Происхождение партократии - Авторханов Абдурахман

Из дальнейшего выступления Осинского выяснилось, что «тройка» его заподозривает в желании выключить всю «тройку» из Политбюро. Такое предложение выдвигалось в анонимной платформе старых большевиков, которые принадлежали ранее к «децистам», как Осинский и Сапронов, и к группе «Рабочей оппозиции» (группа «Рабочая Правда»). В отношении Каменева и Сталина Осинский отмежевался, но в отношении Зиновьева находил такое требование справедливым. Осинский сказал: «т. Зиновьев, который усиленно старается привязать ко мне анонимную платформу, подобно тому, как озорные мальчишки привязывают жестянку к хвосту кошке, — т. Зиновьев старается привязать меня и к неумному предложению об устранении из ЦК Зиновьева, Каменева и Сталина». Осинский сказал, что Каменев и Сталин нужны в ЦК, но о Зиновьеве он думает, что характеристика Сталина о «жрецах» и партийных генералах, оторвавшихся от партии, как раз относится к Зиновьеву, «этому мы имеем ряд доказательств» (там же, стр. 122).

Осинский закончил заявлением, что его «крайне порадовал доклад т. Сталина», он ждет «реального осуществления» плана Сталина набрать в ЦК людей «с самостоятельными головами с мест», но «к сожалению, реальное осуществление от слов всегда отличалось, и, может быть, будет отличаться и сейчас» (там же, стр. 122).

Карл Радек не очень убедительно, а, может быть, и неискренно, возражал Косиору. Он отводил обвинение, что в Политбюро проводилась групповая политика. Если работников перебрасывают или снимают, это не значит, что тут преследуется групповая цель. Радек приводил такой аргумент: «Ведь достаточно назвать: в истории партии сколько раз Сталин был недоволен решением против него, или Троцкий, или Орджоникидзе, но никому не пришла в голову мысль, что ЦК выступал здесь по групповым интересам» (там же, стр. 123). Радек старался отвести и критику Лутовинова на том основании, что авторы анонимной платформы не имеют мужества открыто выступить, если бы они открыто выступили, то их «платформа могла быть напечатана, хотя она в значительной степени антипартийна». Лутовинов требует не свободы критики, говорил Радек, а «возмещения расходов по проезду для критиков». Радек, как и Зиновьев, критиковал следующий тезис статьи Красина накануне съезда: «Строго выдержанная политическая линия и государственной власти не должна мешать восстановлению производства… Надо, чтобы в самом государственном и руководящем партийном аппарате производственникам и хозяйственникам, — конечно, партийным, — была бы отведена, по меньшей мере, такая же доля влияния, как газетчикам, литераторам и чистым политикам» (там же, стр. 113). Под «газетчиками» и «литераторами» Красин имел в виду в первую очередь Зиновьева, Каменева, того же Радека, а там и Бухарина с Троцким, но возмущенный Зиновьев еще в своем докладе ответил Красину: «ведь Ллойд Джордж тоже не агроном. Пуанкаре тоже не инженер путей сообщения, то, право, не грех и рабочему классу тоже иметь своих политических вождей» (там же, стр. 43). Радек добавил к аргументации Зиновьева, что сам Зиновьев, как и Каменев, не меньше хозяйственники, чем Красин, так как они стоят во главе Советов Петрограда и Москвы (там же, стр. 124). Радек утверждал, что «в ЦК не было ни одного товарища, который — это касается политической линии — не был бы вполне согласен с т. Зиновьевым» (там же, стр. 126).

Преображенский признал внешнеполитическую часть доклада Зиновьева удовлетворительной, но его анализ хозяйственной политики и хозяйственных задач считал неудовлетворительным, хотя и защитил его как политика против хозяйственника Красина. О докладе Сталина: «Доклад т. Сталина был чрезвычайно содержательным, — я бы сказал, что это был очень умный доклад», но он критиковал практику ЦК «рекомендовать секретарей губкомов партии». Если практика «рекомендаций» (т. е. фактические назначения сверху) секретарей превратится в систему, то такие секретари, не встречая поддержки местных организаций, создают собственное «государство в государстве» (там же, стр. 133).

Сорин упрекал ЦК, что он уже около 30 тыс. человек выходцев из других партий (меньшевиков, эсеров) принял в партию, тогда как самих старых большевиков в партии только около 10 тысяч человек. Сорин не согласился и с Косиором, что «нам нужно создать в этом ЦК «барьер», который должен служить противовесом той основной группе, которая ведет работу в нашем ЦК»; «барьер», предложенный Косиором, говорил Сорин, есть «не что иное, как кол, который вы хотите вбить в ЦК» (такой «барьер» накануне съезда Троцкий предлагал создать в виде «Совета» партии над ЦК, что было отвергнуто ЦК, как противоречащее принципу моноцентризма). Хотя Косиор, сказал Сорин, и не согласен с требованием анонимной группы исключить из ЦК «группу из трех» (Зиновьев, Каменев, Сталин), он все же согласен исключить одного из них (Зиновьева).

Согласившись со Сталиным, что нужно расширить ЦК за счет «независимых» людей с мест, Сорин указал, что они все-таки должны «зависеть» от того «круга людей», которые стоят во главе ЦК. Единственное его возражение Сталину — ЦК не школа управления, а «руководящий и управляющий орган», школой он является только «на десятом месте» (там же, стр. 136).

«Тройка», почувствовав, что даже наиболее рьяные защитники ее линии на съезде не смогли ослабить впечатления от выступлений Косиора, Лутовинова, Красина, Ларина, Осинского, выпустила на трибуну Каменева. Возлагаемые на него надежды Каменев оправдал только частично. Прежде всего он признался, что «мы знаем, что нас обвиняли в том, что ради всяких целей, — это говорилось в анонимной платформе и в отнюдь не анонимных речах, — что политика партии направляется нами не во имя определенных идей, а теми или другими групповыми комбинациями…» (там же, стр. 139). Каменев старался опровергнуть это обвинение, но ему это так и не удалось. Он доказывал правильность политики "тройки" (Политбюро) при помощи одного аргумента: «в этом Политбюро сосредоточен в данный момент политический мандат рабочего класса, в то время, как у вас (у критиков ЦК. — А. А.) есть мандат от статистики» (там же, стр. 141). Каменев цитирует: «т. Осинский говорит: Политбюро боится сажать в Совнарком ответственных людей, чтобы они не съели Политбюро», но, говорит Каменев, то же самое сказано и в анонимной платформе. Каменев заключает, как «марксист», обращаясь к критикам: «Чуждая нам классовая стихия делает вас своим орудием!» Каменев сказал, что «мы по Осинскому и по Красину судим о тех настроениях, которые есть за пределами этого зала. Если вникать в это дело не с точки зрения того, что мы с Зиновьевым хотим или не хотим, чтобы нас кто-то не съел, а с точки зрения идейных принципов», то, по Каменеву, Красин, Осинский и другие критики — просто уклонисты, на которых влияют «настроения за пределами этого зала», то есть «мелкобуржуазная стихия». В отношении замечания Красина, что «наркомы боятся выступить здесь», что он выступает от тех «наркомов, которые говорят по коридорам», Каменев сказал: Красин произнес «смелую, блестящую речь, которая есть политический манифест тех товарищей, которые во всей нашей политике поняли и приняли только нэп» (там же, стр. 142–143). Критики хотят, сказал Каменев, чтобы «государственный аппарат государствовал», а партия занималась агитацией и пропагандой коммунистического сознания. «Нет, товарищи: тут мы стоим и отсюда никуда не пойдем», — добавил Каменев.

Каменев огласил один абзац из той анонимной платформы, о которой так много говорил и Зиновьев. Каменев: «Эта платформа говорит: "Мы зовем все честные пролетарские элементы, группирующиеся вокруг демократического централизма, «Рабочей правды» и примыкающие к рабочей оппозиции, как состоящие в партии, так и находящиеся вне рядов ее, объединяться на основах манифеста «рабочей группы РКП». Процитировав это место, Каменев с деланным возмущением спрашивает: «Почему действительно не зовут честные рабочие элементы, группирующиеся вокруг ЦК?» Обращаясь к бывшим «децистам» Осинскому и Сапронову, Каменев сказал: «Вы сделали политический шаг, который классовым врагам нашим дал право зачислить вас в свою церковь, в свой приход» (там же, стр. 145). Когда впоследствии те же аргументы будут пущены в ход Сталиным против Каменева и Зиновьева, то они будут глубоко возмущены «подтасовкой фактов».