Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие - Артур Кестлер

14

Кем бы ни был воин с золотого кувшина – венгром или хазарином, – он помогает нам представить облик тогдашнего всадника, возможно, из элитных войск. По словам Масуди, "в хазарской армии в настоящее время около семи тысяч61из них садятся на коня вместе с царем, вооруженные луками, облаченные в панцирные шлемы и кольчуги. Среди них имеются и копейщики, вооруженные, как мусульмане... Никто в том краю не имеет регулярной армии, кроме хазарского царя"62. Ибн Хаукаль пишет: «На службе у этого царя двенадцать тысяч воинов, и когда один погибает, на его место сразу встает другой».

Перед нами еще один важный ключ к тайне хазарского владычества: постоянная профессиональная армия и преторианская гвардия, которая в мирное время эффективно контролировала весь этнический конгломерат, а во время войны служила ядром вооруженной орды, иногда достигавшей, как мы уже знаем, сотни тысяч человек и даже более63–64.

15

Столицей этой многоликой империи сперва была, видимо, крепость Беленджер в северных предгорьях Кавказа; после арабских рейдов в VIII веке столица была перенесена на западный берег Каспийского моря, в Семендер, и, наконец, в Итиль в дельте Волги.

Существует несколько описаний Итиля, дополняющих друг друга. Город лежал на обеих берегах реки. Восточная часть называлась «Хазаран», западная «Итиль»65; между собой они соединялись наплавным мостом. Западная половина была окружена кирпичной крепостной стеной; там размещались дворцы и дворы кагана и бека, жилища их слуг66и «чистокровных хазар». В стене было четверо ворот, одни из которых выходили на реку67. На противоположном, восточном берегу жили «мусульмане и идолопоклонники» (55); здесь находились также мечети, базары, бани и другие общественные службы. Несколько арабских авторов говорят от том, какое впечатление на них произвело количество мечетей в арабском квартале и высота главного минарета. Они также дружно подчеркивают автономию мусульманских судов и духовенства. Вот что пишет об этом ал-Масуди, которого иногда называют «арабским Геродотом», в своем сочинении «Промывальни золота и россыпи драгоценных камней»: «В хазарской столице по правилу семь судей; два из них для мусульман; два – для хазар, которые судят в соответствии с Торой (по Закону Моисея); два – для христиан, которые судят в соответствии с Евангелием, и один для саклабов (славян), русов и других язычников, которых судят согласно языческому [обычаю], т.е. по велениям разума. „А когда представится случай большой важности, для которого у них нет знания, они собираются у мусульманских кади (судей), судятся перед ними и следуют тому, что надлежит по шариату. [...] Русы и саклабы, которые, как мы уже говорили, язычники, [также] служат в войске царя и являются его слугами“. В его стране находится много мусульманских купцов и ремесленников, которые наехали в страну хазарского царя ввиду справедливости и безопасности, [господствующих] там. У них есть соборная мечеть с минаретом, который возвышается над царским домом, а также и другие мечети со школами, в которых дети обучаются Корану. „Если бы мусульмане и христиане вошли бы в соглашение, царь не имел бы средств [противостоять им]“»68.

По прочтении этих строк выдающегося арабского историка, написанных в первой половине Х века (предположительно между 943 и 974 гг.), создается слишком идиллическая картина жизни в хазарском царстве. Вот и в статье «Хазары» «Еврейской Энциклопедии» мы читаем: «Во времена, когда в Западной Европе неистовствовали фанатизм, невежество и анархия, царство хазар могло гордиться справедливым и терпимым правлением»69.

Это, как мы видели, верно лишь отчасти. Не существует свидетельств о практике религиозных преследований в Хазарии ни до, ни после перехода в иудаизм. В этом отношении хазарское государство можно считать более терпимым и просвещенным, чем Восточно-Римскую империю или ислам на ранних стадиях. С другой стороны, у них, судя по всему, сохранялись от племенного прошлого варварские обряды. Напомним сведения Ибн Фадлана об умерщвлении людей, принимавших участие в сооружении могилы и погребении кагана. Он же упоминает другой архаический обычай: «Продолжительность [правления] их царя – сорок лет. Если он переживет их [хотя бы] на один день, то подданные и его приближенные уволят его или убьют и скажут: „У этого ум уже уменьшился и его суждение [стало] путаным [неясным]“»70.

Истахри предлагает иную версию:

«Что касается управления ими и правителя, то глава их называется „хакан-хазар“. Он выше царя хазарского, но его самого назначает царь. Когда они желают поставить кого-нибудь этим хаканом, то приводят его и начинают душить шелковым шнурком. Когда он уже близок к тому, чтобы испустить дух, говорят ему: „Как долго желаешь царствовать?“ – он отвечает: „Столько-то и столько-то лет“. Если он раньше умрет [то его счастье], а если нет, то его убивают по достижении назначенного числа лет царствования»71.

Дж. Б. Бьюри (21; 405) с сомнением отнесся к этому сообщению, и от него, действительно, стоило бы отмахнуться, если бы ритуальное цареубийство не было таким распространенным явлением в архаических и традиционных обществах. Дж. Фрезер особо подчеркивал связь между представлением о божественном статусе царя и сакральной необходимостью убивать его по прошествии определенного срока, или в случае, когда его жизненные силы иссякнут, чтобы божественная энергия могла найти новое воплощение72.

В пользу правдивости Истахри говорит то обстоятельство, что об аналогичной экзотической церемонии «удушения» будущего царя у другого народа – кок-тюрок – говорится в независимом китайском источнике. 3. В. Тоган (28; 269) ссылается на французского антрополога Сен-Жюльена, писавшего в 1864 г.: «При возведении государя на престол ближайшие важные сановники сажают его на войлок, и по солнцу кругом обносят девять раз. При каждом разе чиновники делают поклонение пред ним. По окончании поклонения сажают его на верховую лошадь, туго стягивают ему горло шелковою тканью, потом, ослабив ткань, немедленно спрашивают: сколько лет он может быть ханом?»73.

Мы не знаем, отказались ли хазары от ритуала умерщвления царей (если он вообще существовал) с переходом в иудаизм; если да, то, значит, арабские авторы переносили сведения о практике из прошлого в современность – а они так поступали постоянно, переписывая информацию предшественников и выдавая ее за новую. Как бы то ни было, не приходится сомневаться в обожествлении кагана, независимо от того, приносили ли его в конце концов в жертву. Как уже говорилось, ему поклонялись, но держали почти что в заточении, отрезанным от своего народа, а потом устраивали ему пышную церемонию похорон. Государственными делами, в том числе военными, занимался бек (именуемый иногда каган-беком), обладавший реальной властью. В этом сходятся и арабские источники, и современные историки; последние обычно характеризуют хазарскую систему правления как «двойное царствование», где каган представлял небесную, а бек – светскую власть.

Двойное царствование у хазар иногда сравнивают – скорее всего, ошибочно – с диархией в Спарте, а также с внешне тождественным ей двойным правлением у различных тюркских племен. Два спартанских царя происходили из двух главных родов и обладали одинаковой властью; что же касается кочевых племен с двумя вождями74, то нет указаний на разделение их функций, как у хазар. Правильнее сравнить хазарский вариант с системой правления, существовавшей в Японии со средних веков до 1867 г.: светская власть была сосредоточена в руках сегуна, а микадо являлся объектом поклонения как воплощение божества.

Кассель (26; 52) предложил занятную аналогию: он сравнил хазарскую систему управления с шахматами. На шахматной доске двойное царствование олицетворяется королем (каган) и ферзем (бек). Король находится в изоляции, охраняемый слугами, имеет мало власти и может совершать только одношаговые ходы. Ферзь, в противоположность ему, выступает самой могущественной фигурой, доминирующей на доске. Тем не менее утрата ферзя не означает конец игры, тогда как падение короля символизирует окончательный разгром, завершение партии.

Таким образом, двойное царствование отражает резкое разграничение между священным и мирским в хазарской психологии. Божественные черты кагана явственно проступают в следующем отрывке из Ибн Хаукаля75:

"Хаканство является исключительною принадлежностью известных семей. У хакана власть среди хазар только номинальная, и его только величают, когда входят к нему. Приходят к нему только по необходимости. При входе к нему входящий падает перед ним ничком на землю, поклоняется ему и становится вдали, пока хакан не разрешит ему приблизиться. Когда постигает их тяжелое событие или война, то они выводят хакана, и не взглянет на него ни один из тюрков или других соседних с ними кяфиров (неверных) без того, чтобы не поклонился и не удалился. И никто не воюет с ним из-за великого почтения к нему. Когда он умрет, и его похоронят, то не проедет ни один мимо могилы его без того, чтобы не спешиться перед нею и не поклониться праху его; и путник сядет верхом не прежде, чем скроется из виду его могила.