Непосредственный человек - Ричард Руссо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Странные мысли для человека в тюремной камере города Рэйлтона, штат Пенсильвания, в два часа ночи, и если об интеллектуальном уровне прежних обитателей этой камеры можно было судить по надписи на потолке надо мной, я тут — единственный, озаботившийся такими вопросами. Глядя на потолок, я сообразил, что во второй раз за день получил совет жрать говно. Я закрыл глаза и уснул, считая вагоны.
Когда я проснулся, Тони Конилья стоял надо мной. Похоже, с ним приключился тот трансцендентный момент, который я предвидел ночью.
— Я просил тебя приехать за мной, а не присоединиться ко мне.
— О чем ты? — Я приподнялся на локте.
— Я истратил вчера ночью звонок, оставив сообщение на твоем автоответчике, — пояснил Тони.
Услышав это, я невольно расплылся в ухмылке.
— А я позвонил тебе! И тебя тоже не было дома.
Я протянул ему упаковку аспирина, которую всегда храню в бардачке «линкольна» и благоразумно прихватил с собой прошлой ночью. Тони вдумчиво разжевал несколько таблеток. Сравнив свои версии событий, мы убедились, что арестовал нас один и тот же молодой коп и ни одному из нас не было предъявлено обвинение.
— Он хотел составить протокол, пока я не сказал ему, что я профессор, — пояснил Тони. — Пока я не сказал ему, что я — Хэнк Деверо.
— Здорово же он удивился, наткнувшись полчаса спустя еще на одного Хэнка Деверо.
— Ты сказал ему, что твой отец вернулся в Рэйлтон? — поинтересовался Тони. — Вот и объяснение.
Я не помнил, когда я сообщал Тони о возвращении моего отца, но, видимо, сообщил, раз он об этом знал. Сегодня мне предстояло нанести визит У. Г. Д. Старшему — долг, с исполнением которого я затянул.
— Когда нас выпустят, как думаешь? — спросил я, спуская ноги с койки. Хотя новый день сулил не больше веселья, чем предыдущий, почему-то мне уже хотелось его начать.
— Когда тут подают завтрак, как думаешь? — вопросом на вопрос ответил другой Хэнк Деверо.
Глава 32
Забрав машину, я потащился в Аллегени-Уэллс позади фургона с логотипом питтсбургского телеканала. Когда я задал себе вопрос, какой сюжет мог заманить новостников из столь дальних мест на двухполосную асфальтную шоссейку, соединяющую Рэйлтон с Аллегени-Уэллс, полученный ответ меня не порадовал. И еще меньше я порадовался, добравшись до Аллегени-Уэллс и обнаружив там регулировщика, дирижирующего транспортом на перекрестке. Вместо того чтобы свернуть влево, к Имению I, я свернул вправо, проехал между наклонными столбами Имения II и дальше под деревьями по дороге, ведущей к дому Пола Рурка, где остановился и выключил зажигание. Вторая миссис Р. в пушистых тапочках, фланелевой ночнушке и зимнем пальто сидела в шезлонге на веранде и поедала сладкие хлопья из высокой коробки. Час еще ранний. Без двадцати восемь. Солнечно, воздух постепенно прогревался, но еще холодно.
— Можно подняться на борт? — крикнул я.
Она поглядела на меня сверху вниз.
— Ого! — тускло выговорила она. — Выходит, я знаю то, чего никто больше не знает.
Откуда-то изнутри дома раздался голос ее мужа:
— Отметь в календаре.
Я поднялся по ступенькам и устроился рядом с ней. На веранде два таких раскладных кресла, нам хватит, пока ее благоверный не вздумает присоединиться. Миссис Р. протянула мне коробку хлопьев, я зачерпнул горсть.
— «Хлопья с утра — ура!» — процитировал я рекламный лозунг тридцатилетней, что ли, давности. Скорее всего, эта женщина слышала его впервые. — Что вы такое знаете, чего никто не знает? — спросил я.
— Знает, где ты прячешься, — ответил ее муж, выходя через раздвижную стеклянную дверь. Он принес две чашки кофе, одну вручил мне. Вторая миссис Р. поглядела на мужа в надежде, что другая чашка предназначалась ей. Когда он отпил глоток, она встала и ушла в дом. Рурк уселся в освободившееся кресло. Волосы его были еще влажными и блестели после душа.
— Я знал, что в итоге ты перебежишь ко мне, — сказал он, закидывая ноги на перила. Не очень-то они ухаживали за своей верандой. Дерево пересохло, потрескалось. Две-три доски отошли, а на других угрожающе вспучились гвозди.
— Симпатичный пейзаж, — заметил я. — Нет листьев, все на виду.
Вообще-то деревья на этой стороне шоссе покрывались почками, по крайней мере, некоторые. Но на другой стороне листва уже загустела так, что отсюда едва можно было разглядеть промельки металла и стекла. Тем не менее было ясно, что вся петляющая между деревьями дорога занята автомобилями и фургонами, и, если я не ошибался, на вершине грузовика собирали мобильную спутниковую систему.
— Попробую угадать, — предложил я. — Убита еще одна утка.
— Ты пропустил интервью Лу Стейнмеца местным новостям. Он заявил, что личность злоумышленника им известна.
— Он так и сказал — «злоумышленник»?
Тут я вспомнил, что вторая миссис Р. не вернулась к нам с кофе. Я-то собирался уступить ей свое кресло. Рурк перехватил мой взгляд на раздвижную дверь.
— Не переживай за нее. Она курит свой утренний косячок.
— Шутишь?
— Она ходит обдолбанная с той самой минуты, как мы поженились.
— Ого.
Он кивнул:
— Мне пришлось завязать. Думаю, в этом причина моих отключек.
— Не знал, что ты смолишь.
— Не смолил бы — давно бы покалечил тебя бейсбольной битой.
— Значит, зря завязал, — сказал я.
Он фыркнул.
— Сделай одолжение, никому не говори, что побывал тут. Годами я клялся во всеуслышание, что если ты заявишься сюда, я сброшу тебя с веранды и полюбуюсь, как ты катишься до самого шоссе.
Я знал, какая роль отведена мне в этой драме. Я привстал и заглянул через перила, демонстрируя должное уважение к фантазиям Пола. Далеко пришлось бы лететь. Если сразу не шарахнешься головой в дерево, так и будешь лететь до самого шоссе.
— Вряд ли тебя это заинтересует, но сегодня утром мне звонил этот поц Герберт, — сообщил Рурк. — Профсоюз сумел раздобыть копию списка.
Я с минуту смотрел на Пола и только затем ответил:
— Мне показалось, ты мне поверил, когда я
