Реформатор - Даниил Аксенов

— А что везешь-то? — спросил Гратт. — То же, что и вчера?

— Да, господин лейтенант. Бумагу.

— Имурен, взгляни, точно бумагу?

— Да, Гратт, — ишибу было достаточно быстрого «взгляда». — Он не врет.

— Ну что же… проезжай.

Имурен смотрел, как торговец снова берет лошадь за узду и готовится продолжить свой путь. В этом было что-то странное. Обычно бумагу ввозили в Парм. Столица Ранига не занималась производством этого товара. Бумагу в основном поставляли из Фегрида. Конечно, возможно, что кто-то привез ее сюда, чтобы потом развозить по более мелким городам, но почему тогда этот торговец ходит с такими маленькими партиями уже второй день?

Между тем телега медленно двинулась по направлению к воротам. Ишиб следил, как мимо него прошел купец, потом лошадь, а потом и груз…. Имурен хотел уже вернуться на свое место — удобное деревянное кресло в тени, и даже поправил халат, чтобы садиться было сподручнее, как вдруг его рука натолкнулась на кошель. В кошеле что-то захрустело. Там было нечто, что раздражало ишиба и всех его знакомых — ассигнации. Новые деньги, который сейчас вводились повсеместно вместо серебрянных монет. С новинкой еще как-то можно было смириться, если бы не ряд недостатков. Во-первых, ассигнации не влезали в кошель, приходилось их складывать вчетверо и заталкивать туда. Впрочем, в продаже уже появились кошели другого вида, специально для них — плоские. Поговаривали, что их предложил то ли казначей, то ли сам король. Но не суть дело. Вторым недостатком была невозможность обменять эти ассигнации на настоящее серебро в специальных будках, открытых в нескольких местах Парма. На медь — да, сколько угодно. Даешь ассигнацию, а тебе взамен — жменю меди. Очень неудобно. И на золото тоже можно, только нужно накопить достаточное количество ассигнаций. Имурен подозревал, что серебро скоро вообще исчезнет из обихода.

И вот, мысленно проклиная хрустящее нововведение, ишиб наблюдал за тем, как телега торговца подъезжает к воротам. Мысли Имурена текли неторопливо. Купец не ввозит бумагу в Парм, а вывозит ее. Второй день подряд. Словно эта маленькая партия была только что сделана. Но в столице Ранига бумагу не делают. За исключением….

— А ну стой! — взревел ишиб, подпрыгивая на месте. — Лейтенант, держи его!

Гратт, еще не успевший понять, что происходит, мгновенно выполнил приказ. Он подскочил к торговцу и схватил его за руку. С другой стороны подбежал солдат и последовал примеру своего командира.

— Так-так, — протянул Имурен, потирая руки. — Бумага, значит. То-то я смотрю, эта бумага мне что-то напоминает. У твоей шайки наверняка и рисовальщики есть. Хотел сбыть фальшивые деньги в других городах, пока все только начинается и никто ничего еще не знает? Хитро! И ведь добыл же эту бумагу где-то! А ну-ка, лейтенант, сообщи людям генерала Комена. Пусть скорей идут сюда.

Гратт, сообразивший, что его смена только что предотвратила грандиозное преступление, приказал солдатам отвести телегу и ее владельца в сторону и метнулся в сторожку. С недавнего времени ему, впрочем как и всем остальным офицерам у ворот, не нужно было никого посылать за полицией. Теперь он мог связываться напрямую с дежурным офицером, сидящим во дворце. Эта связь представляла из себя очень странную вещь: общаться приходилось посредством треска, который создавался в определенной последовательности. Гратт получил приказ выучить значение всех сочетаний трескучих звуков наизусть. Они соответствовали буквам. Из сторожки вверх вдоль крепостной стены и даже выше ее тянулась длинная металлическая проволока. Зачем она нужна, лейтенант не знал, но точно такая же украшала одну из башен дворца. Как раз ту, в которой раньше сидели ишибы, держащие шары в воздухе. Ишибы были отпущены после смерти Миэльса, а башня, похоже, снова пригодилась.

Глава 28. О потустороннем

Вера в дружбу рушится под влиянием предательств, вера в любовь заканчивается из-за измен, а вера в загробную жизнь длится и длится

(из трактата «Утрата последней веры» одного из легендарных ишибов древности, который, по преданиям, достиг бессмертия)

Время летит быстро. Кажется, еще недавно в запасе было много дней, чтобы подготовиться к какому-нибудь важному событию, а сегодня — уже все, событие наступает. Многое сделано или не сделано, но это не имеет никакого значения. Событие ведь — вот оно. Дни прошли и остается лишь волноваться, с тревогой заглядывая в будущее и не вспоминая о прошлом.

Михаил в очередной раз собирался покинуть Парм. Но он не стремился к своей армии, не собирался принимать участие в осаде или каком-то ином занятии, связанном с войной. Король торопился в Иендерт, столицу Фегрида, на встречу с императором.

Тем ранним утром уже кареты были готовы, конюхи выводили из конюшен лошадей, королевская свита заканчивала укладку личных вещей, а сам его величество сидел в кабинете, давая последние наставления канцлеру и казначею.

— Ситуация с заменой денег пока что не вызывает особых тревог, — говорил он. — Никто еще толком не понял, что происходит, и к чему все движется. За исключением фальшивомонетчиков, конечно. Впрочем, Комен обещал расправиться с ними в кратчайшие сроки.

— Твое величество, может быть поменяем защиту на ассигнациях, пока не поздно? — спросил Ксарр. — Сейчас там печати ти двух ишибов. Что будет, если с одним из них что-нибудь случится?

Михаил качал головой. Он отлично видел, на что намекает казначей. Ксарр хотел, чтобы король создал амулет, который бы ставил на банкноты один и тот же отпечаток. Но владыка Ранига и Круанта оставался верен себе — никаких амулетных излишеств. Все, что можно делать с помощью ишибов, должно быть сделано ими. В настоящее время ремесленный цех производил специальную бумагу, которая нарезалась и «раскрашивалась» на примитивном аналоге печатного пресса с использованием клише. Затем заготовки поступали к двум ишибам, которые, находясь в разных помещениях, ставили на них свои печати.

— Пусть будут ишибы, Ксарр. Если, предположим, один из них умрет, то ничего страшного. Мы задействуем другого и разошлем образцы новых ассигнаций во все более-менее крупные населенные пункты.

— Но не возникнет ли путаница, твое величество?

— Нет. Так часто делается: старые банкноты заменяются на новые. Гм…. Имею в виду, что в некоторых странах, о которых я знаю, так делается.

Казначей едва заметно повел плечами. Он нисколько не сомневался, что король говорит правду. Вот только его очень интересовал вопрос: где находятся те самые страны, о которых ведет речь его величество? Канцлер же выслушивал все с непроницаемым лицом. Возможно, ему тоже это было интересно, но не в его характере приставать к королю с расспросами, не имеющими отношения к монаршим поручениям.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});