Дети неба - Вернор Виндж

Равна кивнула:

– У нас в Домене есть нечто подобное. Уличные землекопы работают большой командой. Когда кончается смена, расходятся снова по отдельным стаям, получают плату и свободный вечер.

Магнат издал раздраженный звук:

– Я же сказал, что в примитивной форме эта идея была всегда. В Восточном Доме я довел ее до степени высокого искусства. Уверен, что в Домене слышали о том, что я там делал. Проблема была с этими надоедливыми трудовыми гильдиями, да и местных аристократов надо было подкупить…

– А прочие изобретения вашего сиятельства слишком были величественны для такой маленькой страны, как Восточный Дом.

Та говорил голосом Хранителя:

– Да-да. Я тебя не забыл, Хранитель. Твои, так сказать, советы насчет моих других изобретений были необходимы даже тогда. Мне нужно было найти источники рабочей силы побольше, без этих мелких свар – и так, чтобы не было видно из Домена Резчицы.

Впереди помост открывался на что-то вроде террасы, достаточно широкой, чтобы – если даже две вооруженных стаи встанут по ее краям – вся остальная партия могла стоять вместе. Магнат остановился здесь, и некоторые его элементы подошли к краю террасы, махнув Равне, чтобы шла за ними.

– Вот здесь, в тропиках, лучшее место для моих идей. Рабочие могут сливаться в любые коллективы, подходящие для моих целей. Ни одна северная фабрика так идеально работать не может… – Он слегка наклонил к ней головы: – Ты и правда не слышишь?

Тут много чего можно было слышать: далекий топот паровых машин, ровный шлепающий стук сборочной линии, стук колес вагонеток по полу цеха. Прямо внизу стояли несколько Стальных Когтей, сдвинув головы, почти как когерентная стая. Может, они и были ею: от них туда, где стояла Равна, вела крутая лестница. Но межстайного бульканья слышно не было.

– Чего именно? – спросила она.

– Мыслезвуков! По всей этой линии, в обе стороны. Вся фабрика ими ревет. – Он ткнул мордой в направлении молчаливой маленькой четверки, шедшей за ними по помосту: – Тебя не заинтересовало, кто это?

– Ну…

Вопрос казался совершенно не связанным с предыдущим.

Четверка что-то пискнула на межстайном, но так высоко, что почти неслышно.

Радиосинглет вздохнул голосом Хранителя:

– Да, мой господин, мне сказали, что вы указываете на Аритармо. Я признаюсь в собственной слабости – я никогда не мог зайти на фабрику лично. Рация дает мне голос и слух, чтобы сопровождать моего господина Магната. Мой ассистент Аритармо пересылает описания всего, что видит, – того, что радиосинглет мог бы и не заметить.

Он еще что-то булькнул на межстайном.

– Совершенно верно, Хранитель, – рассмеялся Магнат. – Но я на самом деле хотел сказать, что вот эта фабрика – мягкий вариант Хора. И не любая стая может ее вынести.

Божидар до этого времени молчал – по крайней мере в слышимом человеку диапазоне. Он столпился поближе к перилам и весь смотрел вниз.

– На самом деле, господин мой Магнат, – сказал он, – это территория Хора, а не часть вашей Резервации.

– Гм, да. И ведь верно. – Почти про себя он добавил: – Не постичь мне, как многомиллионная толпа может помнить мелкий шрифт, который какой-то Божидар видел семь лет назад.

Он тоже почти весь подошел к перилам, высунул пару голов, потом отступил назад.

– Слышать этот рев – требует истинной силы характера. Тест на собранность и самодисциплину… Так вот, я хочу сказать, что эти фабрики в корне отличны от фабрик севера. Эти фабрики знают свою цель, могут управлять потоками входящего сырья и исходящей продукции. По всем производственным площадям гуляют волны наблюдения и принятия решений. Общий надзор осуществляют мои помощники, но все детали, все мелочи работы выполняет сама толпа. Смотри вон туда, видишь, как пять членов Хора сдвинули головы? Наверняка там образовалось узкое место, требующее когерентного внимания. Эти пятеро – нечто вроде Божидара.

– Очень временного, – отметил тот Божидар, что стоял у перил.

– Насколько велика их гибкость? – спросила Равна. – Ты говоришь, теперешняя настройка фабрики будет держаться лишь еще четыре дня, но сколько времени занимает перенастройка на что-нибудь совершенно иное?

– Совершенно иное? По-разному, – ответил Магнат. – Чего Хор не может – это создать оригинальную конструкцию или изобретение, как бы ни хвастались Божидары. Это мой гений поднял Хор из вечного ничтожества.

И где шляется эта Ритл, когда она нужна? – подумала Равна.

– Хор никогда не был в ничтожестве, – возразил Божидар.

– Об этом можно спорить, друг мой. Я припоминаю, как вы жили, когда я начал с вами переговоры о Резервации. Если честно – то сейчас вы живете прямо-таки в раю по сравнению с тем.

– Если в материальном смысле, то да. – Божидар пренебрежительно отмахнулся. – Хор никогда бы не стал с вами сотрудничать, если бы это не было правдой.

– Ну, как бы там ни было, – закончил Магнат, покрутив головами – жест недовольства, – самое трудное в освоении любого нового продукта – убедить Хор, что это необходимо. Для этого приходится применять комбинацию маркетинговых технологий и дрессировки животных. И я отлично научился это делать. Ты понимаешь теперь, почему я больше не могу скрываться от Домена, даже если бы хотел?

Магнат весь теперь смотрел на Равну, будто считал, что произвел на нее впечатление. И правда произвел, – подумала она про себя. Бахвальство Магната обернулось огромной недооценкой. Без капли реальной автоматики он создал мощную раннетехническую цивилизацию. И сделал почти все, что пыталась сделать она за последние десять лет.

В тот же вечер в кондиционированной и наверняка наблюдаемой тюрьме происходил следующий разговор.

– На самом деле у Магната автоматика есть, – сказал Джефри. – Он убедил Хор стать его автоматикой. О Силы! Такое прежнему Свежевателю и присниться не могло!

– Эта стая – не Свежеватель. Магнат – он…

Равна посмотрела на стены и передумала произносить слова «наивный бахвал».

Джефри засмеялся:

– Это даже не надо говорить вслух. Да, Магнат – не Свежеватель, ни прежний, ни новый. Но достиг он гораздо большего. – Джефри глянул на Равну: – Вот что мне хотелось бы знать, как он вообще подобрался к Хору. Стаи пытаются проникнуть в тропики уже… ну, не первый век. Прибывали исследовательские экспедиции – возвращались остатки. Фрагменты, синглеты и небольшие толпы. Полно легенд о безумии, жертвоприношении элементов, экстазе – но нигде даже и намека на разум. С натяжкой можно было назвать торговлей случайные крушения кораблей, заплывающих в Домен. Пусть не следует удивляться, что Хор справляется со сложными процедурами, если видит смысл в их результатах, – но как Магнат подобрался достаточно близко, чтобы его, Хор, убедить?

– Это мог сделать человек.

– Ха! Ни один из нам известных, раз эта работа ведется так долго, как утверждает Магнат.

Равна задумалась, гадая, озвучивать ли свои подозрения насчет «каракатиц». Потом пожала плечами:

– Да, загадки тут еще остаются. Я могла бы его спросить прямо. Думаю, что он, несмотря на все свое… – бахвальство, – на всю свою гордость и уверенность, на самом деле очень ценит технические знания людей.

– Ага, твои в особенности. – Джеф улыбнулся. – Можешь отчасти сказать за это спасибо Тимору.

Равна вздохнула:

– Тимор выступил лучше всех нас. Ты с ним больше сегодня говорил, чем я. – Мальчика к вечеру просто выгнали – очень неприятный конец странного дня. – Как ты думаешь, как он?

– Я думаю, нормально. Он меньше тебя расстроился, когда Магнат его выставил. Наверное, он хотел вернуться к Гери… не думаю, что у нее все хорошо. Боюсь, что совсем не хорошо.

– Нам надо ее увидеть. – Равна запнулась, стараясь изо всех сил не смотреть на стены. Надеюсь, это не прозвучит как заранее продуманное. – Знаешь, Джефри, после того, что я сегодня видела, думаю, я могла бы работать на Магната. То, чего он здесь достиг – если бы мы могли применить такое при сборке продукции Тщательника в лаборатории Холодной Долины, мы бы столетний путь проделали в десять лет. С другой стороны, если мы не увидим Гери, если мы не сможем вернуть всех похищенных ребят, то я не уверена, что имеет смысл связываться с Магнатом и… – мысленно поднося палец к шляпе, – Хранителем.

Самое страшное в этой короткой речи было то, что она почти вся состояла из правды.

Фабрика, куда они поехали на следующий день, находилась почти за десять километров от дворца. На этот раз экипаж тянули керхоги – первые большие животные, увиденные в тропиках. Проехали по летному полю, мимо южного конца десятков фабричных корпусов, через короткий утренний ливень. Прямо слева от дороги земля представляла собой городское болото, совсем так, как было видно при подлете. За спиной, на востоке, скрылись из виду дворцы и ангары. Великая пирамида поднималась над туманом как далекая гора.