Реформатор - Даниил Аксенов

— Да, твое величество, — наклонил голову секретарь, не переставая писать. Его должность, теперь уже официальная, давала много привилегий.

Король прошел в кабинет, не обращая внимания на умоляющий взгляд Палевии. С ней тоже предстоял разговор в будущем.

Подойдя к своему столу, Михаил просмотрел бумаги, положенные туда секретарем, а потом решительным жестом сдвинул их в сторону — ничего особо важного среди них не было. Он сел и положил на очищенное пространство свиток с пьесой. Как и всякий ишиб король мог воспроизвести по памяти все содержание хотя раз увиденного свитка, но предпочитал перечитывать.

Но сейчас ему не удалось продвинуться далеко: дверь в кабинет распахнулась и в нее вошел парень, подталкиваемый в спину мощной рукой Тунрата.

Аронеарст, несмотря на свое впечатляющее имя, был очень худ и бледен. Его черные волосы, превышающие общепринятую длину, были растрепаны. Взгляд юноши блуждал, стремясь смотреть на что угодно, но только не на человека за столом. Секретарь, втолкнув посетителя, захлопнул дверь. Король и писатель остались наедине.

— Приветствую, Аронеарст, — как можно мягче произнес Михаил, видя смущение визитера. — Ты подойди поближе. И присаживайся на этот вот стул.

Юноша, покраснев, сумел выдавить из себя:

— Приветствую, твое величество.

После чего направился к стулу, попутно роняя на пол свитки, которые сжимал в руках. Король с интересом наблюдал за происходящим.

Визитеру пришлось вернуться, чтобы собрать упавшее, он попытался усесться, но один из свитков выскочил из рук снова. Аронеарст подобрал его, не вставая.

— И что же побудило тебя написать такое любопытное произведение? — спросил король, решив что эта тема слегка успокоит робкого юношу.

— Эээ… твое величество… я хотел лишь… ну, оно само… написалось.

— Само говоришь?

— Да, твое величество! Само!

— А что же тогда ты хотел написать вместо этого?

Вопрос поставил визитера в тупик. Он еще больше залился краской и, глядя непонимающе на короля, произнес:

— Ничего. Это и хотел.

— Почему же тогда написалось само? Получается, что ты хотел написать именно это?

Юноша глубоко вздохнул. Королю казалось, что тот сейчас расплачется.

— Но… как же… твое величество…. Хотел написать пьесу о любви. Чтобы была всем понятна…. А что же людям интересно? Любовь очень знатного дворянина, например. Лучше — даллы. Но интересней всего — любовь короля. Вот и пришлось….

— У тебя еще есть пьесы?

— Конечно, твое величество! Сейчас их около десятка.

— И они все о любви?

— Не все, твое величество, но большинство.

— А какая из них тебе самому больше нравится? Вот эта?

— Нет, другая. Называется «Счастье на продажу».

— О чем она?

— Об одном очень умном и благородном, но бедном дворянине, твое величество. Он просит руки девушки, в которую влюблен, но она выбирает не его, а другого, который глуп, плохо воспитан, труслив, но богат!

— Пьеса с тобой?

— Да, твое величество.

— Давай ее сюда.

Михаил, принял свиток, отложил его в сторону и продолжал с интересом рассматривать собеседника.

— А смешные пьесы у тебя есть?

— Смешные?… Да, твое величество, есть!

— О чем самая лучшая?

— О том, как один господин, большой жулик, женился на двух сестрах, выдавая себя за братьев-близнецов. А потом оказалось, что никаких сестер нет и в помине. Это тоже одна и та же женщина.

— Ты эту пьесу тоже захватил?

— Да, твое величество!

— Хорошо, я их почитаю. Как твой отец, благородный уру, относится к такому увлечению?

— Трудно сказать, твое величество. Он не воспринимает его всерьез, — юноша слегка осмелел и почти не запинался.

— А сегодня ты что-нибудь написал уже?

— Сегодня? Пустяк лишь, твое величество. Монолог одной девушки.

— Прочитаешь? — королю хотелось как можно быстрее разобраться с феноменом. Он мог бы конечно ознакомиться с другими пьесами, но решение можно было принять уже сейчас. Если первое произведение не случайно и остальные находятся на том же уровне, то перед ним несомненный литературный и театральный гений.

— Твое величество хочет, чтобы я здесь продекламировал эту часть?

— Да, Аронеарст.

— Если на то воля твоего величества.

Юноша встал, выпрямился и словно преобразился. Откуда-то возник звучный глубокий голос, как раз такой, который может достичь ушей даже сидящих вдалеке зрителей.

Кувшин водою свежей полон,Измазан ежевикой рот,Иду, шипы дразня подолом,И роза в волосах цветет.

Еще упоена свиданьем,Я задержалась у ручья.С закатным золотым сияньемСияньем глаз поспорю я.[1]

— Принято! — закричал король, хлопая рукой по столу.

— Что, твое величество? — Аронеарст остановился и испуганно смотрел на собеседника.

— Или я ничего не понимаю в литературе или ты гений, — ответил Михаил.

Фраза звучала очень странно для ушей молодого человека. В мире Горр, по сути, литературы как таковой еще не было. Существовали отдельные произведения в очень небольшом количестве, но никто не говорил, что он понимает во всех них вместе взятых.

— Твое величество? — снова повторил вопрос Аронеарст.

— Сейчас у меня к тебе остался лишь один вопрос, — как ни в чем ни бывало продолжал король. — Но главный! Ты ведь разбираешься в людях? Сможешь отличить хорошего актера от плохого?

— Конечно, твое величество. Всякая фальшь режет мне слух!

— Тогда я поступлю с тобой следующим образом. Прежде всего, ты будешь показывать все написанные произведения лично мне. А потом уже, после моего разрешения — другим. Понятно?

— Да, твое величество.

— Положу тебе зарплату. Скажем, по золотому в день для начала. Потом, конечно, увеличу. Может быть в несколько раз.

Юноша наклонился вперед, его брови сдвинулись, он не мог понять, говорит король всерьез или нет.

— Зарплата тебе будет идти за организацию работы театра. Ты сам наймешь нужных людей. Здесь целиком полагаюсь на тебя, но спрошу за результат. Помещение тебе дам. Потом, если все пойдет хорошо, выстрою новое. Ты — юноша скромный, поэтому в помощь назначу кого-нибудь из гвардейцев. Если будешь стесняться на первых порах вести переговоры, пусть их ведет мой офицер. Актеров можешь набирать где угодно. Хоть из бродячих трупп, хоть из числа своих знакомых. Мне все равно. Но через месяц ожидаю результатов. Ты должен будешь мне уже хоть что-то показать.

Михаил был горд собой. Не только тем, что обнаружил самородок, но и тем, что догадался его использовать. Если в Парме появится хороший театр, то репутация королевства резко вырастет. Кроме того, театр займет дворян, привьет им правильные мысли, предварительно утвержденные королем, а также увеличит поток талантливых людей, стремящихся посетить Раниг. Включая и ишибов.