Бывших ведьмаков не бывает - Галина Романова

— Беги же!

Владислава встрепенулась, вскидывая голову. Закричала, увидев Змея.

— Беги!

Лясота рванулся к ней, но успел ощутить за спиной дуновение воздуха. Втянул голову в плечи — и только потому удар, который должен был размозжить ему череп, обрушился на спину. Ведьмак упал на колени, оглушенный, как бык на бойне, а в следующий миг его локти рвануло назад. Проклятый колдун! Как он мог забыть!..

— Волос-Змей! — Громкий крик пытавшегося задержать его Михаила Чаровича прозвучал над ухом. — Вот твоя жертва! Возьми ее. Это она! Это ее кровь столько лет держала тебя здесь! Она и ей подобные не пускали тебя на землю! Возьми ее! Она — твоя!

— Нет!

Отчаяние придало сил. Зарычав от напряжения, Лясота уперся в землю ногами («Мать-земля! Не выдай!»), резко выпрямляясь и сбрасывая с себя повисшего на локтях колдуна. Опрокинулся назад, подминая его под себя, как когда-то упыря. Человек оказался слабее — вскрикнул от боли, разжимая руки, и освобожденный ведьмак мигом оказался на ногах. Свободен. Но по-прежнему без оружия.

Змей не особо спешил: то ли наслаждался видом своей жертвы, то ли долгие века заточения ослабили его тело, и он устал. То ли он просто раздумывал, как поступить. Как бы то ни было, он замер на несколько секунд, и этих мгновений Лясоте хватило, чтобы в который раз встать между Волосом и княжной.

— Не ее. Меня!

Сжал кулаки, готовясь умереть. Что он может сделать без оружия? Ни пистолетов, ни сабли. Вон валяется топор, но до него далеко. И его ведьмачьих сил не достаточно для того, чтобы сразиться с древним богом. Ведьмаки — стражи, надзиратели над миром колдунов и ведьм, но и только. Бесславная смерть… Зря ведь-ава ворожила. Как она говорила: «Золотой подковы след…» Назвала конем.

Конь!

Змей что-то прочел в его глазах и опять устремился в атаку, но не по прямой, а обходя противника и пытаясь подобраться к девушке окольным путем. Длинное блестящее тело описало дугу. Блеснуло голубыми искрами, словно река.

Река… сон…

И Лясота прыгнул.

Ударил обеими ногами, сбивая в полете плоскую голову. Попал, падая сам. Перекатился, вскакивая и разгоняясь для нового прыжка. Приземлился удачнее, развернулся, лягаясь, как конь. Услышал звон подковки на каблуке. Ударил еще раз, высекая искры из жесткой чешуи.

Змей упал. Не дав ему опомниться, ведьмак оттолкнулся, прыгая еще раз, врезаясь подкованными каблуками в плоть. Эх, вот когда бы четыре-то ноги пригодились! Крутнувшись на одной ноге, нанес с разворота удар другой. Змея отбросило в сторону. Он ударился мордой о стену пещеры. Послышался хруст, и голова твари бессильно поникла. Убит? Но такое разве возможно?

На полусогнутых ногах, подобравшись, готовый к новому прыжку, Лясота сделал осторожный шаг.

Змей упал, распростертый на камнях, но он был еще жив. Его тело слабо пульсировало, белое горло трепетало, в выпученных глазах светился разум. Еще минута-другая — и он стряхнет оцепенение и снова бросится в бой. Лясота поднял ногу, примериваясь, куда ударить. И, замахнувшись, пнул тварь ногой.

— Пошел вон!

Змей зашипел. В его голосе послышалось осуждение и удивление — как мог он, жалкий человек, встать у него на пути? Откуда у него такая сила? И какое он имеет право приказывать ему?

— Это мой мир! Убирайся вон!

Взгляды человека и Змея встретились, схлестнувшись в поединке воль. Каждый из них был силен. У каждого была своя правда. Но один из них был уверен в своей силе. Он был на своем месте, исполняя свой долг. Он делал то, для чего был рожден много лет назад, для чего пришел сюда, единственный, кому это было под силу. И Змей дрогнул. Он атаковал в последний раз, от отчаяния, не желая сдаваться без борьбы — и встретил еще один удар, который сбил его. А потом каблук с раскалившейся подковкой наступил ему на горло.

В тот миг, когда наступил на Змея, Лясота почувствовал жар. Ему показалось, что нога от пятки до колена объята пламенем, что ее сжимают раскаленные клещи. Боль поднималась волной, заполняя все тело, туманя рассудок. Змей шипел и извивался, тоже не взвидев света от боли. Прекратить его и свои мучения можно было, просто сделав шаг назад, но Лясота держался до тех пор, пока судороги Змея не стали слабеть, а выпуклые глаза не заволокло пеленой. И только тогда ведьмак позволил себе сойти на твердую почву, едва не вскрикнув от боли в ступне и догадываясь, что, наверное, теперь будет хромать всю оставшуюся жизнь.

— Как ты это сделал?

Лясота обернулся, встретился взглядом с князем Михаилом. В глазах последнего жреца Змея-Волоса увидел боль пополам с удивлением.

— Что сделал?

— Ты… ты его!.. — взвыл волхв. — Ты знаешь, что ты наделал?

— Не знаю и знать не хочу, — ответил ведьмак. — И я тут ни при чем.

— Но как? Почему? — Взгляд волхва забегал по стенам пещеры и потолку. — Это же… Это — случайность!

— Это — судьба, — сказал Лясота. — То, что сильнее богов и людей. Она вся состоит из цепи случайностей. Надо только уметь смотреть и видеть, слушать и слышать, чувствовать и чуять. То, чему учат в школе.

— Я этого так не оставлю. — Князь попятился, не сводя глаз с наступавшего противника.

— Оставишь, — припадая на правую ногу, Лясота шел на него, сжимая кулаки.

— Уж не ты ли мне помешаешь?

— Я.

— Почему? Разве это — твоя жизнь?

— Да. Это — моя жизнь. Мой мир. И мой долг.

— Долг? — Князь Михаил нашел в себе силы рассмеяться. — Разве ты — князь Загорский? Разве ты — страж ворот?

— Я — не князь, — как со стороны, услышал он свой голос. — Но я — страж.

Видит бог, он устал. У него болит все тело. Трудно дышать. Ноет нога, и уже ясно, что тут ведь-ава не в силах помочь — ему до конца дней придется оставаться хромым, неся на себе печать содеянного. Но он должен пересилить себя. Последний рывок. Просто потому, что больше некому это совершить.

Лясота сделал шаг. Просто сделал шаг, и князь Михаил попятился, не отводя глаз от его лица. Лясота сделал еще шаг. И еще. И еще, вынуждая противника отступать, точно так, как вынуждал отступать Змея. Он был не один. За его спиной была дрожащая Владислава, ее отец, скончавшаяся от трудных родов мать, князь Юлиан Дич, Поленька со своими дочками, бывшие друзья и будущие дети. За его спиной был весь мир. А за спиной Михаила Чаровича была только щель среди камней, откуда лился красный свет.

Князь понял это слишком поздно, Шарахнулся в сторону, пытаясь отступить, но споткнулся о распростертое змеиное тело, замахал руками, теряя равновесие. Лясота вскинул руку, толкнул — и ожидавший чего угодно, только не этого, князь Михаил Чарович покачнулся и упал прямо в щель. Растопырился, раскинул руки и ноги, цепляясь за, осыпающуюся землю, соскальзывая и борясь за жизнь.