Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса - Филиппа Грегори

Она тут же отдернула от меня руку, словно коснувшись раскаленных углей.

— Что ты имеешь в виду? Разумеется, я ничего не знала! И она никогда ничего подобного мне не сообщала!

— Но ведь вы вместе с нею участвовали в заговоре, вы пытались вызволить нас из этого убежища, не так ли? — спросила я, и голос мой был сладок, как молоко с сахаром. — Разве она не сговаривалась с вами насчет того, чтобы ваш сын приехал в Англию и спас нас всех? Разве не для этого Генрих высадился на английском берегу? Ведь изначально он прибыл сюда не для того, чтобы захватить трон, а чтобы восстановить права моего брата Эдуарда, законного короля Англии, и освободить нас, верно?

— Нет, она никогда ни о чем таком со мной не сговаривалась! — истерически выкрикнула леди Маргарет. — Она никогда ничего мне не рассказывала! Но хотя все утверждали, что принцы мертвы, поминальной мессы она так и не заказала. И тел мальчиков мы так и не нашли, как, впрочем, не нашли и тех, кто их убил; а также не обнаружили никаких следов заговора, имевшего целью уничтожение принцев. Твоя мать никогда не называла имен их предполагаемых убийц, и никто из тех, кого мы допрашивали, так и не признался в причастности к этому преступлению.

— Просто вы надеялись, что люди станут думать, будто мальчиков убил их родной дядя, король Ричард, — тихо заметила я, — однако у вас не хватило мужества напрямую обвинить его в этом. Даже после того, как Ричард погиб и был похоронен в неизвестной могиле. Даже после того, как вы прилюдно зачитали список его преступлений, вы не смогли обвинить его в убийстве собственных племянников. Даже у Генриха, даже у вас не хватило наглости открыто заявить, что это он их убил!

— А были ли они убиты? — прошипела миледи, глядя на меня в упор. — Может быть, Ричард и не имел к этому никакого отношения, но разве так уж важно, кто именно их убил? Важнее выяснить, были ли они вообще убиты. Оба ли они погибли. Тебе, например, это известно?

Я покачала головой.

— Вот именно! Так куда же они делись? Где они? — Теперь она говорила почти шепотом, голос ее был не громче потрескивания огня в камине. — Где, например, сейчас принц Ричард?

— Я думаю, вам это известно лучше, чем мне. И, по-моему, вы совершенно точно знаете, где сейчас принц Ричард. — Я нарочно повернулась к ней лицом, чтобы она видела мою улыбку. — Разве вы не уверены, что он там, в Шотландии? Разве вы не уверены, что он вырвался на свободу и ведет против нас свои войска? Разве вы не знаете, что он называет вашего сына узурпатором и намеревается отнять у него трон?

Горе, исказившее черты ее лица, было вполне искренним.

— Они уже пересекли границу! — прошептала она. — Им удалось собрать огромное войско, и во главе этой многотысячной армии рядом с самозванцем скачет сам король Шотландии! У него на вооружении пушки, бомбарды… Никогда еще Север не видывал такой армии и такого оружия! А этот мальчишка написал и разослал воззвание… — Голос у миледи сорвался. Она извлекла из-за корсажа листок и протянула его мне.

Сопротивляться собственному любопытству я была не в силах и тут же его прочла. Да, это было воззвание, которое, должно быть, изготовили сотнями, но внизу стояла его собственная подпись: RR — Ricardus Rex — король Англии Ричард IV.

Я не могла отвести глаз от уверенного почерка, каким была сделана эта подпись. Я даже пальцем коснулась высохших чернил. А что, если это действительно подпись моего брата? Мне казалось, что кончик моего пальца вот-вот почувствует его ответное прикосновение и написанные чернилами слова станут под моей рукой теплыми на ощупь. Неужели это он написал? Неужели я касаюсь его личной подписи?

— Ричард? — с каким-то изумлением промолвила я и услышала в собственном голосе отзвук любви. — Ричард…

— Он призывает народ Англии захватить Генриха в плен, если тот вздумает бежать! — дрожащим от возмущения голосом сказала моя свекровь. Но я едва ее слышала; я думала о своем младшем брате: неужели он сам подписал сотни воззваний словами Ricardus Rex, король Ричард? Я чувствовала, что невольно улыбаюсь, вспоминая маленького мальчика, любимца моей матери и всей нашей семьи, обладавшего таким чудесным, солнечным и доброжелательным нравом. И я вдруг представила себе, как он это подписывал: размашисто, с улыбкой, уверенный, что завоюет Англию и вернет ее трон Дому Йорков.

— …и вот теперь они пересекли шотландскую границу и направляются к Бервику! — простонала миледи, и до меня наконец дошло, что все это время она что-то говорила.

— Так, значит, вторжение уже началось? — спросила я. Она молча кивнула. — И король собирается туда ехать? Он уже подготовил свои войска?

— Мы вложили в это кучу денег, — сказала она, — целое состояние! Генрих щедро раздает тем северянам, которые выразили желание нам служить, и деньги, и оружие.

— Значит, он намерен сам туда поехать? Намерен сам возглавить армию и сразиться с самозванцем?

Миледи покачала головой:

— Мы пока не намерены выводить войска на поле брани. Во всяком случае, на Севере.

Я в полном недоумении смотрела то на это наглое воззвание, написанное черными чернилами, которое держала в руке, то на постаревшее, перепуганное лицо моей свекрови.

— Но почему? Должен же Генрих как-то защитить наш Север! Я была уверена, что Тюдоры готовы защитить принадлежащую им территорию.

— Нет, мы пока не можем ее защитить! — выкрикнула она. — Мы не решаемся вести свою армию на Север из опасения, что нам придется там лицом к лицу встретиться с этим мальчишкой. Ведь наши воины в любую минуту могут перейти на сторону противника и пойти против нас. Если это произойдет, если они провозгласят королем Ричарда, то нам останется только признать свое поражение и передать ему армию вместе с вооружением. Нет, Генрих вряд ли решится двинуться с собранной им армией в северные края навстречу противнику. Он считает, что эти земли должны защищать от шотландцев жители Севера под предводительством своих собственных лордов, а мы должны их поддержать, пригласив для этого наемников из Лотарингии и Германии.

Я изумленно смотрела на нее.

— Вы хотите нанять иностранных солдат, потому что не верите англичанам?

И миледи, ломая руки, воскликнула:

— Но что же делать?! Население страны возмущено непомерными налогами и штрафами. Многие открыто высказываются против короля. Эти люди абсолютно ненадежны, и мы никак не можем быть уверены…

— Вы настолько не доверяете английской армии? — перебила ее я. — Вы боитесь, что наши войска перейдут на сторону противника, что они будут сражаться против нашего короля?

Миледи, закрыв лицо руками, буквально утонула в своем кресле, а потом сползла с него и, опустившись на колени, стала молиться. Я тупо смотрела на нее, не в силах вымолвить ни слова сочувствия. Никогда в жизни я не слышала ничего подобного: на территорию страны вторгся враг, а король боится выйти ему навстречу и защитить свои границы! Этот король не доверяет собственной армии, той армии, которую он экипировал и оплатил! Этот король, точно какой-то узурпатор, готов пригласить наемников, хотя против него воюет всего лишь какой-то мальчишка, жалкий претендент, пытающийся отнять у него трон!

— Кто же поведет северную армию, если сам Генрих ехать туда не намерен? — спросила я.

Миледи слегка оживилась.

— Томас Хауард, граф Суррей, — сказала она. — Мы ему доверяем. Твоя сестра ждет ребенка и останется под нашим присмотром, так что я уверена: он нас не предаст, ибо его жена и первенец останутся у нас в заложниках. Также за нас будут Куртенэ; а если мы выдадим твою сестру Кэтрин за Уильяма Куртенэ, наш союз еще более укрепится. Ведь если во главе армии, противостоящей этому мальчишке, окажется человек, некогда известный своей преданностью Дому Йорков, это будет выглядеть весьма неплохо, согласна? По-моему, одно это уже должно заставить людей остановиться и подумать, верно? И потом, все увидят: вот мы держали Томаса Хауарда в Тауэре, но теперь он благополучно вышел оттуда и пользуется нашим доверием.

— Он-то вышел, а вот мальчик и до сих пор там, — заметила я.

В глазах миледи плеснулся ужас.

— Какой еще мальчик? — так и встрепенулась она. — Какой мальчик?

— Мой кузен Эдвард, — самым невинным тоном напомнила ей я. — Вы по-прежнему держите его в Тауэре, не имея на то никаких причин, не выдвинув против него никаких обвинений, незаконно. Его бы следовало прямо сейчас освободить, чтобы люди перестали наконец говорить, что вы каждого мальчика из рода Йорков готовы схватить и тут же запереть в Тауэре.

— Мы никого не хватаем и не запираем! — машинально прошептала она, словно отклик на некую молитву, давно ею заученную наизусть. — Эдвард Уорик находится в Тауэре ради его же собственной безопасности.

— А я прошу освободить его! — заявила я. — И вся страна считает, что его давно пора освободить. Я, королева этой страны, прошу сделать это немедленно, дабы показать нашим подданным, что мы полностью уверены в себе.