Реформатор - Даниил Аксенов

Город Пурет не являлся примечательным для короля, несмотря даже на архитектурные особенности. Михаил рассчитывал переночевать в нем и быстро продолжить путешествие, въехав на земли Кманта. Но, увы, судьба распорядилась иначе. Посещение Пурета запомнилось его величеству в не меньшей степени, чем остановка в Зельцаре. Впрочем, в случившемся была своя неизбежность. Если бы этого не произошло сейчас, то непременно произошло бы потом. Ведь заинтересованные люди были живы, здоровы и непременно дали бы знать королю о своем существовании. Некоторых событий просто невозможно избежать.

В Пурете уже успел поработать полковник Танер. Город встретил своего короля дружелюбно и даже восторженно. Комендант в окружении орущей толпы вышел к воротам. Низко поклонившись высунувшемуся из окна кареты королю, тагга Тререст, немало не чинясь, запрыгнул на подножку соседней кареты и так ехал к главному дворцу. Михаилу комендант понравился сразу, тем более, что король уже немного знал о нем — Танер сопроводил представление на пост коменданта биографией соискателя.

Трересту было уже лет пятьдесят. Он родился в семье тагга и как старший сын закономерно унаследовал титул отца. Его родовые владения когда-то были большими, но с приходом к власти Миэльса уменьшились — далла Бинтор, его сосед, внезапно обретший могущество, не приминул отщипнуть кусок. И присоединение Пурета к Томолу тоже сыграло свою роль — Гношт еще больше подсократил земли тагга. Поэтому Тререст воспринял появление войск Танера как манну небесную. Он быстро нашел общий язык с полковником, поспешив заверить его в своей преданности королю Нерману. Танер рассудил, что тагга, несправедливо обиженный прежними властями, к тому же местный, да еще и ишиб средней руки, может оказаться идеальным кандидатом на пост коменданта. Он направил представление королю и пообещал Трересту, что если тот хорошо справится с обязанностями, его величество вернет все утерянные владения.

Король не устал за время поездки, поэтому согласился выслушать пространный отчет коменданта о проделанной работе. Тот старался, как мог.

— Твое величество, — докладывал тагга, высокий и статный мужчина с легкой сединой в волосах, — Я попытался скопировать все, что происходит в Парме. К сожалению, у меня не было много времени, но начал работу по всем направлениям! Прежде всего — усилил патрули, прижал бандитские притоны, попытался организовать суды, руководствуясь полученными инструкциями, затем приступил к рытью канализационных каналов, разместил заказы на изготовление глиняных труб, теперь вот пытаюсь отыскать рабочие силы на ремонт дорог. Часть уже сделана, и я был бы счастлив, если бы твое величество высказал замечания, осмотрев результаты моих трудов.

— Хорошо, тагга, хорошо, — Михаил был настроен благодушно, ему нравилось рвение коменданта и казалось забавным, что тот таким образом намекает на похвалу. — У меня есть время вечером, найдется и с утра, планировал выехать не очень рано.

— Все, что можно показать вечером, я покажу, твое величество. А то, что потребует дневного света, лучше осмотреть утром.

Король благосклонно кивал.

— И еще, твое величество, у меня есть большой сюрприз, очень большой. Предположу, что твое величество будет счастлив кое-что узнать и кое-кого увидеть. Ведь, как понимаю, свидетелей того давнего дела почти не осталось.

— Какой сюрприз? Какого дела? — Михаил сюрпризы откровенно не любил. Это чувство пришло к нему отнюдь не в мире Горр. Сюрпризы его не привлекали на протяжении всей жизни, потому что нередко меняли все тщательно приготавливаемые планы. И тут суть не в том, приятный сюрприз или нет, а в том, что он знал твердо — хороший план приведет к лучшим результатам, чем любой сюрприз. К тому же на удачное стечение обстоятельств не приходится рассчитывать все время, судьба капризна, а вот план — совсем другое.

— Это дело давнее, твое величество. Ему уж больше двадцати лет. Почти тридцать. Но свидетель и даже участник жив!

Эти намеки еще больше не понравились королю. В мире Горр не было важных для него дел двадцать лет назад. Хотя бы по той причине, что тогда Михаил еще не имел никакого понятия об этом самом мире.

— Я специально приютил его, накормил, дал кров, да и вообще не выдал бы не при каких обстоятельствах! — продолжал Тререст. — Заботился о нем, как о родственнике! Посылал к нему ишиба при малейшем подозрении на болезнь. И, конечно, все тщательно записал с его слов. Все, до мельчайших подробностей! Потому что надеялся, что правда все равно выйдет наружу.

— Тагга, о ком идет речь? — нетерпеливо спросил Михаил. Его охватила какая-то тревога. Еще смутная, она только зарождалась в глубине души, но уже начинала причинять ощутимое беспокойство.

— О личном слуге и рабе твое величества, — понизив голос, сообщил комендант. В комнате дворца кроме них никого не было. За дверью, в соседнем помещении находился Тунрат, еще дальше — остальные ишибы. Понижать голос не было причин, но тагга, вероятно, сделал это по привычке. Возможно, что всегда, когда говорил о рабе и связанном с ним деле, понижал голос до шепота.

— У меня нет никаких рабов, тагга, — вздохнув, произнес король, пытаясь отогнать дурные предчувствия. — Да и не было никогда. Ведь как только появилась возможность их приобрести, я всем дал свободу.

— Да-да, твое величество. Это так. Но я имею в виду того раба, который был с твоим величеством очень давно. До двухлетнего возраста.

Тревога Михаила усилилась. Причина была не в том, что человек, о котором говорил тагга, знал маленького принца. Принца знали многие, что совершенно не помешало им согласиться с тем, что Нерман вернулся. А вот личный раб принца — совсем другое дело. Тем более, тщательно скрываемый раб. Наверняка ему известно нечто такое, чего не знает никто.

— Что это за человек, тагга? Где он? Как он к тебе попал? — король попытался задавать вопросы бесстрастным голосом.

— Здесь, твое величество. Совсем недалеко. Могу приказать привести его в любую минуту. А попал просто — мои люди схватили беглого раба сразу после того, как объявили о смерти принца-наследника. Я хотел выдать его, но он рассказал удивительную историю. Удивительную и опасную. Хотя уважающий себя дворянин не может скрывать беглых рабов, я сознательно пошел на это преступление. Впрочем, сейчас, с отменой рабства, это уже не преступление вовсе. И после его рассказа смотрел на Миэльса совсем другими глазами. Совсем другими. Зато как был рад, когда узнал, что вернулся настоящий король! Я собирался поведать твоему величеству об этой истории, но чуть позже, когда заручусь полным доверием короны. Но сейчас такой случай… твое величество здесь, в Пурете. Я просто не могу молчать.