Теплые рукавицы - Юрий Мартынов

Пиджаков лапидарно посоветовал:

— Не валяйте дурака, Вавилычев!

Но Вавилычев поднялся, прислонил матрац к беседке с полинялой дощечкой «Тихие игры» и объявил, что уезжает, прочим же советует хорошенько подумать, а также передать горячий привет жене Галке.

Дома стояла тишина: дочь по воскресеньям ходила на репетиции школьного хора. Вавилычев сел к столу писать статью в многотиражку. Сочинял ее не спеша, с охотой и не без сарказма.

«Исполин пера», — удовлетворенно обозначил он сам себя, поставив последнюю точку. Потом переоделся и поехал на футбол. Игра прошла интересно, но без нервных затрат: выступала не его команда. Потолкавшись в клубе болельщиков под стенами стадиона и заглянув в пивбар, Кондрат с чувством недурно проведенного вечера отправился домой.

В квартире по-прежнему было тихо и, главное, темно. Несколько изумленный Вавилычев включил свет в прихожей и на кухне. На кухонном столе лежал лист бумаги. Вавилычев стал читать:

«Кондратий! — писала его жена Галка. — Мне за тебя стыдно! Все остались, а ты уехал. Просто не знаю, как им в глаза смотреть.

Я у сестры, и мы с Верой будем там, пока ты не переменишь свой ужасный характер и принципы. Если ты что-нибудь написал, порви немедленно!

Прощай! Галина».

Вавилычев сел на табурет. Этого он не ожидал. Это, полагал он, с ее стороны беспринципно. Овладев собой, Кондрат начал искать ужин, но на плите и в холодильнике не обнаружил ничего, что говорило бы о желании жены приготовить ему, прежде чем бежать из семьи, приличную еду с гарниром.

— Одинокий бизон! — прошептал Вавилычев и стал вспоминать, как жарят яичницу.

Урок

Днем Анна Павловна спешит в булочную, покупает вкусные вещи к чаю и готовится к встрече с учениками. На столе лежит словарь иностранных слов, открытый на букве «а». Подчеркнуто слово «акселерация» — ускорение роста, развития.

Анна Павловна — переводчица, знает двенадцать языков. Но, выйдя на пенсию, работу на дом брать не может: болят глаза, даже в очках читать трудно. Когда приятельница советует ей готовить... абитуриентов для института, она соглашается с удовольствием. Мало того, что занятия позволят не бросать любимого дела, она будет постоянно общаться с молодежью, которой, увы, совсем не знает.

Ученики, рослые девочка и мальчик, приходят одновременно, оба в джинсах и белых куртках. «Акселераты», — пугается переводчица. Здороваются, знакомятся.

— Раздевайтесь, ребята. На улице дождь, выпьем чаю, а потом приступим к занятиям, — предлагает хозяйка.

Разлив душистый чай, она устраивается поудобнее и только хочет спросить, сразу ли они нашли ее дом, как мальчик удовлетворенно изрекает:

— Кайф!

Девочка кивает.

— Это вы о чае? — спрашивает догадливая хозяйка. — Нравится?

— Отпадный чаек, — подтверждает мальчик.

Девочка кивает.

Анна Павловна, хоть и считает, что «отпадный» — это довольно-таки сомнительный комплимент чаю, решает не придираться к детям.

— Пейте на здоровье, — любезно потчует она.

Ребята с удовольствием пьют чай, рассматривая кухню и друг друга.

— Значит, вы намерены поступить в институт? А как у вас с английским в школе? — интересуется переводчица.

— Без оперения, как череп марабу, — смущается мальчик.

Девочка кивает.

Воспользовавшись паузой, Анна Павловна собирается задать несколько вопросов относительно их интересов и увлечений, но мальчик опережает ее.

— Бундесовая? — спрашивает он, пощупав рукав кофточки своей соседки.

Девочка кивает.

— Прикольная кофтенка, — уважительно говорит паренек.

— Ждала эту кофтенку до упора, — рассказывает девочка. — Толкнул мне ее один хипповатый биржевик.

— А я на рысях колотнул маг. Врубаешь диско — отпад! — сообщает мальчик.

— Диско — прикольная музыка, — поддерживает девочка.

Анна Павловна встает из-за стола.

— Я вас на минуту оставлю, — извиняется она и выходит из кухни, где не затихает разговор, непонятный переводчице с двенадцати языков. Возвращается Анна Павловна с букварем.

— Начнем первый урок, молодые люди. Однако займемся не английским, а вспомним азы русского. Откройте, пожалуйста, тетради. Пишите: «Мама мыла раму...»

Мальчик мрачно:

— Обвал!

Девочка кивает.

ОТ АВТОРА. Перевести беседу подобных акселератов на человеческий язык по техническим причинам невозможно. Исследованиями издержек акселерации занимаются педагоги, социологи, психологи, филологи и т. д. Именно они, я думаю, при желании осилят эти обноски жаргона.

Суматошный родственник

Меня навестил дальний родственник Ивин. Сидим, беседуем о чемпионате мира по футболу. И, пожалуйста, неприятность: в квартире свет погас. Достал и зажег свечку. Была она довольно изящной — эдакая маленькая пирамидка. Ивин, человек увлекающийся и любознательный, взял ее, внимательно осмотрел и задумчиво произнес:

— Пирамидальная, ну прямо кипарис. Жаль палить такую редкость. Тем более коллекционировать свечи сейчас — хобби интеллектуалов.

Он загасил свечу, бережно завернул в газету и унес, оставив меня в темноте.

Через месяц он позвонил по телефону, спросил с надеждой:

— Слушай, прошлый раз в твоем кухонном шкафу стояла бутылка из-под шотландского виски, верно?

— Верно. Супруга приспособила ее для подсолнечного масла.

— Вы с ума сошли!

Ивин примчался на такси и забрал бутылку, приговаривая:

— Ценный экземпляр, придется отмывать, однако, потрудиться стоит: коллекция бутылок сейчас — хобби интеллектуалов.

Говорят, сейчас хобби интеллектуалов — коллекционировать дачные раскладушки. У меня она есть. Не дожидаясь визита Ивина, отвез к нему домой. Он бурно выразил радость, а потом загрустил:

— На днях узнал от одного осведомленного интеллектуала, что скоро войдет в моду коллекционирование птичьих яиц. Живу мечтой: первым в городе купить яйцо страуса. У тебя нет знакомых работников зоопарка?

Артемида в экспедиции

(И еще раз про любовь)

Виталий Рябушкин страдал от любви так сильно, как никто никогда не страдал. Скажи ему лучший друг, что это — преувеличение, он, натренированный самбист, штангист и бадминтонист, отлупцевал бы обидчика. Анюта... Ее черные глаза превращали его в мякиш. Когда она пошла танцевать с Анатолием (первый красавец четвертого курса), Виталий чуть не задохнулся от ревности. Он сбежал вниз, на улицу и там страдал без пальто на весеннем промозглом ветру. В окне дискотеки метались огни и силуэты, и она была там. Отчаянию Виталия не намечалось конца. Он бросился в кафе, выпил стакан сока типа портвейн и почувствовал себя умным, дерзким, неотразимым.

В дискотеке он небрежно ввинтился а массу танцующих, элегантно оттеснил Анатолия и всецело завладел вниманием Анюты...

Анюта пригласила Рябушкина на праздничный пирог. Пирог был не хуже горячих уличных пончиков. Начинка из мяса и слоеная корочка таяли во рту. Если бы хозяева неосмотрительно оставили студента Рябушкина наедине с этим чудом домашней выпечки, он съел бы его до последней крошки. Но такого счастья не привалило, да Виталий и не мечтал о нем. Он вполне довольствовался тем, что слева сидела Анюта, прямо перед ним — ее мама Маргарита Савельевна, а справа от мамы — тетя Капитолина Савельевна. Мужчины в доме не оказалось, а почему — Виталий уже знал: отца Анюты изгнали за амурные похождения.

Виталий очень смущался за столом, направляя все внимание на нож с вилкой, которые грозились ускользнуть. Все же он успел заметить, как похожи женщины: черноглазы, упитанны, с яркими длинными ногтями.

«Сначала она будет, как мама, а потом, как тетя, — подумал он. — В любом возрасте она останется неотразимой».

Рябушкин боялся также попасть впросак в смысле беседы. Как ботаник, он плохо разбирался в искусствах и литературе. Но беспокоился он напрасно. Разговором владели сестры. Они, время от времени деликатно уступая трибуну друг другу, рассказали Виталию все о своей квартире: как была получена, перестроена, отделана, снабжена современной сантехникой. Влюбленный Рябушкин узнал также историю приобретения гарнитура в стиле Людовика XIV. Он был приобщен к тайнам дизайна и сверхзадаче, которую предстояло решить трем бедным, без мужской поддержки и силы, женщинам. Им хотелось решительно все сделать под старину: люстры, зеркала и прочее. Маргарита и Капитолина Савельевны пришли в восторг по поводу ботанической экспедиции, в которую собирался Виталий. По их мнению, в отдаленных местах России должны были водиться предметы совершенно роскошного антиквариата, изумительно дешевые и никому не нужные, они прелестно смотрелись бы в их квартире. Рябушкин клятвенно обещал привезти желаемый антиквариат.

Экспедиция в замешательстве остановилась между пивным баром «Импульс» и городским колхозным рынком. Натуралистов было четверо: студенты-практиканты Виталий, Дюк (от фамилии Дюкин), Афанасий и Михаил Гаврилович, руководитель группы из аспирантов, в просторечии Гаврилыч.