Король Мертвой Страны - Кира Артамова

Не оказалось мальчика и после. Когда воин увидел его через день и позвал, прося дать воды, Альтаб лишь замотал головой и убежал. По-видимому Нартанга собирались просто бросить подыхать так, как бросают избитую, укусившую хозяина, собаку.

Днем его нещадно палило солнце, и он бредил от жары; ночная же прохлада казалась холодом, вызывая дрожь, терзающую болью от невольного озноба избитое тело, а особенно разбитые ребра.

На закате второго дня, когда воин уже решил, что так и подохнет в проклятых песках – на цепи от того, что «хозяин» не дал ему воды, наконец появился Альтаб с кувшином. Поставил быстро свою ношу рядом с пленником и попятился. Мальчик снова смотрел на него как в первый день, хотя знал уже с месяц и за все это время, не считая первого «пробуждения» воина, не видел даже намека на грубость.

А с другой стороны, как мог он смотреть на вечно бросающегося на людей изуродованного убийцу, которого хозяин ненавидит больше всех на свете – вдруг озлобленный на весь мир человек ударит и его. Или хозяин заподозрит в сочувствии к своему недругу?

– Альтаб, я тебя никогда не трону, не бойся меня, – почему-то именно сейчас почувствовав себя безумно одиноким и пропасшим, просипел Нартанг, немного отдышавшись после питья. Но мальчик опять только замотал головой и убежал прочь.

От этих побоев Нартанг оправлялся долго, не в пример предыдущим. Но словно на зло всему миру, природа воина не давала ему сломаться и истощиться недугом до немощного покорного человека. Воин «упрямо» поправлялся вновь. Понемногу силы стали вливаться в иссохшее за короткое время плена тело. Когда немного поджили ребра, Нартанг возобновил свои ночные занятия. Почти каждый участок тела был отмечен синяком или кровоподтеком, тело принималось «ныть» при каждом движении, но воин продолжал повторять родные, заученные с детства, движения, стойко преодолевая боль.

Цепи Нартанга уже давно были укорочены до длины кандалов, уже никто из слуг, кроме вечно напуганного мальчика не подходил к нему, небезосновательно опасаясь бешеного иноземца, не подвластного их господину, которого все боялись и почитали.

Зураму же тоже не было покоя. Никогда он не встречал таких людей, как ненавистный ему чужеземец. Наверное, если бы он не хотел так страстно извести его за смерть любимого Айтара, то скорее всего отпустил бы за стойкость духа. Но злоба перечеркнула все остальные человеческие чувства всадника, и он снова и снова пытался довести задуманное до конца.

Когда Нартанг опять увидел приближающегося к нему всадника в сопровождении его слуг, то внутри все сжалось в комок: он прекрасно понимал что снова идут его бить, о том, что к нему могут идти за чем-то другим, воин уже и не думал. Но мыслей, о каком бы-то ни было подчинении, даже не возникало у него. Он упрямо поднялся на ноги, ожидая врага.

– Хочешь подохнуть с жажды или голода? Или хочешь, чтобы тебя до смерти забили? – начал без обычного «ну что, пес» всадник. На его высоком смуглом лбу была широкая ссадина от последнего «разговора» с непокорным рабом, – Ты что любишь боль?

Нартанг молчал, он лишь смотрел на собравшихся перед ним людей ненавидящим взглядом и представлял мысленно как бы он каждого из них ломал и увечил, если бы с него сняли цепи и дали хоть одно мгновенье на начало движенья…

– Ты слышишь меня, урод? Или оглох?! – зло воскликнул Зурам, оскорбленный молчанием раба.

Нартангу это понравилось и он продолжил молчать.

А Зурам решил, что в последний раз его слуги все же перестарались, и к увечьям его пленника теперь прибавилась еще и глухота. Но все же он надеялся вывести воина на чистую воду, если тот все же задумал обмануть его и поэтому добавил уже спокойным тоном:

– Если ты хочешь разжалобить меня, то зря – тебя будут бить каждый день, будь ты хоть глухим, хоть слепым – пока не встанешь на колени и склонишься покорным!

Злые слова шейха хлестнули Нартанга словно бичом и сделали свое дело – он озверел и уже не мог сдерживать своей ненависти:

– Пусть начинают! – зло прорычал воин, уже готовый к предстоящей несправедливой схватке.

Под презрительную и победную ухмылку всадника, слуги окружили скованного пленника. У одних в руках обнаружились веревки, у других плети, у третьих палки.

И все они исправно принялись исполнять волю господина. Воин уворачивался и закрывался как мог, чудом удерживаясь на ногах. Но чей-то удар под колени все же свалил его на землю. Тут же к граду предыдущих ударов добавились еще и пинки. И тут, уже абсолютно обезумев от боли и безысходности, Нартанг вдруг перестал закрываться – он выбросил скованные руки вперед и, пропустив тут же пинок в живот, поймал чью-то ближайшую к себе ногу и с силой вывернул ее – раздался хруст и дикий крик – один из слуг всадника повалился на землю со свернутой ступней. Воин не остановился на этом и попробовал достать еще кого-то – ему удалось перевернуться на спину и со всей силы пнуть еще одного нападавшего под челюсть – второй обидчик отлетел в сторону оглушенный или убитый. Третьего нападавшего Нартанг поймал за занесенную над ним ногу, но тут получил пинок в голову и на время потерял связь с окружающим миром, хоть, на удивление, остался в сознании. Когда воин, стоя на крачках, помотав головой, проморгавшись, пришел в себя, то снова упрямо стал подниматься. Вокруг него, правда уже чуть в отдалении, стояли слуги всадника, один из них еще корчился за спинами собравшихся, второй так и не шевелился, но никто вроде бы не собирался больше его бить. И тогда Нартанг, словно мазохист, ухмыльнулся в лицо своему пленителю:

– Тебе, собаке, никогда не победить меня.

Наступила мертвая тишина.

Воина шатало, с разбитого лица и ободранных участков тела капала кровь, но он все же продолжал стоять и смотреть в глаза Зурама, посеревшего от злости после его слов. Все остальные не смели шелохнуться, ожидая справедливого гнева всадника и даже боясь подумать во что он может вылиться.

Зурам ничего не говорил, пристально глядя на пленника.

Нартанг решил, что скорей всего вот сейчас всадник все же прикажет убить его – забить до смерти. Однако он ошибся…

Люди шейха стояли, тяжело дыша, готовые исполнить волю господина – им и самим очень хотелось забить, затоптать этого непокорного иноземца, посягнувшего на все святыни покровителя, чтобы навсегда забыть, как о страшном сне – воин уже давно поселил в их душах тревогу и ненависть. Но Зурам молчал… молчал и продолжал смотреть в разбитое изуродованное лицо пленника. Потом желтые глаза все же прикрылись, не выдержав черный взгляд короля мертвой страны, всадник повернулся и ушел в свой шатер, так и не произнеся больше ни слова. Постояв еще немного вокруг замершего на песке воина, разошлись и все остальные, забрав покалеченных пленником с собой. Нартанг остался жить дальше…