Красная Страна - Джо Аберкромби

Пит моргнул. Это было последнее, что он ожидал от отца.

— Ламб мой отец, — сказал он, не думая, затем поправился: — был моим отцом, может быть… но Шай всегда говорила, что не был. — Может быть ни один из них не был его отцом, может быть оба были, а мысль о Шай привела к мыслям о ферме, и о плохих вещах, о том как Галли сказал «бегите, бегите», и о путешествии через равнины, в горы, и о смеющемся Кантлиссе; и он не знал, что сделал не так, и начал плакать, почувствовал стыд и заплакал сильнее, и сказал: — Не отправляй меня назад.

— Нет! — сказал отец Пита. — Никогда! — Потому что он был отцом Пита, это было видно по боли на его лице. — Только смерть нас разлучит, понимаешь?

Пит ничего не понимал, но все равно кивнул, плача теперь от облегчения, что все будет хорошо, и его отец улыбнулся, встал перед ним на колено, и положил руку на голову Пита.

— Мне жаль. — И Ваердинуру было жаль, в самом деле и полностью, и он говорил на языке Чужаков, потому что знал, что так легче для мальчика. — Это замечательное копье, и ты замечательный сын. — И он похлопал бритый скальп своего сына. — Мы пойдем охотиться, и скоро, но есть дело, которое я должен сделать раньше, потому что все Люди Дракона — моя семья. Можешь поиграть со своей сестрой, пока я тебя не позову?

Он кивнул, моргая заплаканными глазами. Мальчик немного всплакнул, и это было прекрасно, поскольку Делатель учил, что близость к чувствам ребенка была близостью к божественному.

— Хорошо. И… не говори с ней об этом.

Ваердинур зашагал в Длинный Дом, его нахмуренность вернулась. Шестеро из Собрания были обнаженными в горячей тусклости, смутными в пару, сидели на отполированных камнях вокруг ямы для огня, слушали, как Уто поет уроки, слова отца Делателя, всемогущего Эуза, который разделил миры и произнес Первый Закон. Ее голос споткнулся, когда он вошел.

— У Озера Поиска были чужаки, — прорычал он, снимая робу, игнорируя должные церемонии и не беспокоясь об этом.

Остальные в шоке уставились на него. — Ты уверен? — хриплый голос Улстала был еще более хриплым от вдыхания Пара Видения.

— Я говорил с ними! Скарлаер?

Молодой охотник встал, высокий и сильный, и жажда действий горела в его глазах. Иногда он так напоминал Ваердинуру молодого себя, что это было, как смотреть в стекло Иувина, через которое, как говорят, можно заглянуть в прошлое.

— Возьми лучших следопытов и следуй за ними. Они были в руинах в северной части долины.

— Я их выслежу, — сказал Скарлаер.

— Это были старик и молодая женщина, но они могут быть не одни. Иди вооруженным и будь осторожен. Они опасны. — Он подумал о мертвой улыбке мужчины, и о его черных глазах, таких, словно смотришь в великую бездну, и серьезно обеспокоился. — Очень опасны.

— Я их поймаю, — сказал охотник. — Можешь на меня положиться.

— Да. Иди.

Он вышел из зала, и Ваердинур занял его место у ямы для огня; жар от нее был почти болезненным; он сидел на закругленном камне, где ни одна поза не была комфортной, поскольку Делатель сказал, что те, кто рассматривают великие темы, не должны сидеть в комфорте. Он взял черпак и полил немного воды на угли, и зал стал еще более мрачным от пара, наполнился ароматами мяты и сосны, и всех священных специй. Он уже потел, и тихо просил Делателя, чтобы пот вывел всю его глупость и гордость, и чтобы он сделал чистый выбор.

— Чужаки у Озера Поиска? — морщинистое лицо Хирфак скривилось от недоверия. — Как они прошли на священную землю?

— Они пришли к курганам с двадцатью Чужаками, — сказал Ваердинур. — Как они прошли дальше, я не могу сказать.

— Наше решение о тех двадцати стало более неотложным. — Слепые глаза Акарина сощурились. Все знали, какое решение он бы одобрил. Акарин тяготел к крови, и все более с каждой прошедшей зимой. Возраст иногда очищает человека — спокойного делает более спокойным, а жестокого более жестоким.

— Почему они пришли? — Уто наклонилась в свет, тень скрыла впадины ее черепа. — Что они хотят?

Ваердинур глянул на старые покрытые потом лица и облизал губы. Если бы они узнали, что мужчина и женщина пришли за его детьми, они могли бы попросить его отдать их. Призрачный шанс, но шанс, а он не отдаст их никому, кроме смерти. Было запрещено лгать Собранию, но Делатель не установил запретов на то, чтобы говорить половину правды.

— Чего хотят все чужаки, — сказал Ваердинур. — Золота.

— Хирфак развела заскорузлые руки. — Возможно стоит дать его им? У нас его достаточно.

— Они всегда будут хотеть больше. — Голос Шебата был низким и грустным. — Их голод никогда не утолить.

Была тишина, пока они раздумывали, и угли шипели в яме, и искры кружились и светились в темноте, и сладкий запах Пара Видения размывался среди них.

Отблески огня двигались по лицу Акарина, когда он кивнул. — Мы должны послать всех, кто может держать клинок. Здесь восемьдесят из нас, готовых выступить, из тех, кто не отправился воевать с Шанка?

— Восемьдесят мечей на моих полках, — Шебат покачал головой, будто это было поводом для сожаления.

— Меня беспокоит, что Ашранк будет охраняться лишь старыми и молодыми, — сказала Хирфак. — Нас теперь так мало …

— Скоро мы разбудим Дракона, — Улстал улыбнулся от мысли.

— Скоро.

— Скоро.

— Следующим летом, — сказал Ваердинур. — или возможно после-следующим. Но сейчас мы должны защитить себя.

— Мы должны их изгнать! — Акарин шлепнул узловатым кулаком по ладони. — Мы должны отправиться к курганам и изгнать дикарей.

— Изгнать? — фыркнула Уто. — Называй это как есть, коль ты не будешь среди тех, кто держит меч.

— Я достаточно держал меч в свое время. Значит, убить их, если ты предпочитаешь называть это так. Убить их всех.

— Мы убили их всех, и вот их уже больше.

— Что нам тогда делать? — спросил он, насмехаясь над ней. — Пригласить их в наши священные земли с распростертыми объятьями?

— Возможно пришло время рассмотреть это. — Акарин фыркнул с отвращением, Улстал наморщился, как от богохульства, Хирфак покачала головой, но Уто продолжала. — Разве все мы не родились дикарями? Разве Делатель не учил нас сначала говорить мирно?

— Учил, — сказал Шебат.

— Я не буду это слушать! — Улстал с трудом поднялся на ноги, дыша тяжело и с трудом.

— Ты будешь. — Ваердинур взмахом руки вернул его. — Ты сядешь, и будешь потеть, и слушать, как все здесь сидят и слушают. Уто заслужила свое право говорить. — И Ваердинур посмотрел ей в глаза. — Но она ошибается. Дикари у Озера Поиска? Сапоги Чужаков на священной земле? На камнях, где ступала нога Делателя? — Остальные охнули от нового возмущения, и Ваердинур знал, что зацепил их. — Что нам следует сделать, Уто?