В небе великой империи - Людвиг Гибельгаус

— Поговорим — спокойно ответил голос, сразу понравившийся Моргунову своей внутренней силой и уравновешенностью, которой временами здорово не хватало ему самому.

— Жди — коротко бросил Моргунов, избегая всё же называть какие-либо подробности своего приезда. „Ничего, скоро и так всё станет ясно…“

Украинское консульство в Мадриде без особых проволочек выдало туристическую визу господину Вальтеру Регенсдорфу, гражданину ФРГ, намеревающемуся совершить индивидуальную туристическую поездку в Киев и Львов. Нашелся и прямой авиарейс, и места в гостинице „Украина“, но когда Василий Петрович рассчитывался за приобретенный билет, ему в голову пришла сначала показавшаяся забавной мысль, от которой, однако, мурашки всё-таки пробежали по спине: а вдруг нашелся ещё такой умник, который решит именно твой рейс использовать в своих целях? Моргунов посмеялся, но в душе сказал себе, что ни за что не согласился бы оказаться на месте тех людей, которые долгие часы будут находиться под прицелом и вопрос жизни и смерти которых зависит от столь многих обстоятельств… Хотя, если всё пройдет как задумано гладко, они ни во время полета, ни после ничего не узнают о своём невольном и смертельно опасном приключении. А оно должно, обязано быть смертельно опасным, иначе цели Моргунова и иных участников операции могут оказаться под угрозой, а этого нельзя, никак нельзя допустить… И так слишком много зависит от неизвестного летчика, встречу с которым Василий Петрович приближал с каждой преодоленной ступенькой трапа, ведшего его на борт „Аэробуса“ в мадридском аэропорту. „Ну давай уж, ас, не подведи“ — усмехнулся Моргунов, поудобнее устраиваясь в кресле и расправляя на коленях свежую газету. Однако прочитанное в голову не лезло и как только двигатели самолета взревели на полном взлетном форсаже, Василий Петрович откинул спинку сиденья и прикрыл глаза. Перед глазами стояло небо. Безоблачное, пустое, синее небо.

Прибыв в Киев вечером и переночевав в гостиничном номере со странным, подзабытым казенным запахом, Моргунов на следующий день не стал сразу же звонить по заветному телефону. В СССР все прибывающие в страну иностранцы постоянно находились под контролем и наблюдением секретных служб, а особенно плотным был этот контроль вначале, когда устанавливалось, не имеет ли дорогой гость какой-нибудь скрытой миссии. Даже делая скидку на хаос, царящий средь обломков Великой Империи, Моргунов не думал, что в этом смысле многое изменилось. В спецслужбах работали прежние люди, а новым властителям жизни зачастую было ещё поболее что скрывать, нежели старым. Поэтому первые два дня пребывания в Киеве Василий Петрович мужественно осматривал запущенные и обветшалые достопримечательности древней славянской столицы, подавляя желание поскорее уладить приведшее его сюда дело и отбыть на уютный и опостылый Пиринейский полуостров. Но нужно было выждать. Вряд ли украинская контрразведка будет в восторге от того, что скромный немецкий турист, к тому же якобы не владеющий ни одним из общеупотребительных в этих краях языков, бодро обсуждает что-то с российским военным летчиком. Так что весь первый и весь последующий день Моргунов очень тщательно изображал восторженного туриста, пытаясь одновременно выяснить, не ведется ли за ним скрытое наблюдение. Ничего подозрительного заметить не удалось, однако Василий Петрович прекрасно отдавал себе отчет, что действительно профессиональную слежку его неопытным взглядом выявить никогда не удастся.

Шока или каких-то особых эмоций от встречи с „почти Родиной“ Моргунов не испытал. Общее запустение, невероятные даже по испанским меркам цены, пустота и безысходность в глазах людей — всё это он помнил по Энску и ничего нового для себя не открыл. Но восхитительный вкус понятной и узнаваемой речи, неказистая, но знакомая архитектура городских окраин, ослепительно красивые женщины на улицах, наполняли его сердце легкой щемящей тоской, для которой его родной язык давно подобрал себе латинское определение — ностальгия. Некоторой сентиментальности Моргунов был не чужд и это новое чувство от себя не гнал. Ни одна из многочисленных проституток, наполняющих гостиницу, не заинтересовала его, не хотелось портить впечатление от чистой и неприкасаемой красоты киевлянок, да и осторожность брала своё. Все проститутки, имеющие дело с иностранцами, являются осведомителями спецслужб, это общеизвестно. Было бы слишком глупо, если одно неосторожное слово или иная мелочь выдаст его с головой. Но время шло не принося с собой никаких сюрпризов и не покидающее его ощущение опасности заметно притупилось. Пора было выходить на связь и в замызганной телефонной будке на станции метро Моргунов набрал семизначный номер. На другом конце провода послышался тот же спокойный и уверенный голос. Василий Петрович назвал пароль и услышав отзыв, произнес:

— Я в городе. Когда и где мы можем встретиться?

— Встретимся завтра в полдень, в парке возле Сергиевской Лавры.

— Прекрасно — легко согласился Василий Петрович, отметив про себя, что Лавра вполне подходящее для туриста место — как я тебя узнаю?

— Ну… — его собеседник несколько секунд помедлил — я буду одет в серый двубортный костюм, а в руке держать дипломат с наклейкой „Кэмэл-Трофи“. Пойдет?

— Вполне — согласился Моргунов — я подойду к тебе сам и раз такое дело спрошу: „Вы курите исключительно Кэмэл?“ Твой ответ: „Нет, я предпочитаю „Лакки Страйк“.

„Дилетанство чистейшей воды“ — мелькнуло у него в голове — „но выдумывать какие-то особо изощренные хитрости… Зачем?“

— Ну ты конспиратор — в трубке послышалась усмешка — ладно, договорились.

Человек на том конце провода не прощаясь повесил трубку. Василий Петрович огляделся. Нет, ничьего внимания он не привлек. Что ж, остается лишь ждать завтрашнего дня. Моргунов усмехнулся. Вся жизнь его ныне состоит из ожидания, всплесков напряжения и нового ожидания. „Утомительно, но в конце-концов должно окупиться“ — заключил он и отправился в свою гостиницу. Утром он в который раз пожалел, что не имеет при себе верного „Браунинга“, который пришлось оставить в испанской квартире и несколько раз отхлебнул коньяк прямо из горлышка бутылки. В конце-концов сегодня самый важный день с момента зарождения его идеи и многое, очень многое должно ныне проясниться. До Лавры он добрался в переполненном автобусе и прибыл на место за четверть часа до условленного срока. Побродил по немноголюдным в этот час аллеям с таким рассчетом, чтобы без двух минут двенадцать выйти на прямую, ведущую к главному входу в Лавру. Человека, встречи с которым он так искал, Моргунов заметил издалека и с удовольствием отметил его пунктуальность. Хотя если это ловушка, то он и не может не быть пунктуальным. Но на этот случай вместо привычного „Браунинга“ под воротник рубашки несколькими наспех сделанными стежками была подшита крохотная ампула с цианистым калием, с которой он не расставался ещё в Энске, с тех самых пор, как его бизнес перешел деликатную границу уголовного кодекса. Дешевый трюк из старых детективов, но он же и не был профессионалом! А тюрьма — нет, спасибо! Моргунов медленно брел по аллее и его контрагент в таком же неторопливом темпе приближался навстречу. Василий Петрович внимательно присматривался к возможному будущему партнеру. До сорока лет, худощавый, среднего роста, но крепкий и подвижный. Каким-то непонятным образом вид его внушал уважение и Моргунову это понравилось. Приближающийся человек смотрел ему прямо в глаза. Василий Петрович остановился.

— Вы курите исключительно „Кэмэл“? — немного насмешливым голосом спросил он.

— Вообще-то я предпочитаю „Лакки Страйк“ — в тон ему ответил человек и, пошарив в кармане действительно вытянул пачку сигарет этой марки. Он взял одну для себя и протянул остальные Моргунову.

— Вон там скамеечка, пойдемте присядем — Василий Петрович прикурил от протянутой ему зажигалки и указал рукой в сторону. Мартовская погода в Киеве была не в пример холоднее, чем в уже цветущей Испании и помимо уединения, необходимого для их беседы, Моргунов был просто рад укрыться от пронизывающего ветра за стволами вековых деревьев.

— Что ж, будем знакомы — человек доброжелательно улыбнулся и протянул ему руку. Теперь, когда очевидно никакого подвоха не ожидалось, предполагаемый партнер нравился Моргунову всё больше. „Неплохо было бы с ним договориться“ — мелькнула мысль.

— Хорев. Александр Николаевич. Майор ВВС. - представился незнакомец.

— Борис Матвеев — ответил ему Василий Петрович. Называть своё настоящее имя, или то, под которым он сюда приехал не было никакого смысла.

— Ваши люди, разговаривавшие со мной, очень туманно выражались. Я хочу исчерпывающе и подробно знать о чем идет речь — не теряя даром времени, Хорев сразу перешел к делу.