Паутина - Элейн Каннингем

Глава 26

Песнь скальдов

Только после битвы выжившие руатанцы начали понимать последствия — и цену — добытой победы. Собранные против них силы отброшены, уничтожены или бежали. Магия изменяющих облик вернулась к множеству воинов Хольгерстеда. Древняя слава предков казалась вновь досягаемой. Это придавало мужества выжившим, занятым мрачным подсчетом потерь, и оплакиванием мертвых. Песни скальдов будут долгими, но, по крайней мере, в них будет петься о храбрости и славе.

Как и предполагала дроу, Федор оказался среди тех, чьи безжизненные тела принесли с кораблей. По непонятным ей причинам, Лириэль не в силах была отдать его погребальному костру. Взяв его холодные ладони в свои, она призвала врата перенесшие их к подножию Дитя Иггсдрасила.

Пока она сидела, склонившись над телом дорогого друга, воспоминания о прошлом непрошеными прокрались в разум Лириэль, принеся с собой искушение сильнее всех предыдущих. В ее привычках было подчиняться первому импульсу, но сама идея была столь непомерной, что заставила ее затаить дыхание: могущественный служитель любой веры может воскрешать мертвых. Она может обратиться к Лолт с просьбой даровать ей последнее жреческое заклинание — способное вернуть Федора!

И почему нет? страстно спросила она себя. Что такое зло Лолт, по сравнению с добром утраченным с его безвременным уходом? Все, что совершил Федор на Руатиме, все, что он еще может сделать для своей родной земли — разве не перевесит это цену еще одной молитвы богине дроу?

Но, думая так, Лириэль уже понимала, чего хотел бы от нее Федор. Он умер, вырывая ее из власти Лолт; она не обесчестит его поступок, ни его самого. И, к своему удивлению, Лириэль поняла, что связывает ее и собственная клятва.

“Честь”, тихо произнесла она, поняв оставленное ей Федором наследство. У нее осталось это, и ее воспоминания, и Ветроход. Она оставит амулет как зримое напоминание ее обещания: никогда не искать могущества во зле, как бы ни были достойны цели.

Ветроход все еще висел на шее Федора. Лириэль бережно сняла цепочку, и взяла амулет в ладонь. К ее изумлению, он пульсировал энергией. Берсерковая магия, заключенная внутри была все еще сильна!

Достаточно сильна, возможно, чтобы захватить блуждающий дух в свои зачарованные глубины?

Едва смея надеяться, дроу раскрыла амулет и высвободила плененную магию — и, может быть, нечто куда более драгоценное. Взгляд ее метнулся к темнеющему небу, и к серебристой полоске новой луны, поднимавшейся над поляной. Не задумываясь, она встала и начала танцевать, зная, что такова молитва к богине совсем иной природы.

Федор пробуждался медленно, в странно непослушном теле, пока не восстановил в памяти сражение и опаснейшую смену облика, на которую пошел. Из дальнейшего он не помнил ничего. Заморгал, что также принесло боль, пытаясь сфокусировать зрение.

Слабый свет коснулся его глаз, вызвав на лицо медленную улыбку. На поляне Лириэль танцевала в лунном свете. Серебристое сияние Эйлистраи облекало ее сверкающим плащом, и облако зла, окружавшее ее во время битвы, исчезло без следа.

“Вороненок”, позвал он тихо.

Дроу прервала танец мгновенно, и серебристый свет слетел с нее как испуганый олень. Только глаза ее горели — странно, сосредоточено, — когда она подошла к воину Рашемена. С одной вытянутой ладони качался Ветроход.

“Возвращайся в деревню”, произнесла она тихо, но голосом, несшим в себе силу приказа. “Там ты найдешь круг скальдов, распевающих истории о героических мертвецах Руатима. Вызови боевую ярость, и заставь их замолчать!”

Долгий миг Федор смотрел на дроу, отчаянно боясь, что она потеряла разум — а возможно и душу — под грузом данного Лолт могущества. Потом заметил радость в ее глазах, и тогда до него дошло, что он не чувствует принуждения ее команды.

Оба они освободились наконец.

“Останьтесь с нами, живите на Руатиме”, предложил Аумарк Литил, стоявший у края воды вместе с рашеми и дроу. “Здесь для вас обоих найдется почетное место”.

Прошли дни после сражения, и жизнь на острове возвращалась в обычное русло. Федор окинул взглядом теперь такие знакомые места, деревню за бухтой и холмы, отбрасывавшие длинные зеленые тени. В этой дикой и воинственной земле он нашел настоящий дом, и с удивлением обнаружил, что расставание дается ему нелегко.

“Ведигар почти здоров, и сможет выбрать наследника среди множества сильных обликом. Он освободил меня от клятвы; честь обязывает меня вернуться в Рашемен”, ответил он просто.

Аумарк кивнул, понимая веления долга. “А ты?” спросил Первый Топор повернувшись к Лириэль. “Ты слышала, что Гламмад предложил передать правление Хастором Ворону. В древности их деревней правили рунные чародеи; похоже, весь Руатим стремится вернуть древнюю славу”.

“Благодарю, но нет”, ответила дроу без сомнений или сожаления. “У меня есть собственные обязательства. Необходимо найти жреца, который сможет расплести гобелен и освободить из него души эльфов и людей. Еще мне надо подобрать учителей для одного морского эльфа. У Кзорша несомненно есть талант к магии, но я не обладаю терпением или мастерством чтобы обучать его. Делать — это одно, учить — совсем другое”, пробормотала она с ноткой злости. “Я-то знаю, сколько моих учителей отступились в отчаянии!” Федор прикрыл губы ладонью, скрывая ухмылку, поскольку не сомневался, что дело обстояло не совсем так, как говорила Лириэль. Он не мог вообразить неудержимую дроу послушной ученицей.

“Нам пора идти”, сказал он, положив ладонь на плечо Лириэль.

Она кивнула, и легко пробежалась по доске, перекинутой на палубу ждущего их корабля. Руатанский экипаж явно приободрило их присутствие; однако три человека из Ватердипа — величественный Каладорн и два охотника на тюленей — поглядывали на темную эльфийку со смесью ужаса и неприязни.

При виде этого Федор, проследовавший на корабль за Лириэль, вздохнул, покоряясь неизбежности. То уважение, которое она завоевала на Руатиме, досталось нелегко; она наверняка понимает, что жизнь в любом другом месте будет бесконечной борьбой. Он гадал, почему дроу так решительно настроена покинуть остров, но не смел надеяться, что разгадка будет той, которую он больше всего мечтал услышать.

Той же ночью в их каюте он спросил, почему она отказалась от возможности править на Руатиме.

“Я увидела, что может сделать власть, и больше не желаю с ней связываться”, мгновенно ответила Лириэль, довольной кошкой потягиваясь в его руках. “Мне достаточно быть волшебницей, и искать приключений. Я не обладаю честолюбием — и желанием — властвовать где либо. И не буду!” с жаром пообещала она.