Атомный поезд - Данил Корецкий

Он машинально взглянул на экран и обомлел: в окуляре крутилась какая-то жёлтая муть, сквозь неё, совсем рядом, проглядывала какая-то рожа с огромными выпученными глазами. Да это противогаз! Его как током ударило…

Раз! Палец нажал гашетку. Короткая очередь разорвала резиновую маску пополам, забрызгав объектив красными пятнами. Рожа исчезла.

Два! Палец нажал кнопку «Нападение». Во всех отсеках взвыли сирены и замигали красные лампочки. Одновременно раздались звонки и замигали жёлтые лампочки химической тревоги.

А машинист увидел, как впереди вспучилась дыбом земля, вскинулись вверх стальные полосы рельсов, взлетели обломки шпал. Он включил экстренное торможение и нажал кнопку общей тревоги. Высекая снопы искр заклиненными колёсами, состав с душераздирающим скрежетом тормозил, неуклонно приближаясь к взорванному участку дороги. В отсеках с руганью и проклятиями летели на пол непристегнутые люди. Скорее интуитивно, чем осознанно, машинист нажал кнопку выброса защиты, и стальная сетка выскочила перед бронированным стеклом специального локомотива.

— Боевая тревога! — гремел в отсеках голос Ефимова. — Смена охраны, к бою! «Чёрные автоматчики», к бою! Личному составу получить оружие и занять оборону.

Как раз в этот момент Аеб, тщательно прицелившись, выстрелил из гранатомёта. Хвостатая граната, подталкиваемая огненной силой реактивной струи, летела точно в цель и, конечно, разорвалась бы в кабине, если бы не стальная преграда. Пойманная в сеть, фаната взорвалась на расстоянии, всепрожигающая кумулятивная струя лизнула воздух и лишь опалила бронированное стекло, не причинив ему вреда. Поезд остановился в десяти метрах от взорванного участка.

Магомед Тепкоев, удачно спрыгнувший на вагон прикрытия, зажечь газовую шашку не успел: в спешке он забыл надеть противогаз, и, когда приготовил картонную банку с красной полосой по диагонали, выпущенный Птицей Си-Эс достиг последнего вагона. У него тут же начало жечь глаза и нос, спазмы перехватили гортань. Закашлявшись, он уронил газовую шашку и, опрокинувшись на спину, стал спешно натягивать резиновую маску. Откуда-то раздались выстрелы, и рядом просвистели пули. Он понял, что стреляют в него, но не мог определить — откуда? Создавалось впечатление, что выстрелы гремят из-под «грибка» вентиляции. В это время поезд резко затормозил и сила инерции сбросила Магомеда с крыши. Тормозящий состав уходил вперёд, жёлто-зелёное облако от единственной шашки быстро бледнело, лёгкий степной ветерок разносил газ по всей степи. Магомед понял, что провалил задание.

— Противогазы надеть! — продолжал кричать Ефимов.

Но тем временем слезоточиво-удушающий газ уже рассеялся, жёлтая лампочка химической опасности сменилась зелёной, и он тут же отдал противоположную команду:

— Отставить противогазы! Приготовиться к отражению повторной химической атаки! Машинисту — задний ход!

Но сзади уже прогремели взрывы и блестящие полосы рельсов взметнулись вверх, как руки сдающегося в плен человека. Путь к отступлению был отрезан.

— Подавай сигнал в Центр! — приказал начальник поезда помощнику. Волобуев включил систему внешней тревоги. Специальный радиопередатчик стал автоматически рассылать сообщение о нападении на БЖРК — в Министерство обороны, его Уполномоченному в Тиходонске Кандалину и в штаб отдельного дивизиона в Кротове.

В средних вагонах состава царила сумятица: штабисты и операторы смены запуска суетливо получали пистолеты и неслушающимися пальцами снаряжали обоймы, перебрасывали через плечо ремни зелёных сумок с допотопными противогазами… Что делать дальше, они не знали. Аналитики и специалисты-ракетчики подготавливались для совсем других ситуаций. Бои, которые они умели выигрывать, были не столь скоротечны и бесшабашны, в них противники не сходились лицом к лицу, не стреляли из автоматов и гранатомётов, не пользовались взрывчаткой, словом, не делали ничего того, что происходило сейчас. По боевому расписанию они должны были отражать нападение на штаб, вагон группы запуска и боевой вагон. Но как они должны это делать, в приказе не предусматривалось. Между тем ни в одном из перечисленных вагонов не было даже бойниц, а отдраивать двери в любой ситуации было запрещено. Как же отражать нападение противника?

Александр быстро зарядил оружие и, выбежав в тамбур, навёл пистолет на дверь.

«Как там Наташа?» — мелькнула тревожная мысль.

Саше хотелось быть рядом с ней, чтобы защитить от опасности, но это было невозможно. Угнетало и отсутствие каких-либо действий: он не вносил никакого вклада в отражение атаки! Если бы он стрелял в нападавших, ему было бы легче! Кудасов подошёл к двери, надеясь обнаружить забытую всеми амбразуру, но, как и следовало ожидать, монолитная сталь не позволяла высунуть наружу ствол пистолета.

Зато в вагонах охраны и прикрытия бойницы имелись в достаточном количестве. И личный состав готовился именно для таких боев. Автоматчики и пулемётчики занимали боевые позиции, щёлкали затворы, досылая в стволы хищно вытянутые патроны. Командир «чёрных автоматчиков» капитан Зосимов впервые в жизни отдал своим подчинённым боевой приказ…

С криками «Аллах Акбар!» боевики с четырёх сторон бросились к составу. Обездвиженный, он казался лёгкой добычей, но это впечатление оказалось обманчивым, когда БЖРК нанёс ответный удар. В обшивке первого и последнего вагонов открылись замаскированные прежде бойницы. Автоматы и крупнокалиберные пулемёты в упор ударили по атакующим, фигурки в камуфляже и в гражданской одежде падали, как сбитые кегли. Атака захлебнулась, уцелевшие боевики залегли и открыли ураганный огонь. Из засад тоже раздались длинные очереди.

Внутри поезда создавалось впечатление, что по обшивке колотят тысячи сильных дятлов со стальными клювами либо могучий великан швыряет камни — россыпями или по одиночке. Наталья Игоревна в страхе упала на полку и закрыла голову руками. «Это наказание мне за мои грехи, — билась в голове одна-единственная мысль. — Надо было остаться дома!» Очередная россыпь камней хлестнула по второму вагону, одна пуля проскользнула мимо наклонных решёток пылеулавливателей и прошла внутрь. Кто-то вскрикнул.

— Врача! Где военврач? — закричали в коридоре.

Булатова вскочила, с силой провела ладонями по лицу и пошла исполнять свои профессиональные обязанности.

Но шквальный огонь боевиков не приводил к обычным в таких случаях результатам. Два слоя брони, с кевларовой прокладкой и толстыми, наклонно расположенными стальными пластинами между ними, надёжно защищали БЖРК. Большинство автоматных пуль не пробивало бронированную обшивку и, сплющившись, рикошетили с пугающим свистом. Это поставило в тупик даже видавшего виды Исмаилова, да и опытный боец Аеб не на шутку удивился: пуля, выпущенная из «АКМ», насквозь пробивает рельс!

Но они ещё ничего не поняли. Гяурский поезд был пойман в ловушку, а в таком случае его ждёт только одна судьба…

— Аеб, давай гранатой по первому вагону! — скомандовал в рацию амир Исмаилов, лежащий в полусотне метров от заколдованного состава. Он был уверен в победе. Гранаты, мины, взрывчатка — есть много средств расправиться даже с бронированными вагонами! И плевать на дурацкие запреты!

Но тут вступили в бой «чёрные автоматчики», и это было самое ужасное, что видели в своей жизни опытные бойцы Лечи Исмаилова. По звуку выстрелы чёрных автоматов ничем не отличались от обычных, но каждая пуля, выпущенная из их «стволов», производила действие артиллерийского снаряда: в воздух летели клочья земли и куски разорванных тел. Как будто начался артобстрел!

— О Аллах всемогущий! — глухо вымолвил Исмаилов. — Что это?!

Короткая очередь, и чудовищные взрывы гафниевых пуль вырыли канаву, в которой оказались похоронены шесть шахидов в новеньких натовских камуфляжках. Ещё одна очередь, и вскинувший гранатомёт Аеб превратился в пар, а остатки «батальона шахидов» разлетелись по стенкам оврага кровавыми брызгами. Длинная очередь — и невидимый топор под корень вырубил лесополосу, в зловещем рве нашли последнее пристанище бойцы второй посаженной в засаду группы. Выстрел — в облаках пыли взлетела на воздух оставленная в стороне «Нива», а с ней разорванный напополам снайпер. Короткая очередь — и смешана с землёй ещё одна группа его соратников. Несколько человек в панике бросились бежать — и были уничтожены одной пулей.

Лечи Исмаилов утратил свою обычную невозмутимость и оцепенел: прежде он никогда не видел ничего подобного. В сердце холодной змеёй стал проникать страх. И он сам уподобился змее: прижимаясь к земле, пополз назад, извиваясь всем телом, что, конечно, недостойно мужчины-воина. Но ему хотелось жить, что тоже недостойно и постыдно… Ибо когда человек хочет жить, он не может храбро воевать…

Звуки боя оставались за спиной, полевой командир дополз до сложенных штабелями старых шпал и укрылся за ними.