Испивший тьмы - Замиль Ахтар

– Чего тебе от меня нужно? – спросил я.

– Платы за все, что я для тебя сделал.

За поворотом коридора послышались шаги. Я не мог разговаривать с дэвом здесь, где нас могут увидеть. Поспешив к себе, я захлопнул дверь. Священник уже сидел на кровати, раскинув ноги, его вялый маленький член болтался под свисающим животом. Приам смотрел на картину, изображавшую апостола Партама и казавшуюся более кривой, чем обычно.

– Может, покувыркаемся в простынях, как в старые времена? – Его губы подрагивали от желания.

Я усмехнулся, хотя чувствовал себя далеко не таким бесстрашным, каким пытался казаться.

– Если это покроет мой счет…

– Не покроет.

Мрачный и низкий голос демона ударил по ушам сильнее любого выстрела.

Я схватил свою дрожащую руку и потер, как будто замерз.

– Давай оставим все прочее и перейдем к делу, Таурви. Я должен выиграть битву. А чего хочешь ты?

Голова Приама дернулась вбок, шея изогнулась под прямым углом.

– Я хочу, чтобы ты проиграл эту битву. Намеренно.

Я рассмеялся, но смех был наполнен дрожью.

– Нелепость. Проиграв эту битву, я потеряю все.

– Не все. И я постараюсь, чтобы ты потерял много больше, если откажешься выполнить мою просьбу.

– Значит, это просьба?

– Конечно. Я же не могу заставить тебя что-то делать. Не могу и причинять тебе боль – это против наших законов. Но зато я могу шептать. Нашептывать, пока ты и все, кем ты дорожишь, не окажутся висящими на высоких деревьях.

– Проиграть битву? Это даже не обсуждается. – Я собрал накопленную за всю жизнь храбрость. – А твои угрозы… твои омерзительные попытки меня запугивать, сыпать соль на старые раны… не подчинят меня твоей воле. – Я приставил палец к собственному лицу, как будто аркебузу, и улыбнулся. – Я сам подчиняю других, Таурви. Я подчинил себе экзарха Семпуриса и тебя подчиню, дочь Ахрийи. А теперь, если хочешь большего взаимопонимания между нами, дам тебе возможность высказать более разумную просьбу. Иначе разговор окончен.

Я моргнул – и на моей кровати сидел уже не священник Приам. Мара, в полной роскоши своей наготы, раздвигала ноги на моих простынях. Как я жаждал ощутить в руках эту грудь, мягкую, словно тесто.

– Я такая влажная от твоих слов, капитан, – сказала она сладким голосом Мары. Эта нежность из старых воспоминаний о нашей юной страсти. – Какой ты бесстрашный. Ничего удивительного, что все следуют за тобой. Я хочу, чтобы твое бесстрашие проникло глубоко в меня.

Дэв стремился использовать и мой страх, и мои желания. Но реальная Мара совсем скоро будет со мной. И как только она вспомнит наше единение, как только поймет, что оно связало нас сквозь миры и другие жизни, она пригласит меня не только в свою постель, но и в сердце. Наши души снова будут едины.

– Я ухожу. – Я направился к двери.

– Дай Кардаму Круму пройти, – сказал дэв, голос больше не звучал приторно. – Пропусти его жен и несколько сот всадников. Дай им пройти сквозь твой маленький лабиринт.

– Дать пройти мимо четвертого форта?

– Да. Пусть они войдут в сердце Мертвого леса. Сделай это, и ты больше обо мне не услышишь. – Она усмехнулась. – Хотя подозреваю, в будущем тебе может понадобиться моя помощь.

Нет, поскольку это связано с такими проблемами. Дать кагану Круму и его орде пройти сквозь мои сети вглубь Мертвого леса – не пустяк. Моя победа не будет полной, если я не подчиню его или не уничтожу. А частичной победе недостает блеска, который так нужен для укрепления моей слабеющей хватки.

– Но зачем? – не мог не спросить я. – Какое злодеяние ты замышляешь с этим язычником?

Мара потерла увлажнившуюся внутреннюю сторону бедер. Облизнула губы.

– Почему я должна тебе говорить? – Ее голос был слаще патоки, смешанной с медом. – Ты не хочешь делиться со мной, почему тогда я должна делиться с тобой?

– А Крум делился с тобой?

– Может быть. – Она шире раздвинула ноги. – Почему бы тебе не сунуть голову прямо сюда и не понюхать? Возможно, учуешь вонь гниющих корней.

Мне хотелось, поскольку она выглядела в точности как Мара. Но я пересилил и свой страх, и желание. Чтобы поймать меня, ей нужна приманка получше. Но мне все же требовалось поладить с этим созданием, чтобы она не разрушила все, что я с таким трудом создавал.

– Я его пропущу, – сказал я. – Но, как только пройдет, открою охоту на него и на его свору.

– Если получится. – Таурви рассмеялась с нотками легкости, смешанными с демоническими. – Я рада, что мы пришли к приемлемому соглашению. Надеюсь, я не отвратила тебя от будущих сделок.

Она говорила сейчас как купец. Но я слишком хорошо знал этот язык.

– Ты же дэв. Чего от тебя еще ожидать.

Я моргнул – и дронго выпорхнул из моего окна.

Придется подать это Деметрию и Иоматиосу как тактическое решение: мы откроем путь, силы Крума хлынут в лес между вторым и третьим фортами. А мы превратим котел в кровавую баню. Потом повторим и загоним их на территорию между третьим и четвертым фортами – но только несколько сотен, как мы и договорились с Таурви. Тогда я прикажу защитникам четвертого форта симулировать отступление, что позволит Круму, его женам и авангарду проникнуть в глубину Мертвого леса.

С точки зрения военного, этот план мог придумать человек, у которого ума больше, чем здравого смысла. Но, когда все поймут, что план не работает, я могу все переиграть, направив значительные силы на север от четвертого форта, пока мы не отгоним Крума. Мы вернемся на прежние, хорошо подготовленные боевые позиции, и я лично достану Крума в Мертвом лесу и уничтожу.

– Дерзко. – Вот и все, что мог сказать Иоматиос, когда я представил ему и Деметрию эту идею в проулке между замком и часовней форта. Я отозвал их в сторонку, подальше от чужих ушей, чтобы изложить план. – На мой взгляд, дела идут слишком медленно, – продолжал он. – Дадим неверным несколько лишних дюймов, и это ускорит их погибель. – В его глазах появилась тень фанатизма. – Благословен будь Архангел. Пусть кровь неверных оросит Мертвый лес, таково мое слово.

Деметрий был сдержаннее. Мальчишке не хватало опыта для оценки моего предложения, но от каждого его решения зависела жизнь тысяч людей. Должно быть, он думал об их женах, оставшихся в теплых рощах близ Тетиса, и что он не хотел бы сделать их вдовами.

– Но разве мы не выиграем при нынешнем ходе битвы? – спросил он. – Зачем рисковать хорошей позицией