Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах… - Иван Осадчий

Сколько раз, бывало, то один недуг объявится, то другой. Где бы я ни был, и где бы ни жил, немедленно, без всяких проблем получал бесплатную необходимую медицинскую помощь…

В 1962 году, во время сдачи государственных экзаменов и защиты дипломной работы в Ростовском государственном университете, в связи с перенапряжением, случился первый приступ стенокардии и кровоизлияния в глаза. Ни читать, ни писать не мог. Сердце не давало покоя. В тот же день, когда это случилось, меня определили на стационарное лечение в клинике Ростовского медицинского института. За двадцать дней доктора восстановили мое здоровье. Бесплатно! И я успешно сдал государственные экзамены и защитил дипломную работу…

Кто читал мою первую книгу да и главы уже этой, – тот знает, что жизнь меня не баловала. Короче говоря, здоровье основательно подорвал. Нуждались в лечении и сердце, и желудок, и почки. Благо, что жил в советской, социалистической стране. По заключению медицинской комиссии, мог получить и получал путевки на лечение сердца – в Кисловодск, желудка – в Пятигорск, почек – в Железноводск.

Так и чередовал: раз в три года ремонтировал по очереди все три основных жизненно важных органа. Путевки профсоюз предоставлял бесплатно или с минимальной оплатой: двадцать процентов её стоимости. Соответственно, если путевка в санаторий стоила 120 рублей на 24 дня, то я платил 24 рубля; если 150 – соответственно 30 рублей. Иными словами, доплата за путевку в санаторий была вполне посильной…

Забота о здоровье детей была у советского государства на первом плане. Я уже писал о наших тревогах по поводу недугов сына.

Еще в девятимесячном возрасте у сына случилась большая беда: двухстороннее воспаление легких. Температура под 40. Мы, родители, на грани отчаяния. А тут еще врачи «подлили масла в огонь»: «Мы сделаем все, чтобы спасти вашего малютку, но всякое может случиться».

Было от чего запаниковать. Стали усердно следить за лечением сына. Насторожило то, что в сутки ему 24 раза делали уколы, вводили различные препараты, проводили необходимые лечебные процедуры. И это девятимесячной крохе.

Поговорил со знающими людьми. Они посоветовали: «Не знаем в отношении лекарств, которыми лечат доктора, но чайная ложечка кагора в сутки – не повредит».

…Не долго думая, я побежал на телеграф и отправил телеграмму министру здравоохранения СССР Коврыгиной, в пятьдесят слов. В ней перечислил все назначения врачей, упомянул и кагор.

Через сутки главный педиатр Минздрава СССР, по поручению министра, прислал ответ: «Все назначения правильные. Кагор тоже можно давать».

Потом было еще много тревог, пока сын не стал твердо на ноги…

А чему удивляться? Власть-то у нас была народная, советская. И социализм, хотя и ранний, не совершенный, тоже – во имя человека.

Всякий раз, куда бы мы, по совету врачей, ни возили сына на консультацию или лечение, все бесплатно, включая детские санатории. Благодаря этому, сын постепенно избавился от всех недугов, не стал «хроником». Основательно занялся спортом. Спортивные школы и секции тоже были бесплатными. В итоге сын вырос здоровым и сильным. И всё это – Советская власть.

Я могу продолжать приводить новые и новые примеры. Они случались на всех этапах жизни и со мной, и с супругой, и с сыном. Но мы даже не задумывались, где и как лечиться. Это было само собой. Об этом заботилось Советское государство, предоставлявшее бесплатно любое лечение, любые необходимые лекарства.

То, что я здесь рассказал, – не дискуссионный вопрос для тех, кто знает Советскую власть, советский социализм, кто жил в советское время…

О каких правах человека еще не писал? О праве на отдых, на оплачиваемый гарантированный отпуск. Разные были отпуска у разных профессий. Для школьных учителей и вузовских преподавателей – сорок восемь рабочих дней. Фактически два месяца.

Как мы отдыхали, – я уже написал подробно в главе «Время летних отпусков».

Писал и о бесплатных или с минимальной оплатой путевках в пансионаты, дома отдыха, на туристические базы. Их тоже можно было получить в профсоюзном комитете или приобрести за наличный расчет непосредственно в здравнице.

Возьмем худший вариант: в профсоюзе путевок не оказалось. И тогда – покупаем в здравнице. Стоимость одной путевки в дом отдыха, в зависимости от категории, была пятьдесят – восемьдесят рублей на двадцать четыре дня; соответственно – трех путевок – 150–180 рублей, а самых дорогих – 240.

Зарплата у нас, двух доцентов, составляла в общей сложности 640 рублей в месяц. Поскольку отпуск был двухмесячным, то при уходе в отпуск у нас набиралась 1280 рублей. Так что взять из этой суммы 150 или даже 240 рублей на оплату трех путевок было вполне возможно. Отпускные позволяли нам, находясь в отпуске, посещать театры: билет стоил примерно два-три рубля; бывать на стадионах: стоимость билета составляла рубль-полтора; участвовать в экскурсиях – цена билета была вообще копеечной.

При таком раскладе оставались деньги на приобретение необходимой одежды, обуви и прочего. И не только. Оставалась необходимая сумма на после-отпускной месяц до первой зарплаты. На «прозапас», на всякий случай.

Не только в здравницах Черноморья, но и во многих пансионатах и домах отдыха Подмосковья, в других местах отдыхали мы всей семьей…

Есть что вспомнить. Есть чем гордиться. Есть о чем сожалеть. Ведь всё это теперь только в памяти.

Видимо, всё же здесь уместно сказать о том, что доцентские ставки к нам с Ниной Тимофеевной пришли после многих трудных лет. Я стал доцентом с окладом 320 рублей в месяц в 1971 году, на сорок пятом году жизни. А супруга – в 1981-м, за десять лет до конца советской эпохи.

Начинали же, если говорить о вузовской зарплате, – со ста двадцати рублей. И только вследствие многолетнего, упорного, самозабвенного научного труда добились высокой доцентской ставки. И только тогда наш совокупный месячный доход составил 640 рублей…

Гонорары за изданные книги пришли тоже только четверть века спустя после моего подступа к научным исследованиям. Сумма в 23 тысячи рублей объявилась на моей сберегательной книжке только в 1987 году, практически в последний год жизни, который можно условно, с большой натяжкой еще называть советской. Дальше начался катастрофический обвал, уготовленный горбачевско-ельцинскими иудами-предателями, палачами и душителями советского народа, разрушителями советской державы.

Спустя четыре года эта моя «гонорарная сумма», хранившаяся в государственной сберегательной кассе, условно равная трем 3-комнатным квартирам, была бандитски отнята у меня «отцом российской демократии» Ельциным и его подручными – гайдарами, чубайсами и прочими бурбулисами…