Там, где меняют законы - Юлия Латынина

Встречающие переключили свое внимание на задний трап, решив, что Зубок спустился там, — но в толпе на заднем трапе его уже не было. Вспоследвии видеосъемка эфесбешников, фиксировавших всех, в том числе и тех, кто спускался по заднему трапу, показала, что Зубок на заднем трапе не появлялся.

Пассажиры в это время набились в автобус, тот изверг из своих недр клуб черного дыма, стрельнул неисправным глушителем и поехал к выходу с летного поля. Один из «мерседесов» сорвался с места и с визгом обогнал автобус, блокируя ему путь. Разъяренная братва принялась выгонять людей вон. Блатные провозились минут десять, прежде чем удостоверились, что Зубка в автобусе точно нет.

Совещание у первого зама губернатора все не начиналось и не начиналось: сначала на пять минут опоздал Малюта, а потом чем-то обеспокоенный Семин сунул хозяину кабинета записочку, тот растерянно забегал глазами, извинился и вышел из комнаты.

Участники совещания — еще один зам губенатора, генеральный директор «Нарымгеологоразведки», Семин, Малюта и близкий к Малюте коммерсант Иван Пырьев, — остались одни.

Директор «Нарымгеологоразведки» Гиляев поднялся и стал расхаживать по кабинету. Семин сидел неподвижно, выложив перед собой два мобильника. Его крупная, с залысинами голова торчала из ослепительно белого воротничка рубашки, скрепленного зеленой полоской галстука, как одинокий биллиардный шар торчит на зеленом сукне игрового стола. Малюта, напротив, получал удовольствие от всей ситуации. Он развалился на присутственном стуле, а потом вынул из бывшей на столе вазы желтое яблоко, слегка потер его о рукав свитера и принялся громко яблоком хрустеть.

Ел Малюта с таким аппетитом, словно прибыл в кабинет из блокадного Ленинграда.

Прошло еще пять минут, — Малюта дожрал яблоко, потянулся, и щелчком отправил огрызок в пепельницу, красовавшуюся посередине стола. Директор «Нарымгеологоразведки» внезапно не выдержал.

— Сергей Павлович, — сказал он Малюте, — вы что, на совещание в администрации края пиджака не могли надеть?

— А что? — спросил Малюта.

— А то, что вы в этом свитере на бандита похожи.

Малюта плотоядно улыбнулся и широко развел руками. Пристяжной коммерсант Малюты, Пырьев, посмотрел на часы и выразительно постучал пальцем по циферблату.

— Что за дела, Витя? — спросил он. — Почему не начинаем?

— Мы еще кое-кого ждем, — ответил Семин. Пальцы его нервно мяли подвернувшуюся под руку скрепку.

— Вы его не дождетесь, — сказал Вырубов.

— Почему?

— Потому что этот человек решил заняться не своим делом, — усмехнулся Малюта, — а мало ли что может случиться с человеком, который занялся не своим делом?

Зубка не нашли ни в тот день, ни в следующий, ни через год. Ни в Москве, ни в Нарыме. Достоверно было известно, что он прошел в Шереметьево спецконтроль и был подвезен из VIP-зала к самому трапу самолета. Куда и как он умудрился деться из герметичного самолета, летящего на высоте десять тысяч метров над Самарой и Уралом — так никогда и не выяснили.

С пропажей Зубка у Семина начались серьезные неприятности. Московский банк в союзе с крупнейшей преступной группировкой края целенаправленно и жестко загоняли его в угол. Банк выиграл один за другим несколько арбитражных исков. К московским партнерам Семина начала приставать налоговая полиция, собрания акционеров Нарымской нефтяной компании проводились раз в неделю по три штуки, а в Швейцарии судья арестовал какой-то подозрительный счет сына губернатора, деньги на который поступали непосредственно со счета Narym Oil Trade.

Текущим нарымским бизнесом теперь заведовал Тахирмуратов. Судьба нарымской нефти решалась в федеральных судах, и Семин все больше времени проводил в Москве. У него тоже появились какие-то московские партнеры — одна из крупнейших нефтяных компаний страны непрочь была купить ситуацию.

13 мая Семин прилетел в Нарым утренним рейсом, но домой не заехал, а сразу поехал в офис. С Еленой он договорился пообедать в небольшом ресторанчике «Гамбит».

К обеду он сильно опоздал: Елена уже вся извертелась, звоня ему по сотовому, но сотовый был отключен. Потом она дозвонилась водителю, водитель сказал, что они подъезжают. Наконец Сыч появился в ресторане и сразу велел официанту нести свое любимое вино — «Ротшильд» 76-го года. Он выглядел посвежевшим и помолодевшим — так, как женщина выглядит после пластической операции и мужчина — после удачной сделки.

— За мир и дружбу между народами, — сказал Семин, разливая красное вино в хрустальные бокалы с вензелями «Гамбита», — мы помирились с москвичами.

— А на каких условиях?

— Мы возвращаем активы в компанию и взамен получаем половину акций. Как ты понимаешь, мне гораздо выгодней отдавать половину москвичам и взамен получить доступ к федеральной власти и международным деньгам, чем отдавать ту же самую половину Гиляеву и смотреть, как Гиляев загоняет деньги на Багамы. Генеральным директором становлюсь я. Председателем совета директоров — Неборин.

Семен Неборин был хозяин московского банка «Мелос».

— А Малюта? — спросила Елена.

Семин пожал плечами. Его зеленые глаза смотрели уверенно и жестко, и чуть коротковатые, мощные в запястьях руки уверенно обхватили бокал так, как будто это был не бокал, а весь земной глобус.

— Сергей Вырубов по кличке Малюта не контролирует нарымских менеджеров. Сергей Вырубов имеет вполне определенную репутацию и вполне определенный словарный запас. И наконец, у Вырубова сейчас большие трудности. У него, извините, опять война с чехами. Завтра Вырубова убьют, и с кем москвичи будут договариваться?

Елена помолчала. Она не понимала всех тонкостей договора, но она понимала, что вся история началась с того, что генеральный директор «Нарымгеологоразведки» Гиляев попросил Семина защищить его от москвичей. И вот теперь Семин так защитил его, что занял место Гиляева, а москвичи образовались в «Нарымгеологоразведке» все равно.

— Но вы же чуть не убили друг друга, — сказала Елена.

— Кто?

— Ну, вы с Небориным.

— Это такая форма общения, — сказал Семин.

— И надолго этот мир?

— Навсегда, — сказал Семин. Он выпил еще бокал, попросил официанта принести минералки и добавил безразличным тоном:

— Да, ты знаешь, я женюсь.

Елена глядела недоуменно.

— Ее зовут Лариса, — сказал Семин, — Лариса Неборина. Мы уже подали заявление.

И только тут Елена поняла, почему Семин, кинувший менеджеров «Нарымгеологоразведки», и Неборин, кинувший Малюту, уверены во взаимной надежности новых парнеров.

— Ты женишься на ней, потому что в приданое ты получишь Нарымскую нефтяную компанию?

— Я женюсь на ней, потому что уверен, что ее, в отличие от тебя, не интересуют мои деньги.

Елена сидела совершенно неподвижно, как на фотографии.

— И тебе совершенно незачем плакать, — сказал Семин, — на слезы, Леночка, ничего не купишь.

Впоследствии Елена так и не могла припомнить того, что происходило с ней в следующие месяцы — хотя, несомненно, что-то да происходило?

Где-то с неделю она лежала, — не рисовала, не думала, не читала, — просто лежала, задумчиво смотря в белый слегка облупленный потолок. Самое печальное было то, что нельзя было шевельнуться, чтобы это как-то не напомнило о Семине. Кофеварка на столе немедленно напоминала, что Семин любит кофе, «Жигули», проехавшие под окном, напоминали, что у Семина не «Жигули», а «Мерседес», ну, а если ехал «Мерседес», тут вообще не о чем было говорить.

Самым же скверным были газеты, почти каждый день они писали о Семине, а если не о Семине — так о ком-нибудь, кого она встречала вместе с Семиным или о чем-нибудь, с Семиным связанным. В июне газеты написали, что московский банк «Мелос» урегулировал все вопросы, связанные с установлением контроля над нарымской нефтью, и что на собрании акционеров генеральным директором Нарымской нефтяной компании избран Виктор Семин, а председателем совета директоров — Семен Неборин.

Вместе с Семиным куда-то исчезли деньги. Елена и раньше была чрезвычайно непрактичной особой: всем было известно, что с Ратмирцевой можно договориться за самые маленькие бабки и не платить ей дольше всех, и именно этому обстоятельству Елена, в числе прочего, была обязана в прошлом изобилием заказов.

Елену много раз изумляло, почему те самые клиенты, которые с радостью приглашали ее в рестораны и порывались дарить ей кольца и серьги, считали своим долгом не заплатить за проект, хотя нередко проект стоил куда дешевле бриллиантового колье. Как будто высокая женщина с длинными каштановыми волосами и угловато-стремительными движениями подростка проходила у них в уме по одному списку, списку ресторанов и бриллиантов, а архитектор Ратмирцева — по другому списку. Списку деловых партнеров, которых необходимо кинуть.