Воины Новороссии. Подвиги народных героев - Михаил Иванович Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И только рассказал:
— Поэт Егор Исаев по какой-то шалости ушел с поста на секретнейшем объекте, но командир его не сдал: тогда бы тот попал под трибунал и не было бы поэта… Ставший генеральным прокурором Александр Сухарев, явно балуясь, пистолетом выстрелил в сторону командира. Его бы в военное время и судить бы не стали, а тут же расстреляли. Но командир умнее оказался, чем какой-нибудь службист. И то, как обошлись с Исаевым и Сухаревым, оказалось для них лучшим уроком.
Так и здесь. Голомедов протянул руку мальчишке, которого, выбиваясь из сил, содержала мать. Мне Александр Иванович позже сказал: раз мы взяли в корпус, должны воспитывать до конца.
Инна Никитина:
— Но зам. Голомедова, он у меня при каждой встрече со мной спрашивал: «Когда же заберете документы?»
— Давил…
— При каждой встрече! А Семен же никогда не молчал. Что он думал, то он и говорил.
Конечно, такое не могло нравиться тем, кто требовал бесприкословного подчинения.
Мальчишка растет без отца, он и как бы в роли отца — защитника своей матери. И у таких детей обостренное чувство справедливости, которое и проявляется в своем мнении, что «никогда не молчал».
— Подчинение для Семена — это не его конек. То есть у него все хорошо, но подчиняться…
Разумное подчинение к нему пришло с годами.
Но когда его пытались гнуть через колено, тут мальчик защищался.
Мать:
— У него субординация — это плохо… И для него без разницы, кто перед ним стоит.
— Вы знаете, а не проявление ли это справедливости? И я бы сказал: мальчишечьей неотёсанности…
Понимал, как чуточку накручивала, чуточку утрировала мать. Осознание, что без подчинения невозможна военная служба, приходило пареньку не сразу. Но лучше, когда оно приходит и становится сутью, нежели, когда человек остается ни рыбой ни мясом. Его аморфность губительна для армии, где в схватке с противником нужно проявлять волю.
И заметил:
— Но он себе не врал…
Инна Николаевна:
— Да, да.
— А директор — молодец… Выкинуть просто, а вот…
— Конечно, нужно мир щупать руками, — говорила мать Семена.
— А это когда случилось?
— Он уже заканчивал восьмой класс…
— Мальчишкам все интересно…
Приходил на память Макаренко с его «Педагогической поэмой» о том, каким должен быть педагог — борясь за своих подопечных.
4. Учеба в корпусе и техникумах. Приколист
Тут из корпуса один за другим стали выскакивать мальчишки и с мячом устремились на площадку. Мы говорили, а рядом прокатывался мяч, один раз даже попал мне по колену, но я реагировал спокойно: играли кадеты-футболисты.
Мать:
— По учебе у него нормально. Хорошист.
— Было желание уйти?
— Нет, ему все нравилось. Потом это давление, и ситуация…
Я понимал: с уходом директора Голомедова.
— И сколько он проучился в корпусе?
— Три года… Пришел в 7, 8 и 9 учился. Совокупность всех событий, и уход директора, и решил уйти. Я написала заявление, забрала документы, и он в авиационный техникум. Учился на авиасборщика. Он парень толковый — учился в авиационном. Проучился полтора года, ну, а дальше молодость: начались девочки, мальчики. Появились прогулы. А там такой факультет, что там только знаниями. Ни деньги, ни что — только знания. Авиастроение — инженерный состав. Очень серьезное, спрос очень серьезный. Но… Он потом очень сильно жалел, что недотянул. Надо было собраться и дотянуть. По физике у него хорошие знания, но лень-матушка…
Все мне было очень знакомо: из двоих моих сыновей первый шел как на автопилоте, не задавая проблем родителям, а с младшим пришлось повозиться: опекали каждый предмет.
А у по горло занятой Инны Николаевны руки до уроков сына не доходили, и в этом обвинить ее нельзя.
Инна Никитина:
— Дальше он пошел в наш Новоусманский чушок (техникум) на механика. Там он учился с прохладцей. Те знания, которые он получил в авиатехникуме, перекрывали знания в чушке с лихвой. Он просто приходил, все сдавал и уходил.
— И вот армия.
— Когда учился, проходил приписку. Он заканчивает техникум, а параллельно — с ребятами я договорилась — в автосервисе подрабатывал. Взяли над ним шефство, заставляли «крутить гайки». Он, конечно, им и мешал, но опыт почерпнул хороший. Но всю жизнь мечтал стать Остапом Бендером[89], — снова засмеялась Инна Никитина. — Это у него любимая тема. Все пытался изобрести «401 способ» зарабатывания денег…
Понять мальчишку из семьи с ограниченными средствами можно было: он находил отдушину в том, что мог и пофантазировать от души.
— Приколист, — сказал я и подчеркнул: — Но он же не стал ни вором, ни мошенником…
— Да нет, конечно!
— И вот в техникуме…
— Он учился, параллельно отучился на права. Водителем поработал. Подошло время, и он в 2020 году попадал под осенний призыв. Мы с ним поговорили. Он: «Чего я пойду по призыву на год, лучше на два года по контракту». Он срочку не служил, сразу на контракт. Подписал контракт и оказался в 27-й мотострелковой бригаде в Подмосковье.
— Жалел, что из кадетского корпуса ушел?
— Конечно, но пути Господни неисповедимы. И я в то время Валерия Валентиновича не знала (директор корпуса после Голомедова). Да и я не умела реверансами… Да и тот товарищ (замдиректора), он просто добивался, чтобы Семен ушел… — с горечью повторила мать: — Как только я появлялась, он подходил ко мне и говорил: когда же я заберу документы…
Смена директоров отразилась на кадетах.
Хотя впоследствии мать Семена хорошо отзывалась и о сменившем Голомедова директоре Авдееве.
5. Служба в мотострелковой бригаде. События в Донбассе
— И как служба?
Мать:
— Служба службой, — рассказывала Инна Николаевна: — У Семена была категория «С». И его водителем-механиком на БТР. Дальше мы стали содержать не только Семена, но и 27-ю бригаду. Мы масло покупали в БТР…
Армия опиралась на родителей своих солдат.
Инна Никитина:
— Почти год мы пропокупали, но потом, видимо, сын нашел «401 способ», — снова смеялась. — И нас больше не озадачивал. В армии же просто: оставил машину, а с нее поснимали, все слили. Вот и стал следить, и больше не снимали… Научился. И в 2021 году на параде на Красной площади его БТР стоял в запасе: если у кого что-то поломается, он поедет.
Наш разговор прерывался звонками Никитиной: ей звонили по поводу гуманитарной помощи. Она о чем-то договаривалась, и мы продолжали.
Инна Николаевна:
— Ну, а дальше служба. Выезды, учения… — говорила мать и вновь подчеркнула черточку сына: — Всякое бывало.
