Очарованная призраками - Лора Себастьян

– Мерлин знает, кто ты, – произносит он. – Он знал, что ты используешь свой дар, желая помочь мне. Может, он нашел способ тебя остановить.

 Я киваю, вынимая нити из станка. Я не рассказала им о своем разговоре с Мерлином, но его слова все еще звучат в моей голове. Сидя за станком и пытаясь соткать будущее… я задаюсь вопросом: смогу ли расстаться со своим даром?

 Прежде я бы ответила твердое «нет». Конечно, я не мыслила расставания со своим даром. Как и сказала Моргана: магия была ее частью. Она не знала, кем станет, когда лишится ее. Но она это пережила. И Гвен смогла покинуть Лионесс. Может, и я все же смогу справиться без своих видений.

 В жизни без них найдутся и преимущества.

 Пытаюсь сосредоточиться на станке.

– Я не могу увидеть то, что последует за еще не принятым решением, – произношу я. – Для начала нужно хотя бы о чем-то подумать. Это не невыполнимое задание, но это загадка. И мой дар не поможет ее разрешить.

 Гвен качает головой.

– В этом нет никакого смысла, – повторяет она. – Как думаете, сколько людей пыталось вытащить меч из камня? За сотни-то лет? Тысячи. Может, даже миллионы. В любом случае были и те, кто сильнее Артура… без обид, Артур.

– Какие обиды? – мягко отвечает он. – Ты права… ни один человек еще не смог этого сделать.

 И его слова наталкивают меня на мысль.

– Нет! – Я поднимаюсь с места. – Ни один человек не смог этого сделать… тут ты прав. Но что, если это попробует сделать не один человек?

– В каком смысле? – Ланселот хмурится.

– Загадка Мерлина и так сбивает с толку, не добавляй к ней еще одну, – просит Гвен.

 Лишь Артур молчит, глядя на меня сияющими глазами.

– Что ты задумала, Эл? – спрашивает он.

 Я улыбаюсь, снова беру в руки нити и начинаю ткать.

– Я еще раз проверю свой дар. – Я оглядываюсь на Гвен, которая тут же хмурит брови. – Но для этого мне нужны будете вы все… как Моргане в Лионессе. И если я смогу это сделать, то и Артур сможет вытащить меч из камня, полагаясь лишь на свою силу, потому что он получит силу всех нас. И этого будет достаточно.

 Это всего лишь план плана, в нем слишком много поворотов, слишком много «если». Я жду, что меня начнут отговаривать, но они этого не делают. Артур медленно кивает.

– Это возможно? – Его осторожный взгляд цепляется за станок.

 Я закусываю губу.

– Если я смогу выткать результат этого заклинания, то мы узнаем ответ.

– Нет, – произносит Артур и тем удивляет нас всех. – Никаких больше нитей. Если план сработает, то так тому и быть. Необязательно знать наверняка. Я доверяю тебе, Элейн.

 Заклинание сковывания слишком опасно держать долго, потому мы приберегли его до того мгновения, когда все войдем во дворик и встанем вокруг Артура. До той секунды, когда его рука коснулась эфеса, а костяшки пальцев побелели.

 И тогда я позволяю моей магии – магии Морганы, магии Гвен, напоминаю я себе, – вырваться на свободу.

 Я чувствую, как она стекает по моим пальцам, как горит и обжигает. Мое сердце словно сжимает невидимая рука.

 Ланселот придерживает меня за талию – может, я тоже служу ему якорем, кто знает. С другой стороны качается Гвен, впивается ногтями в ладони, скрывая боль. Я уверена, что мое лицо выглядит не лучше: прикусываю губу и сдерживаю боль, не отрывая взгляда от Артура.

 Когда он тянет меч в первый раз, Экскалибур не поддается, но во второй… во второй раз он чуть сдвигается. Совсем чуть-чуть. Достаточно, чтобы толпа подступила ближе и охнула.

 Но этого мало. Мне нужно зачерпнуть больше. Я мысленно извиняюсь перед Ланселотом и Гвен, а потом тяну из них еще энергию, чтобы усилить заклинание. У меня подгибаются колени, хватка Ланселота становится крепче, словно он пытается удержаться на ногах, опираясь на меня.

 А Гвен… Гвен теряет сознание и падает на землю.

 Но когда толпа поворачивается к ней, Артур тянет третий раз, и Экскалибур поддается и выскальзывает из камня, словно нож из масла. Артур поднимает его над головой, и толпа взрывается криками.

 Моя сила возвращается волнами, по коже бегут мурашки.

 Мы это сделали.

 Меня накрывает эйфорией, и голова кружится, даже когда мы с Ланселотом поднимаем Гвен. Она приходит в себя, моргает, а потом замечает в руках Артура Экскалибур. И улыбается.

– Сработало, – шепчет она так, словно сама не может в это поверить, и я сжимаю ее плечо.

– Сработало, – отвечаю я. – Мы привели в Камелот короля.

44

 Корона ему велика. Она нависает над бровями Артура, и оттого он выглядит куда моложе своих двадцати трех лет – как ребенок, который решил померить одежду отца. И это не только из-за короны. Он неуклюже замер на возвышении в тронном зале и явно нервничает. Мы много раз репетировали его речь, но он так и не смог понять, куда девать руки, пускай я постоянно просила его держать их по швам, чтобы не выдавать своего волнения. Его рыжевато-коричневые волосы взъерошены, хотя пять минут назад, когда он только собирался взойти на возвышение, я собственноручно их поправляла. Не стоило и пытаться – волосы Артура никогда не лежат спокойно, – но я хотела сделать его немного похожим на короля.

 В душный зал набились сотни придворных – все хотят посмотреть на коронацию. Сотни глаз судят Артура от макушки до пят – сотни глаз со всего Альбиона, не только из Камелота. И каждая пара замечает каждую складку на его костюме, каждую каплю пота на его лбу. Он, должно быть, чувствует направленные на него осуждающие мысли, дурные пожелания, но это не способно его сломить. У меня бы так не получилось.

 Его взгляд гуляет по залу и ненадолго останавливается на мне. Я киваю и улыбаюсь ему, стараясь поддержать, но это не особо помогает. Артур все еще выглядит так, словно его сейчас стошнит.

– Если он потеряет сознание, мне что, придется его оттуда стаскивать? – спрашивает Ланселот, который стоит слева от меня.

 Я хочу ответить, чтобы он так не шутил. Конечно, Артур не потеряет сознание. Но стоит мне об этом подумать, как Артур чуть качается. Может, мне показалось и это луч света неудачно отразился от витража, но Артур, кажется, еще и позеленел.

– Да. – Я не отрываю от Артура взгляда. – Но тебе необязательно его нести, Ланс. Пусть просто обопрется на тебя, сделает вид, что вполне себе держится на ногах. Ему нельзя показывать