Собиратели Руси - Дмитрий Иванович Иловаиский

усилилась Литовская партия, которая желала противопоставить Московским притязаниям покровительство и помощь великого князя Литвы и Западной Руси. Новгород продолжал иногда принимать к себе литовских князей и давать им волости в кормление. Около 1440 года он заключило Казимиром Литовским договор, по которому последний получил право собирать так наз. Черный бор с ближних к Литве новгородских волостей и держать своих тиунов в некоторых пограничных пригородах. По-видимому, в то же время и соперник великого князя Василия Васильевича Димитрий Шемяка нашел радушный прием у Новгородцев. Василий Васильевич, по выражению летописца, «возверг нелюбье на Великий Новгород и прислал складную грамоту»; а вслед затем вошел в его владения с сильным войском, в котором находились Псковичи и Тверитяне, и принялся опустошать волости. Новгородцы не были готовы к обороне и поспешили отправить посольство с владыкой Евфимием во главе. Он нашел великого князя у города Демана и заключил с ним мир, по которому Новгородцы заплатили Василию 8000 рублей и признали его своим князем на прежних условиях. Когда же в 1446 г. Димитрий Шемяка захватил Москву и ослепил Василия, Новгородцы объявили Шемяку своим князем; а после его свержения вновь признали Василия. Тем не менее, когда Шемяка был изгнан из своего удела, Новгородцы оказали ему гостеприимство, несмотря на неудовольствие Москвы. Известно, что только отравой Московский князь успел освободиться от своего врага и соперника в 1453 г. Тогда-то Василий Темный задумал нанести решительный удар Новгородской самобытности, положить предел его изменам и союзам с врагами Москвы, а также его постоянным спорам за Черный бор и разным пограничным распрям.

В 1456 году великий князь прислал разметные грамоты в Великий Новгород; в феврале выступил в поход, и по обычаю прежде всего занял Торжок с его волостью. Передовая московская рать, под начальством князя Стриги-Оболенского и Федора Басенка, дошла до Русы, захватила ее нечаянным нападением и пограбила здесь много товаров и всякого имущества. Воеводы отпустили обоз с этой добычей назад к князю; а с остальной дружиной выступили из Русы. Вдруг недалеко от этого города нагнало их конное ополчение Новгородцев в числе 5000 человек, под начальством князя Василия Суздальского, одного из тех, которых Москва лишила уделов. Москвитян было гораздо менее числом. Но московские воеводы заняли место, огороженное плетнями и глубокими снегами, которые мешали движениям новгородской конницы; кроме того, они отдали приказ пускать стрелы не во всадников, покрытых крепкими доспехами, а в коней. Когда кони новгородские начали метаться, становиться на дыбы и сбрасывать седоков, не умевших справиться ни с конями, ни со своими длинными копьями, то произошло у них замешательство, которое скоро обратилось в полное поражение. Многие новгородские бояре, в том числе посадник Михаил Туча, попали в плен; а князь Василий Суздальский только с немногими людьми успел бежать с поля битвы. После того Новгородцы отправили гонца во Псков с просьбой о помощи; Псковичи на этот раз действительно прислали им свою рать. Но Новгородцы уже упали духом и снарядили большое посольство, опять с владыкой Евфимием во главе, чтобы умолять великого князя о мире.

Владыка нашел Василия Темного в Яжелбицах, за полтораста верст от Новгорода, и тут усильными просьбами склонил его к миру. Надобно полагать, великий князь убедился, что окончательное подчинение Новгорода было бы на сей раз сопряжено еще с большими трудностями и многим кровопролитием; а потому отложил это предприятие до более удобного случая. Однако мир обошелся дорого Великому Новгороду: во-первых, он обязался заплатить 8500 рублей; а во-вторых, мирный договор заключал в себе новые, небывалые доселе условия; важнейшее из них состояло в том, чтобы не быть вечевым судным грамотам и вече не могло перерешать суд княжеский; потому в судных делах отменялась печать В. Новгорода и вместо ее заступала печать великого князя. Кроме того Новгородцы обязались без спору давать Черный бор, когда великие князья того потребуют. Наконец они отказались от права давать убежище противникам великого князя. Хотя по договору все завоеванные места должны быть возвращены, следовательно, древние пределы Новгорода как бы сохранялись: однако, судя по завещанию Василия Темного, он успел присоединить к своим владениям спорные пограничные пригороды: Бежецкий Верх, Волок Дамский, Ржеву и Вологду.

Таким образом, Яжелбицкий договор по точному своему смыслу оставлял Великому Новгороду только тень прежней самостоятельности. Понятно, какую злобу возбудил он во многих Новгородцах, особенно в тех, которые и прежде принадлежали к противомосковской партии. Это враждебное настроение сильно обнаружилось в 1460 году, когда сам Василий Темный приехал в Новгород с многочисленной свитой и шесть недель пробыл в обычной княжеской резиденции, т. е. на Городище. С ним были два сына Юрий и Андрей, а в числе сопровождавших его бояр находился Федор Басенок, особенно неприятный Новгородцам за их поражение под Русой. Хотя по наружности великому князю были оказаны знаки почета, но граждане держали себя настороже и свое оружие наготове, как бы опасаясь нападения. Есть даже известие, что между ними составился заговор убить Василия вместе с его сыновьями и Федором Басенком. Но уважаемый всеми владыка Иона, узнав о том, убедил заговорщиков покинуть свое намерение; ибо старший сын Василия, Иван, оставшийся дома, тогда привел бы на Новгород все московские и татарские рати{72}.

Между тем как постепенное подчинение Великого Новгорода Москве сопровождалось с его стороны долгой и упорной борьбой, младший его брат Псков, напротив, сам пошел навстречу этому подчинению: он не был настолько силен, чтобы одними собственными средствами отстаивать свою самобытность посреди теснивших его соседей. В особенности постоянная опасность грозила ему с запада от Ливонских Немцев; с ними никогда не было прочного мира, а заключались только перемирия, которые часто прерывались внезапными нападениями. Немцы стремились расширить свои владения на восток и делали попытки или подчинить себе Псковскую землю, или отвоевать хотя бы часть ее. Тщетны были просьбы Псковичей о помощи, обращенные к Новгородцам. Последние более всего заботились об интересах своей европейской торговли; а так как Ливонские города сделались ближайшими посредниками в этой торговле, то Новгород дорожил миром с Немцами. Да и вообще по своему внутреннему строю он не мог оказывать деятельной военной помощи; а потому обыкновенно отказывал в ней Псковичам, и если иногда посылал ее, то большей частью слишком поздно. Притом во взаимных отношениях старшего брата с младшим редко господствовали дружба и согласие. Несмотря на Болотовский договор, пререкания Псковичей с Новгородским владыкой, особенно из-за его доходов и пошлин, время от времени возобновлялись и даже получали острый характер; а Новгородцы всегда принимали близко к сердцу интересы своего