Сара Джаннини: девушка в голубом платье - Татьяна Покопцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мам? Пронто? Мам?
– Стефано, дорогой, ты пьяный? Уже час ночи! Что случилось?
– Мам, где наш томик Петрарки?
– Посмотри в моей спальне, в стеллаже. Там должен быть. В синей обложке, с закладками.
– Спасибо, мамуль.
– Стеф, все хорошо?
– Да. Сегодня наша футбольная команда победила.
– А, ясно. Конечно. Но ты вроде бы не был ярым болельщиком.
– Ну, знаешь, на общей волне.
– Хорошо. Проверь стеллаж в моей комнате. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, мам. Люблю тебя.
– И я тебя люблю.
Он поплёлся в мамину спальню. В маленьком стеллаже стояли её любимые книги, среди которых была и книга в синей обложке. Мама любила закладки в тех местах, где её особенно затронули мысли автора. Петрарка был весь украшен разноцветными бумажками. Стефано достал книгу, открыл самый первый сонет на жизнь Лауры и начал читать. На сонете «На смерть мадонны Лауры» Стефано остановился.
«Пылать мне вами и дышать мне вами:
Весь был я ваш; и ныне вас лишённый,
Любую боль я б ощутил едва».
Стефано запрещал себе думать о Саре, но сейчас не мог не думать. Мысли переплелись со сном, и он заснул.
Проснулся утром от звонка.
– Да?
– Стефано, я домой возвращаюсь?
– Нет, мам. Ну всё хорошо. Я же не маленький!
– Тебе тётя передаёт привет.
– Мам. Мне нужно будет уехать.
– Куда?
– В отпуск. Отдохнуть.
– И когда? Куда?
– Сегодня. Мне пора собираться. Пока!
И он поспешил положить трубку, чтобы не отвечать больше ни на какие вопросы.
Стефано позвонил в школу, договорился и оформил отпуск за свой счёт. Взял телефон и написал Саре: «Сара, привет! Как дела? Я уезжаю в Рим. Взял отпуск. Будем на связи. Пока. Стефано». И пошёл паковать чемодан.
Отъезд Сары вызвал в нём жгучее желание уехать их города. Не будет её, и он здесь не останется. В Рим давно хотел съездить, может, даже устроиться там на работу. И когда-нибудь он слетает в Париж. Обязательно. Увидит Сару. У неё, наверное, появятся детишки, она станет более грузной, но такой же интересной и необычной. И они будут пить кофе в каком-нибудь французском кафе, разговаривать, может, даже он признается в своих чувствах. Когда-нибудь.
14
В электричке было много людей. Все ехали в столицу, в Рим. Стефано сел к окну. «Только бы без соседей, только бы без соседей». Но тут перед ним села темнокожая девушка в очках, поставила свой рюкзак на пол и положила на него ноги.
«У них там так принято, наверное, ноги выкладывать», – Стефано недовольно сморщился. По поводу эмигрантов он был категоричен, особенно не любил их в школе: на итальянском они не говорили или говорили плохо, были вечно какие-то неумытые, тарабанили на своем языке, когда это был французский, он ещё понимал, учиться не хотели. Как можно говорить с ними о литературе, когда они писать толком не могут и говорят с ошибками.
Электричка тронулась. Девушка напротив надела наушники и стала что-то напевать.
«Ещё этого не хватало!» Он стал искать глазами свободное место, но всё было занято. Попытался читать, но подвывание соседки его постоянно отвлекало. Он постучал ей по плечу.
– Прошу прощения! Вы говорите по-итальянски? – Она кивнула. – Можно не петь, пожалуйста? Вы мне мешаете читать.
– Извините. Я пою в голос? Простите. – Она снова надела наушники. Потом их сняла и обратилась к Стефану:
– А вы сомневались, что я говорю по-итальянски? Я здесь родилась, между прочим!
– Замечательно! – Стефано совсем не хотел втягиваться в диалог с ней.
– Нет, мне нравится! Если я темнокожая, значит, я не говорю по-итальянски? Или недостаточно хорошо говорю? Я вижу, что вам не нравлюсь! Нос воротите! А по сути, вы такой же гость на этой планете, как и я, независимо от цвета кожи, языка и географии рождения. Мы здесь на короткое время, а потом – она указала на окно, – тю-тю. Нет нас, и никто не вспомнит.
– Я не хотел вас обидеть или как-то унизить. Просто статистика – вещь, с которой не поспоришь. Чаще всего люди с таким же цветом кожи, – Стефано тщательно подбирал слова, чтобы не усугубить конфликт, – являются эмигрантами и плохо говорят по-итальянски.
– И что? Это не значит, что они плохие люди! Вы знаете, какой опасности подвергаются бедные африканцы, которые с детьми наперевес отправляются в Италию на маленькой лодке и погибают в море! Нужно их поддерживать, а не осуждать.
– Ну уж нет, извините. Почему я должен их поддерживать? Я плачу сумасшедшие налоги, а мне ещё и нелегальных эмигрантов поддерживать? Нет и нет! С чего это я должен делать? Они как-то поддерживают меня? Экономику моей страны? Вкладывают в мою культуру? В образование? В развитие? Нет. Они только берут и берут, а им всё мало и мало. Вы посмотрите на них: то воруют, то обманывают!
– Это неправда! Воровать и обманывать могут и местные, национальность и цвет кожи совершенно ни при чём. У вас когнитивное искажение работает!
– Что? Что это вы такое последнее сказали?
– Внешность обманчива. Я психолог и еду на конференцию в Рим, а по вашему взгляду я поняла, что вы меня посчитали отбросом общества, не умеющим говорить по-итальянски. Что ж, не судите людей по себе! – Она взяла рюкзак и пошла к выходу.
– До Рима ещё полчаса!
– А я там постою. Спасибо!
Стефано почувствовал, что был не прав, настроение ухудшилось. Он тоже взял свои вещи и вышел в тамбур.
– Простите меня, пожалуйста. Вы во многом правы. Как вас зовут?
– Муфалали.
– Очень приятно. Я Стефано. И о чём конференция?
– О психологии. Вам вряд ли интересно.
Последние десять минут они ехали молча. За окном уже мелькали здания. Подъезжали к вокзалу Рома Термини.
Стефано думал о том, как связаны люди во вселенной возможностей. Попутчики, прохожие, ученики и ученицы, провожатые и уезжающие. Они для чего-то оказываются в одно и то же время с тобой. Стефано посмотрел на Муфалали, которая слушала музыку и тоже о чём-то думала. Её завитушки были собраны в тугой хвост. Розовая кофта, тёмно-оранжевые широкие штаны, кроссовки, на руках были браслеты из широких бусин. Пальцы стучали в такт песни. Вскоре поезд остановился, и все стали выходить. Муфалали повернулась к Стефану и молча кивнула в знак прощания. Он кивнул в ответ.
Стефано какое-то время ещё шёл за ней. От Муфалали пахло потом и усталостью, но жизнестойкостью и жаждой справиться со всеми трудностями несмотря ни на что.
Потом Стефано потерял её из вида. Набрал маму.
– Мам, привет. Всё хорошо. Я в Риме. Взял отпуск за свой счёт. Не переживай. Спокойно отдыхай у тёти. Погода отличная. Скоро увидимся! Пока!
Стефано снял однокомнатную квартиру возле вокзала Термини. Окна выходили на тихую улицу Виа Коллина. Он сел за стол и стал смотреть на улицу. Вспоминалось детство. Мама и папа работали учителями, папа по истории, мама по итальянскому языку. В их семье всегда обсуждали то Марка Аврелия, то влияние Шекспира на мировую литературу. Маленький Стефано слушал родителей и много читал. Окончил университет в Риме и вернулся к родителям, устроился в школу. Встречался с однокурсницей, но не долго.
Работу свою любил, детей любил, со старшеклассниками работал охотнее, потому что верил, что может вложить в них что-то хорошее, спасти их от разрушающего действия действительности и цифрового аутизма.
В прошлом году в его класс перевели новенькую, Сару Джаннини. Невысокая, постоянно смущающаяся, с короткими волосами, неумело зачёсанными назад. Но когда она начинала говорить о литературе, от неё невозможно было оторвать глаз. Спина выпрямлялась, зелёные глаза начинали гореть. Иногда Сара
