Реформатор - Даниил Аксенов

Слова тагга одновременно обнадеживали Михаила и настораживали. С одной стороны, комендант искренне принимал его за истинного короля, даже собирался поделиться с ним секретом. С другой — во всем этом было что-то нехорошее. И самозванец уже догадывался, что именно.

— Приведи его. Или ты мне все расскажешь вместо него?

— Твое величество, пусть лучше он.

— Тогда веди.

— Да, твое величество, — тагга с поклоном покинул помещение.

Михаил, оставшись наедине, размышлял о происходящем. Из слов коменданта явствовало, что тот не верил в законность пребывания Миэльса на престоле. Причем, не верил уже много лет. Значит, раб рассказал ему нечто важное, что натолкнуло тагга на мысли о том, что настоящий наследник жив. Но Михаил, разумеется, точно знал, что не является этим самым наследником. Весь его первоначальный план строился именно на том, что принц Нерман мертв. Оставалось только выслушать свидетеля, чтобы понять, насколько новые известия опасны.

Придя к выводу, что нужно исключить даже малейшую возможность подслушивания, король позвал своего секретаря.

— Тунрат, сейчас ко мне вернется комендант, — сказал он лысой голове, просунувшейся в щель. — С ним будет еще один человек. Их впусти. Убедись, что никто не подслушивает. Пусть ишибы проверят соседние комнаты и снаружи. Всех подозрительных задерживать и допрашивать.

Секретарь кивнул и скрылся. Михаил продолжал задумчиво сидеть в кресле. Ему не нравилось, что такие тайны открываются внезапно и в мало предназначенных для этого местах. Но тайнам не прикажешь. Короля радовало лишь то, что он возможно узнает, что именно произошло двадцать пять лет назад. Все предыдущие осторожные расспросы ничего не дали: никто не мог сообщить что-либо определенное, а ближайшее окружение принца бесследно сгинуло. С одной стороны это было на руку самозванцу, а с другой — хотелось знать, что же случилось на самом деле.

Тагга вернулся быстро. Дверь распахнулась и Тунрат впустил коменданта в сопровождении худого мужчины с длинными седыми волосами и бородой. Тому было на вид лет семьдесят.

Тагга снова поклонился, а старик, едва войдя, бухнулся на колени, протянул руки к королю и застыл в таком положении, будто о чем-то умоляя.

— Встань, — произнес Михаил, делая нетерпеливый жест рукой. — Как твое имя? Я ведь знаю тебя?

Старик тут же резво вскочил на ноги и, согнувшись в глубочайшем поклоне, отрапортовал:

— Шаленет, твое величество. Конечно, твое величество может помнить своего слугу. Хотя твое величество был совсем маленький, но все же ишиб!

Король думал, что тот еще что-то добавит, но бывший раб молчал. Видимо, его хорошо «воспитали» в свое время. Двухлетний возраст принца был очень удобен для того, чтобы заявить, что что-то хорошо помнишь или не совсем помнишь. Аб, как и мозг, в этом возрасте еще не были сформированы полностью, аб, например, заканчивал свое развитие только к пяти годам, поэтому абсолютная память ишиба могла давать сбой.

— Что ты можешь сказать о той давней истории, Шаленет?

— Твое величество!..

— И говори, не заставляй меня все время задавать вопросы.

— Я так рад, что твое величество вернулся! — старика, казалось, прорвало после королевского разрешения рассказывать. — Я ведь помню твое величество совсем маленьким. Твое величество тогда еще едва говорил!

Михаил внимательно смотрел на человека, стоящего перед ним. Радость, похоже, была искренней. Если бы короля кто-нибудь попросил набросать сценку «встреча выросшего господина и старого слуги», то она бы выглядела именно так.

— Все это замечательно, — владыка Ранига и Круанта прервал излияния. — Но ты переходи к делу. Тагга сообщил мне, что тебе известно, что произошло тогда, когда меня пытались убить. Расскажи сначала об этом.

Король не стал удалять из комнаты коменданта, подумав, что тому и так известно все, что собирался сообщить бывший слуга. Михаилу не хотелось, чтобы свидетели «разбредались». Мало ли что он услышит.

— Твое величество, это случилось очень давно, но я все помню, как сейчас!

Начало было многообещающим. Король приготовился слушать.

— Тогда твоему величеству было два года, даже чуть меньше. Я был одним из трех ближайших слуг твоего величества. В мои обязанности входила забота об одежде маленького принца… твоего величества. И вот однажды ишиб Маслент, который тогда был вторым человеком в охране дворца, приказал мне и еще одному рабу прийти ночью в спальню принца. А в то время твое величество болел. Очень сильно. Болезнь началась внезапно за несколько дней до этого и в ту ночь твое величество спал очень глубоким сном. Поговаривали даже, что принц вообще не приходит в себя. Но я-то знал, что это не так. Иногда твое величество просыпался и даже что-то пытался сказать.

— Дальше, — приказал король умолкнувшему было старику.

— Когда мы пришли в спальню, твое величество очень крепко спал. Очень. Так, что ничто не могло разбудить! Маслент сказал, что твое величество очень плох и надо перенести наследника престола в другое место. Конечно, мы исполнили приказ. Я лично взял твое величество на руки и отнес к карете. Мы, двое рабов и ишиб Маслент, сели в нее и… покинули Парм! Ишиб волновался и постоянно требовал, чтобы кучер торопился! Твое величество был очень плох, очень. Под утро мы остановились в какой-то деревушке. Там к нам присоединился еще один ишиб, а второй раб, мой приятель, пропал! Я спросил у господина Маслента, не отстал ли он, но тот зло так на меня посмотрел и сказал, что мой приятель нам больше не нужен. Я никогда не забуду этот взгляд. Он был такой….

— Куда вы ехали? — спросил король.

— Не знаю точно, твое величество, но двигались на север. У меня сложилось впечатление, что ишибы хотят проехать через Кмант или Томол. Я слышал, как они говорили между собой.

— Дальше.

— Мы быстро достигли Пурета. Оба ишиба очень опасались погони, поэтому выбирали небольшие дороги. Я даже боялся, что тряска плохо скажется на твоем величестве, но все было без изменений. А потом, когда мы въехали в Пурет, я воспользовался первой подвернувшейся возможностью и сбежал.

Старик снова упал на колени, слезы полились из его глаз.

— О, твое величество, прости, прости меня, что я бросил тебя, такого маленького и больного! Я хотел, хотел остаться! Но было так страшно, так страшно. Каждую минуту той поездки дрожал за свою жизнь! Я ведь знал, знал, что Маслент убьет меня. Пусть не сразу, но потом. Он так смотрел, так смотрел….

— Что было дальше? — спросил Михаил как можно мягче. — Говори, не бойся. Я не собираюсь тебя наказывать.