«На суше и на море» 1962 - Георгий Кубанский

— Ушел в космос!.. Не вернется… — повторял он, не находя себе места. — Что же делать?..

Камилл оставался непроницаемо спокойным. Целыми днями он переговаривался с сотнями людей, скрупулезно анализировал добытые факты и показания приборов, колдовал над многоэтажными формулами, намечая план захвата миража.

Наконец световой столб появился в Австралии, на территории Базальтового Комбината, потом перебросился в Южную Атлантику, где были сосредоточены подводные предприятия землян. Путь миража по земной поверхности был хотя и причудлив, но отражал неизменный интерес его создателей к техническим объектам человеческой цивилизации. Больше часа мираж передавал в космос информацию об освоении Антарктиды, долго колесил по Евразии и Северной Америке. Камилл непрерывно руководил по радио действиями многочисленных отрядов, стороживших на всех материках появление светового феномена, и в короткий срок собрал массу ценной научной информации. Он уже почти наверняка знал, как действовать. Однажды Камилл созвал у Всепланетного Зеркала всю группу исследователей, с которыми работал, и сообщил:

— Теперь начинаем подготовку к захвату аппарата… Если я что-нибудь понимаю в его назначении, он обязательно придет сюда! — Острие карандаша начертило овал, закрывающий большую часть амазонских джунглей. — Это ли не приманка?.. Громадное скопление роботов, землеройных механизмов… Гидротехнические колоссы…

В Амазонии второе десятилетие проводились работы по осушению и расчистке девственного тропического леса. Сотни тысяч роботов и лесных танков неустанно прорубали просеки, выкорчевывали подлесок; другие машины осушали болота, прокладывали шоссе и электромагнитные автострады, создавали плантации ценных тропических культур, строили города и промышленные центры; возводили грандиозную электростанцию на водопадах Энджел-Фолс, соединяли каналами притоки Амазонки в единую водную магистраль. Веками дремавший первобытный лес пробуждался к деятельной: жизни…

Камилл передал за океан распоряжение организовать вокруг сооружений Амазонии бессменное дежурство гравипланов и вертолетов, стянул туда сотни мощных генераторов Ф-лучей. В основу его плана захвата был положен замысел Леонида: как только появится мираж, гравипланы окружат его и набросят на большой район сверхпрочную сеть из нейтрида. Потом, стягивая ее к одной точке, поймают «гриб».

— Близок конец, — сообщил на другой день Камилл, встретив Леонида. — Из Амазонии радируют, что для поимки все готово.

— Теперь или никогда, — обронил Леонид, и в его словах Камиллу почудилась недоговоренность. Тень напряженного-ожидания лежала на лице Леонида, словно он принял наконец давно обдуманное решение.

И только сейчас Леонид решился навестить Уну: прошла неделя с тех пор, как он прибыл на Нукухиву.

…Леонид медленно брел вдоль берега океана, по аллее, ведущей к Океанологической Базе, где работала Уна. Наступил вечер, и первые звезды зажглись на темно-синем небосклоне. Неожиданно из-за ближайшего хлебного дерева вышла Уна. Леонид не заметил ее, погруженный в свои мысли.

— Леонид!..

Он вздрогнул и остановился, почти с испугом глядя наг приближавшуюся девушку.

Уна была так же прекрасна, как в те дни, когда они познали счастье любви. Годы прибавили ей лишь больше женственности, мягкого обаяния. Чуть строже стало лицо, глубже и проницательнее взгляд. В ее пышных волосах белела гирлянда цветов, от которых исходил легкий, дурманящий аромат. На сгибе локтя висела изящная корзинка, сплетенная из пальмовых ветвей. Корзинка была наполнена отборными бананами в глянцевитой кожуре, спелыми красными гуавами с бордовой мякотью, просвечивающей сквозь прозрачную кожицу, румяными круглыми апельсинами. Сверху красовалась дыня.

— Это тебе. — Она протянула ему корзинку.

Леонид машинально принял фрукты. Потом рассеянно поставил корзинку на землю.

— Здравствуй… Уна.

— Я знала о твоем приезде, — сказала она.

Приветливость и гордость, нежность и упрек причудливо боролись в ее голосе, в чертах лица, в мерцающих глазах, освещая девушку теплым, как этот вечер, светом.

— Все эти годы я ждала, — продолжала Уна. — И ты пришел. — Она попыталась улыбнуться. — Теперь океан и горы не отпустят тебя на север.

Леонид понурил голову.

— Я недостоин… На мне вина… Сделано много ошибок.

Уна мягко, но сильно сжала его пальцы, твердо посмотрела в глаза.

— Дорогой… Не терзай себя. Да, Теранги нет с нами. — Ее голос на мгновение дрогнул. — Но я знаю, верю, что ты не мог поступить иначе. В твоих глазах это имело свое значение. Ты всегда был самим собой. Камилл говорил мне, что факты, добытые тобой и Теранги… Без них он ничего бы не понял в природе этого… миража.

Леонид долго молчал.

— Прости… — сказал он с усилием. — Но мне лучше забыть тебя.

— Почему?! Этого я не могу понять. Никогда!..

— Я должен найти Теранги… Вернусь только вместе с ним… или не вернусь совсем.

Уна растерянно смотрела на него.

— Может быть, ты любишь другую? — спросила она.

Леонид покачал головой.

— О, вовсе не это… Я люблю только тебя. Но должен быть один… Прости… Оставь меня.

Уна привлекла его к себе, поцеловала.

— Я понимаю тебя. Мужайся. Я верю в тебя и поэтому ухожу. Но что бы ни было, — сказала она горячо, — Уна всегда с тобой!

Леонид долго следил, как растворяется во мраке ее высокая, стройная фигура, и сознавал, что говорил не тс слова. На душе у него было тяжело, но он ничего не мог поделать с собой. Он должен найти друга… У самого коттеджа Леонид вдруг остановился возле пальмы: она напомнила ему о прошлом. Три года назад Теранги стоял вот так же, прислонившись к ее стволу, и тихо наигрывал очень нежную мелодию, искусно извлекая ее из красивой раковины, внутри которой был смонтирован крохотный музыкально-кибернетический блок. Теранги играл с неподражаемым искусством, его лицо светилось вдохновением. Мелодия безотчетно трогала душу, волновала кровь. Она была созвучна голосу прибоя, шуму водопадов в горах, темной лазури неба, покою, разлитому вокруг, грудному смеху девушек, доносившемуся из пальмовых рощ… Потом Теранги убрал раковину в карман, обнял его за плечи, и они долго стояли, тихо беседуя о делах прошедшего дня.

…Развязка наступила через несколько дней. Внезапно пришел вызов станции Всемирной Телесвязи: мираж движется к Амазонке с юга. Группа Камилла срочно вылетела туда же на ионолете. Камилл несколько ошибся: световой столб начал передачу изображений не из Венесуэлы, от Энджел-Фолс, и не из джунглей Амазонии, а с восточных склонов Анд, где создавалась Трансамазонка — сквозной водный путь от Тихого к Атлантическому океану.