, вспомнились даже слова песни, бывшая не так давно хитом и всё ещё воспроизводящаяся подвыпившими людьми почти на всех застольях:

«А повар придумал ужин.

Немного крупы перловой,

Немного коры дубовой,

Немного дорожной пыли,

Немного болотной тины.

Солдат не умрёт голодным!»1

И тихо напевая припев, я, с новым орудием убийства в руке, превосходившим колун в скорости, а кухонный нож в длине и весе, выбрался обратно на улицу. Похоже, что на мои громыхания посудой никто не пришёл. Это даже слегка расстроило. Но лагерь обнесен забором, а зомби вряд ли умеют лазить. Если бы было так, сегодняшний утренний гость забрался бы в окно, а не ломился в забаррикадированную дверь.

Я начал обходить столовую со стороны дороги, но оказалось, тропа для автомобиля тянулась крюком и заканчивалась возле склада, который находился со стороны леса, справа от главного входа. Из-за второго угла показалась двойная металлическая дверь, выкрашенная в зелёный цвет. Одна половинка была слегка приоткрыта, сантиметров на десять. Рядом со входом стоял здоровенный лом, чёрный цвет которого походил на чугун, метра полтора в длину. А рядом на земле валялся изогнутый и разорванный навесной замок. Очевидно, что кто-то уже вламывался внутрь. Как давно – трудно сказать. Чтобы хоть примерно прикинуть, нужно было осмотреть замок на наличие ржавчины и примятости земли.

Но как только я наклонился, чтобы подобрать изувеченный металл. Где-то слева не далее, чем в пятидесяти метрах, раздался выстрел. Кусок бревна возле стены, находившейся справа от меня разлетелся на мелкие куски, осыпав голову и одежду щепками. От такого неожиданного поворота событий я выронил свой мачете. Потом, не выгибаясь обратно, посмотрел на стену, с отколотыми кусками в нескольких местах, а после, в лес налево. Вся эта манипуляция заняла не более двух секунд. Однако за это, столь короткое время, не удалось заметить никого среди сосен, уходивших вверх по холму и папоротника. В отличии от всех предыдущих ситуаций, ступор шока, во время этой, продлился совсем не долго. Видимо организм начинает привыкать к подобным стрессам. В данный момент, моё тело находилось примерно на середине пути, между углами дома. А площадка в этом месте была абсолютно пуста. Прятаться не за что. И потому, я незамедлительно воспользовался единственным возможным вариантом отхода. Ринувшись всем телом, рука схватилась за приоткрытую дверь и с силой открыла её на достаточное расстояние для прохождения остального тела. И как только моя вторая нога скрылась за, ещё не закрытым, металлическим щитом, раздался новый выстрел. Что-то со громким ударом врезалось в дверь. Толчок был такой силы, что дверца ворот закрылась сама собой, больно стукнув меня в плечо и по голове, а после откинув в глубину абсолютно тёмного помещения. Я лежал на холодном бетонном полу в абсолютном мраке. Солнце было с другой стороны здания и, находясь в тени, свет едва проникал через узкие щели, не в силах даже предоставить мутные очертания окружающих предметов.

– Что это, чёрт возьми, было? – Разговаривал я сам с собой, прислушиваясь к звукам снаружи. – Зомби не умеют стрелять! Значит это не мертвец. А кто? Безумный сторож этого, покинутого всеми, лагеря? Охотник? Или ещё один выживший, просто решивший, не рассмотрев как следует, что я зомби? Да, наверняка последнее. Но стоит ли высовывать морду на улицу? Это вряд ли. Зомби должен после его выстрела побежать со всех ног к источнику шума, а не наоборот. Лучше подожду здесь.