Король Мертвой Страны - Кира Артамова

– Ну, очухался, пес? – сквозь зубы процедил всадник, с ненавистью глядя на воина,

– Тогда встань на колени, потому что рабы на коленях слушают волю господина.

– А ты подойди и заставь меня это сделать, гнида песчаная! – прорычал Нартанг, чувствуя, что сходит с ума от ненависти к этому человеку, по воле судьбы могущего сейчас унизить его и посмевшему так говорить с ним, – И тогда посмотрим кто из нас раб!

Не меняясь в лице, Зурам быстро подошел к воину. Нартанг так и не понял как смог пропустить удар, видно, хоть тело его и «рвалось в бой», сознание было еще притуплено недугом – плеть в руке всадника вдруг ожила и со стремительностью разящей змеи из неожиданного положения взлетела и врезалась в остриженную голову, оставив багровый рубец поперек белого «ежика».

От неожиданности воин даже издал короткий вскрик и оглушенный, пошатнулся, а потом присел, «ловя» расставленными в стороны руками качающуюся землю. В глазах у него потемнело, в уши словно набили песка… Зурам не стал ожидать пока пленник оправится от удара и нанес следующий – уже ногой в лицо. Этот удар разбил воину иссушенные губы и лишил сознания, и он уже не слышал высокомерных слов «хозяина»:

– Будешь ползать на брюхе и харкать кровью, пока не станешь лизать мне ноги! – всадник презрительно сплюнул на песок и ушел прочь, кивнув выглядывавшему из-за шатра Альтабу, чтобы тот вновь занялся пленником.

Только ближе к закату, Нартанг пришел в себя. От сегодняшних его «подвигов» возобновилась лихорадка, сковавшая тело и сознание бредом.

Подошедший на следующие утро к своему пленнику Зурам, так и не добился от него никакого ответа на свои слова и колкости – воин просто не видел и не слышал его, хоть и смотрел широко открытым черным глазом: Нартанг видел не стоящего перед ним всадника, а размытые силуэты своих солдат, что мерещились ему на месте сгустившегося и казалось обретшего осязаемую оболочку пустынного воздуха. Однако это вовсе не заботило пустынного шейха, ненавидящего иноземца всем сердцем – Зурам приказал сниматься в путь.

Последовавшую за этим дорогу, Нартанг практически не помнил – он то приходил в себя, то вновь проваливался в горячечный бред.

Караван Зурама направился обратно в родное поселение. За два дня пути пленника напоили всего четыре раза, да и то очень скупо, когда он был в сознании – его мучила жажда, когда проваливался в полу-сон полу-бред – кошмары.

Вскоре переход завершился, и воина вновь оставили в покое на попечении мальчика-раба.

Нартанг выздоравливал очень медленно, ведь рядом не было доброго Хайрага – знатока лечебных трав и настоящего врачевателя, а только напуганный мальчик, вся забота которого состояла в том, чтобы напоить бредившего в лихорадке пленника или оставить еду и воду очнувшемуся.

Очень тяжело, но все таки Нартангу удалось одолеть хворь, и понемногу силы начали возвращаться. Когда все спали, и маленький Альтаб не сидел над ним, как гриф над падалью, Нартанг пробовал двигаться. Заживающая и стянутая корками над глубокими полосами от бича спина безумно чесалась и болела, но все же не мешала воину раз за разом разминать немеющие мышцы рук и груди. Как только он слышал движение у шатра, он вновь занимал оставленную позу. Он хотел оставить пока возвращающуюся силу в секрете, но этого у него не получилось.

Как-то днем Зурам вышел из-за шатра и остановился в двух шагах от прикованного пленника:

– Эй! ты, пес, помнишь меня? – желтые хищные глаза хозяина с ненавистью уперлись в его черный глаз.

– Уже вспомнил, – недобро ухмыльнулся воин, словно заново вспоминая людскую речь после долгих дней болезни и молчания.

– Так ты плохо вспомнил, – все также зло продолжал Зурам, – Раз не добавляешь «господин»! – он сделал два шага вперед, в его руках вновь оказалась тугая плетка, которой он, не задумываясь, ударил сидящего на песке Нартанга по плечу. Тот не успел во время закрыться, и обжигающий удар укрепился у него горячей болью, – Ответь, как надо! – властно приказал Зурам, – Ты помнишь меня, пес?!

– Катись ты к Хьяргу, шакал! – зло прорычал воин и метнулся к своему «господину», норовя с первого удара свалить с ног и добить на земле, чтобы тот не успел уйти на недосягаемое ему из-за цепи расстояние. Но, видимо, Зурам не зря водил в бой свой небольшой отряд и ценился калифом, как хороший воин – он метко пнул быстро поднимающегося Нартанга в грудь, заставив вернуться на место, а сам отошел в сторону:

– Бек, Тайгар, Халим! – позвал он своих воинов, – В цепи его, а потом научите говорить с господином! – приказал он, сплюнув на песок.

На его зов тут же подбежали воины и, палками повалив пленника на землю, ловко сковали ему руки. В это время двое других пленников поспешно отползли в сторону чтобы из-за строптивого соседа не перепало и им. Нартанг же, сжал зубы, и, преодолевая боль и неуклюжесть из-за оков, поднялся на ноги, прикидывая длину короткой цепи кандалов и возможность своего движения. Но вызванные люди не стали дожидаться, пока он к чему-то приготовиться, а поочередно принялись его колотить.

Сначала он пытался отбиваться и даже норовил достать и покалечить издевающихся над ним, хотя последнего у него так и не получалось. Вскоре, после того как несколько раз падал и пропускал жестокие пинки, мысли об ответных движениях уже не посещали; а потом Нартанг и вовсе перестал о чем-либо думать, кроме как о том, как понадежней закрыться от сыпавшихся отовсюду ударов. Цепи мешали двигаться и при рывках причиняли дополнительную боль, хотя она и так уже стала постоянным ощущением.

– Хватит! – остановил увлекшихся избиением пленника слуг шейх.

Его люди покорно отступили в стороны.

Воин с трудом восстановил сбитое и сорванное на отрывистый и судорожный хрип дыхание, выплюнул кровь, заполнившую рот, хотя она еще ручьем лилась из сломанного носа, а потом упрямо поднялся на ноги, хотя, по сути, должен был остаться лежать, мечтая, чтобы его прекратили бить и оставили в покое.

– Ну что, пес, теперь понял, кто твой хозяин? – спокойно и безразлично, словно переспрашивал недослышанное, осведомился всадник пустыни.

– Подойди, я тебе на ушко шепну! – разбитыми губами прошепелявил Нартанг – при словах в углах рта пузырилась кровь, но он перестал обращать на нее внимание, даже уже не сплевывая – он с ненавистью и угрозой смотрел в желтые глаза своего «господина», призывая Удачу, чтобы он принял его вызов и подошел к нему поближе…

– Еще, – холодно приказал Зурам своим людям, он-то знал, что любое животное и человек рано или поздно ломаются от боли, просто для каждого этот предел различен. В душе он невольно поражался стойкости иноземца, но никак не разделял того уважения, которое выказал калиф. Пленник убил его коня, а значит не имел права оставаться жить на этом свете. Однако просто так отпускать его за порог смерти Зурам не собирался – он подарит ему много боли…