Паутина - Элейн Каннингем

Несмотря на хаос сражения, Ретнор заметил непонятное падение ненавистного берсерка. Пока его воины схлестнулись с бойцами Хольгерстеда, он пробрался к темноволосому юнцу. Схватки, которой он жаждал, не получилось, но пойдет и так. Ретнор был не из тех, кто упускает представившиеся возможности. Капитан Лускана занес меч, намереваясь оборвать жизнь беззащитного воина одним ударом.

Безумный женский вопль заставил его замереть от неожиданности. Ему едва хватило времени перейти в защиту, прежде чем знакомая светловолосая девчонка добралась до него, вооруженная одним кинжалом, вроде тех, что используются для очистки большой рыбы. Ретнор рефлекторно отвел удар.

“Игрейн?” испугано пригляделся он к рабыне иллитида.

“Дагмар”.

Лусканец мрачно усмехнулся. Эта тварь была ему известна. Хотя он не часто сражался с женщинами, ее он убьет с удовольствием. Ее холодное честолюбие, ради удовлетворения которого она готова была убить собственную сестру, вызывало омерзение даже в каменном сердце Старшего Капитана. Но Дагмар не собиралась расставаться с жизнью так легко. С ненавистью, заставлявшей отступить даже его мастерство, северянка прижала Ретнора спиной к бортику.

“Ты проиграл — все потеряно!” завизжала она. “Игрейн живет; я обесчещена! Ты всем этим управлял с самого начала. Забери меня отсюда, пообещай мне власть в своей земле или умрешь!”

Пока она говорила, один из хольгерстедских берсерков отбросил меч, и направился прямиком к ней. На глазах пораженного Ретнора, лицо воина исказилось, покрылось шерстью. Спустя миг на месте берсерка стоял огромный волк со сверкающими синими глазами и оттянувшейся в оскале губой.

Звон оружия раздавался отовсюду, один за другим воины Хольгерстеда изменялись, присоединяясь к стае. Ретнор начал медленно отступать перед Волками Волн, легендарными защитниками Руатима.

Дагмар увидела ужас в глазах противника, и повернулась навстречу новой опасности. Дикая радость всплеснулась в ее глазах, когда она оглядела сжимающееся кольцо оборотней.

“Наконец-то она мертва”, восторженно объявила она. “Игрейн пала в сражении, и пророчество исполнила я!”

“Нет, сестра”.

Второй женский голос прозвенел над кораблем, и на борт вскарабкалась сестра Дагмар.

“Битва за деревню выиграна”, сказала Игрейн. Она пошла по палубе, протянув руки навстречу близнецу. “Наша родина в безопасности, древняя слава вернулась к нашим воинам. Между мной и тобой нет ничего вне власти прощения. Пойдем домой, сестра!”

Истина ударила Дагмар с силой одного из огненных снарядов дроу. Игрейн оживила берсерковую магию! Всегда, всегда Игрейн! Ей досталось пророчество, любовь родителей, замужество за будущим Первым Топором. Игрейн всегда оказывалась впереди нее, — даже пираты Лускана избрали ее, когда выбирали, какую из сестер оставят заложницей!

“Как же я тебя ненавижу”, низким страстным голосом сказала Дагмар. Игрейн моргнула, но медленно продолжала приближаться к разъяренной девушке. “Пойдем со мной, сестра. Пусть целители успокоят твой разум и сердце, и вернут тебя близким. Я буду говорить за тебя на Тинге, и попрошу об этом”

“Сколько еще твоих подачек мне принять? Я скорее умру, чем приму спасение в твоей глупой чести!” взвизгнула Дагмар и занесла клинок. “Так и будет”, раздался мягкий ответ. “И очень скоро, если ты не положишь нож. Волков Волн нельзя удержать надолго”.

Дагмар взглянула вниз, и впервые поняла, что воины-оборотни смыкаются вокруг не Ретнора, но ее самой. Собственно, самого капитана нигде видно не было. Он исчез, вместе с ее последним шансом стать чем-то большим, чем бледной тенью Игрейн.

Низкое рычание надвигающихся волков отдалось дрожью в полуобезумевшей девушке; еще миг, и они бросятся. Дагмар подняла глаза, поймала ищущий взгляд сестры. Подняла кинжал и вонзила его себе в сердце. С отчаянным криком Игрейн кинулась к падающей сестре.

И последним усилием Дагмар плюнула ей в лицо.

Внизу, в воде, Ретнор уверенными гребками плыл к своему кораблю. Сражение проиграно, и с ним потеряны его мечты о завоеваниях и мщении. Неудавшаяся атака на Руатим повлечет дорогую расплату. Дома ему устроят настоящий ад, извне давить будет и Ватердип и Союз Лордов. Но Ретнор переживал и худшее. Он был достаточно уверен, что удержится за позицию Старшего Капитана, возможно даже сохранит свое положение как агент Общества Кракена.

В будущем, однако, он зарекся иметь дело с темными эльфами и иллитидами. Все его поражения и унижения, доставленные этими странными женщинами, терзали его гордость. По крайней мере, его войска нанесли острову сокрушительный удар, позволявший сохранять уверенность, что завоевание Руатима свершится рано или поздно, пусть этой ночью он и проиграл.

Гигантский ворон низко кружил над руинами Интара, опустился в укромный уголок и мягко отпустил усталую дроу. Лириэль, шатаясь, поднялась на ноги, попыталась обхватить лоснящуюся шею. К ее ужасу, крылатый призрак начал таять. В человеческих глазах ворона стояло глубокое спокойствие, и выражение беззаветной любви, которое будет мучить дроу пока не истекут все отпущенные ей столетия. Она не успела заговорить, даже поднять ладонь в прощании, прежде чем ворон пропал.

Горестный вопль эхом пронесся по развалинам. Лириэль тоже слышала истории о хамфарирре, и слишком хорошо понимала, что это значит. Федор ушел, — возможно, сраженный каким-то трусом пока его покинутое тело лежало беззащитным посреди схватки, или, может быть, его блуждающий дух не успел вернуться назад. Лириэль всегда знала, что за ее путешествие придется платить дорого, но к такой цене готова не была.

Исполнив задуманное, с миром в сердце, дух Федора оставил дроу в безопасности и перенесся к кораблю, где лежало его тело. Ненадолго помедлил над Хольгерстедским судном, наблюдая за битвой и триумфом снизошедшего на его братьев-берсерков дара смены облика. Но присоединиться к ним он уже не мог. За невероятное усилие хамфарирра требовалась расплата.

Юный Рашеми ощутил знакомый зов, слишком могущественный, чтобы ему противостоять. Почувствовал на миг жалость к боли дроу, но затем оказался уже вне подобных эмоций. Сдавшись призыву, Федор наконец ощутил, как дух его сливается с магией, бывшей его наследием и его проклятием.

Глава 26

Песнь скальдов

Только после битвы выжившие руатанцы начали понимать последствия — и цену — добытой победы. Собранные против них силы отброшены, уничтожены или бежали. Магия изменяющих облик вернулась к множеству воинов Хольгерстеда. Древняя слава предков казалась вновь досягаемой. Это придавало мужества выжившим, занятым мрачным подсчетом потерь, и оплакиванием мертвых. Песни скальдов будут долгими, но, по крайней мере, в них будет петься о храбрости и славе.